Шок будущего

Действительно, когда количество социальных компонентов растет и перемены делают всю систему менее стабильной, становится все менее и менее возможным игнорировать требования политических меньшинств — хиппи, негров, нижних слоев среднего класса, Уоллсайтов, школьных учителей и вошедших в поговорку маленьких старушек в теннисных туфлях. В более медленном, индустриальном контексте Америка могла отвернуться от нужд своего черного меньшинства; в новом, быстром кибернетическом обществе это меньшинство может саботажем, забастовкой и тысячей других способов разрушить всю систему. По мере того как усиливается взаимозависимость, все меньшие и меньшие группы внутри общества обретают все большую и большую силу для решающего разрушения. Более того, когда скорость перемен нарастает, промежуток времени, в который их можно игнорировать, превращается почти в ничто. Следовательно: «Свободу сейчас!»

Это наводит на мысль, что лучший способ обойтись с разгневанными или непокорными меньшинствами — больше открывать систему, вводя их в нее как полноценных партнеров, позволяя им участвовать в определении социальных целей, а не пытаться подвергать их остракизму или изолировать. Красный Китай, не допущенный в Организацию Объединенных Наций и широкое международное сообщество, с гораздо большей вероятностью дестабилизирует мир, чем включенный в систему. Молодые люди, искусственно вгоняемые в затянувшееся отрочество и лишенные права участвовать в принятии социальных решений, будут становиться все более и более нестабильными, и это создаст угрозу всей системе.

Короче говоря, в политике, в промышленности определить цели без участия тех, на ком это скажется, будет все труднее. Продолжение технократических процедур постановки целей сверху вниз приведет ко все большей социальной нестабильности, все меньшему контролю над силами перемен, ко все большей опасности катаклизма, гибельного для человека.

Чтобы руководить переменами, нам, следовательно, понадобится прояснение важных долгосрочных социальных целей и демократизация способа, которым мы достигаем их. А это означает не меньше чем следующую политическую революцию в технологических обществах — захватывающее дух утверждение народной демократии.

Пришло время драматической переоценки направлений перемен, переоценки, которую делают не политики, не социологи, не духовенство, не революционная элита, не техники, не ректоры колледжей, а все люди вместе. Нам нужно вполне буквально «идти к людям» с вопросом, которого им почти никогда не задавали: «Какой мир вы хотите через десять, двадцать или тридцать лет?»

Короче говоря, нам нужно инициировать непрерывный плебисцит о будущем.

Настал подходящий момент для формирования в каждом из высокотехнологичных государств движения за полный самопересмотр, общественную самопроверку, направленную на расширени и определение (в социальных и экономических терминах) целей «прогресса». На пороге нового тысячелетия, на грани нового этапа развития человечества мы вслепую мчимся в будущее. Но куда мы хотим идти?

Что произошло бы, если бы мы действительно попытались ответить на этот вопрос?

Представьте себе историческую драму, силовое и эволюционное воздействие, если каждое из высокотехнологичных государств определит ближайшие пять лет как период интенсивной национальной самооценки, если к концу пятилетия оно создаст собственную экспериментальную повестку дня будущего, программу, охватывающую не просто экономические цели, но, что так же важно, широкий набор социальных целей, если каждое государство заявит миру, чего оно хочет добиться для своего народа и человечества вообще за последние четверть века нашего тысячелетия.

Давайте созовем в каждой стране, каждом городе, каждой местности демократические правомочные ассамблеи, поручив им социальную инвентаризацию, поручив им определить и назначить приоритеты специфических социальных целей на остаток века.

Такие ассамблеи социального будущего могли бы представлять не просто географию, но социальные единицы — промышленников, рабочих, церкви, интеллектуальное сообщество, художников, женщин, этнические и религиозные группы, студентов — с организованным представительством также и тех, кто не входит в организации. Не существует совершенной техники, гарантирующей всем равное представительство или выявляющей желания бедных, молчаливых или изолированных. Но как только мы признаем необходимость учесть их, мы найдем способы. Действительно, проблема участия в определении будущего — это не просто проблема бедных, молчаливых или изолированных. Высокооплачиваемые администраторы, состоятельные профессионалы, чрезвычайно разговорчивые интеллектуалы и студенты рано или поздно чувствуют, что не могут уже оказывать влияние на направление и темп перемен. Присоединить их к системе, превратить их в часть руководящего механизма общества — самая насущная политическая задача идущего поколения. Представьте себе результат, если все, кому предстоит жить в будущем, могли бы высказать свои желания относительно будущего. Короче говоря, представьте себе грандиозное, глобальное упражнение в предварительной демократии.

Ассамблеи социального будущего не должны — а учитывая уровень быстротечности, и не могут — быть закрепленными постоянными институтами. Они могли бы принять форму специальных групп, создаваемых через регулярные промежутки времени с участием каждый раз разных представителей. Сегодня граждане, когда это нужно, работают в жюри присяжных.

Они отдают несколько дней или несколько недель своего времени этой службе, признавая, что система жюри — одна из гарантий демократии, что, хотя эта работа может доставлять неудобства, кто — то должен ее делать. Ассамблеи социального будущего можно было бы организовать подобным образом с постоянным потоком новых участников, собираемых вместе на короткое время для выполнения работы «консультантов по будущему» для общества.

Эти обычные граждане выражают волю многих людей, которых прежде не спрашивали.

Ассамблеи могли бы стать ратушами будущего, в которых миллионы помогают формировать собственные отдаленные судьбы.

Некоторым этот призыв к своего рода неопопулизму, несомненно, покажется наивным.

Однако гораздо наивнее полагать, что мы можем продолжать политически управлять обществом так же, как делаем это сейчас. Некоторым этот призыв покажется непрактичным.

Однако непрактичнее всего пытаться навязать людям будущее сверху. То, что было наивным при индустриализме, может быть реалистичным при сверхиндустриализме, что было практичным, может быть абсурдным.

Воодушевляет тот факт, что сейчас у нас есть потенциал для того, чтобы сделать громадный шаг вперед в демократическом принятии решений, если мы найдем требующее воображения применение новым технологиям, как «аппаратным», так и «программным», которые имеют отношение к данной проблеме. Так, с развитием передовых телекоммуникаций участникам ассамблей социального будущего не нужно лицом к лицу встречаться в одной комнате, они могут просто подключаться к всемирной коммуникационной сети. Встреча ученых для обсуждения исследовательских целей будущего или целей качества окружающей среды могла бы собирать участников из многих стран одновременно. В ассамблее металлургов, профсоюзных деятелей и администраторов, созванной, чтобы обсудить цели автоматизации и улучшения самой работы, могли бы участвовать работники прокатных станов, офисов и складов, независимо от того, насколько они разбросаны и удалены друг от друга.

Деятелям культуры Нью — Йорка или Парижа — художникам и галерейщикам, писателям и читателям, драматургам и зрителям, которые собрались чтобы обсудить соответствующие долгосрочные цели культурного развития города, — можно было бы показывать, используя видеозапись и другую технику, художественную продукцию, о которой идет речь, архитектурные проекты, образцы новых художественных средств, ставших доступными в результате технологического продвижения и т. д. Какую культурную жизнь выберет великий город будущего? Какие ресурсы понадобятся, чтобы реализовать данный набор целей? Все ассамблеи социального будущего, чтобы ответить на такие вопросы, могут и должны получать поддержку технического персонала в предоставлении данных по социальным и экономическим издержкам различных целей и в демонстрации издержек и выгод предлагаемых сделок, чтобы участники были способны делать, так сказать, разумно информированный выбор между альтернативными будущими. Таким образом, каждая ассамблея могла бы в результате не просто неясно выражать надежды, а определять приоритеты на завтра, сформулированные так, как и заявления о целях, сделанные другими группами.