Колодец тьмы

— Это трудно, особенно поначалу, — призналась врачевательница. — Но разве наши неприятные ощущения могут хоть немного сравниться с болью этих несчастных? Ни в коем случае. Вы вряд ли сможете представить, какое удовлетворение испытывает врачеватель, помогая людям сражаться с их ужасными болезнями и наблюдая, как с каждым днем у них прибавляется сил. И потом, какое счастье видеть, как выздоровевшая мать возвращается к своим детям или ребенок — к родителям.

— Но кто-то и погибает в этих сражениях, — сказал Дагнарус, пытаясь хоть как-то подавить в себе неприятные ощущения.

Ему казалось, что его сейчас вырвет и от зловония болезней, и от густого запаха лаванды.

— Да, бывает, что наши больные умирают, — твердо ответила врачевательница. — И это всегда горестно и печально, в особенности для их близких. Однако их смерть не настолько ужасна, как нам иногда кажется. Мы делаем все, что в наших силах, стараясь, чтобы их кончина была тихой и спокойной. Там, куда они уходят, их ждет освобождение от боли и страданий. Я находилась рядом со многими, кому с берегов нашей жизни открывались картины жизни загробной. Все они говорили о красоте, о чувстве безграничной любви, исходящем от кого-то, кто безгранично велик и бесконечно добр. Иногда те, кто по какой-то причине избег смерти и вернулся в наш мир, буквально рыдали от горя, что им не было позволено туда уйти.

Дагнарус промолчал, не желая разрушать прекрасные иллюзии врачевательницы. Он видел смерть на поле битвы — ничего, кроме пропасти, куда падала душа, навеки пропадая во тьме. Интересно бы знать, каким зельем они поят умирающих, если у тех появляются столь сладостные видения?

— Ну что ж, — сказал принц, заставляя себя приободриться и рассчитывая найти человека, болезнь которого не слишком опасна. — Дайте мне тряпку и лохань с водой, и я займусь облегчением страданий.

— Место вашего служения находится не здесь, ваше высочество, — с суровым видом произнесла Владычица Альтура. — Безнадежно больные лежат в других палатах.

— Иди ты в Пустоту, — пробормотал Дагнарус, который сейчас с удовольствием отправил бы Альтуру к безнадежно больным.

Торжественная процессия двинулась дальше. Принца повели по длинным коридорам в дальний конец здания, отгороженный от остальных помещений. Молодая врачевательница туда не пошла, объяснив, что не обладает достаточными знаниями, позволяющими ей входить в ту часть Приюта. Видя ее искреннее огорчение, Дагнарус подумал, не тронулась ли она умом.

Коридоры были пусты. Лишь иногда навстречу попадался какой-нибудь целитель. Дагнарус шел и напряженно думал, пытаясь найти способ избежать этого опасного испытания, не повредив при этом своим замыслам. Чем ближе подходили Дагнарус и его сопровождающие к палатам неизлечимо больных, тем отчетливее слышали отчаянные, душераздирающие вопли и дикие нечленораздельные крики. У принца вновь схватило желудок; ему стало трудно дышать. Впервые у него мелькнула мысль все бросить и отказаться от своего замысла.

Он представил, как поворачивается и бежит прочь. Дагнарус знал, что за этим последует: его навсегда заклеймят как труса. Солдаты, служившие под его началом, станут открыто насмехаться над ним. У них будет полное право сказать, что его брат прошел это испытание с честью и мужеством. И Дагнарус тоже мог бы его пройти.

Принц скрипнул зубами и зашагал дальше.

Владычица Альтура постучала в плотно запертую решетчатую дверь. Дверь отворилась. На пороге их встретил врачеватель, которому на вид было около сорока лет, — статный, обаятельный человек с располагающей улыбкой.

— Мы уже ждем вас, ваше высочество, — сказал он. — Прошу, входите, и да войдет благодать богов вместе с вами.

Дагнарус едва слышал слова врачевателя, поскольку их заглушали ужасающие крики, долетавшие откуда-то из глубины помещений. Подобные крики принц уже слышал на поле битвы, когда стрела ударяла солдату между ног или он получал удар копьем в живот. Но такие раненые быстро затихали.

Врачеватель держал дверь открытой, ожидая, когда Дагнарус перешагнет порог. И принц сделал шаг, собрав все свое мужество, буквально по кусочкам извлекая его из всех закоулков своего существа. Вслед за ним вошли трое Владык, которым предстояло наблюдать за действиями Дагнаруса. Каждый из них в свое время побывал здесь, проходя свои испытания, и потому они знали, чего ожидать. Лица всех троих оставались совершенно бесстрастными.

«Хорошо им, — с горечью подумал принц. — Магические доспехи, конечно же, защищали их и от заразных болезней».

Войдя в палату, Дагнарус мысленно послал Владыкам искреннее проклятие. Еще в дверях он заметил на руке целителя характерные белые пятна — ранние признаки проказы.

Дагнаруса передернуло. Все внутри него настоятельно требовало бежать отсюда. Запах смерти и крики больных переплелись в один жуткий комок. В следующее мгновение он обнаружил, что человек с белыми пятнами на руке помогает ему сесть на деревянный табурет.

Увидев, как рука врачевателя держит его за руку и касается его одежды, Дагнарус резко отпрянул. Ему было стыдно, что он чуть не упал в обморок, отчего принц рассердился на себя и на происходящее вокруг. Он вскочил с такой поспешностью, что табурет опрокинулся и с грохотом покатился по каменному полу.

— Благодарю вас, врачеватель, — произнес сквозь стиснутые зубы Дагнарус, быстро оглянувшись на Владык, все так же бесстрастно взиравших на него. — Но мне не требуется ваша помощь.

— Не надо стыдиться минутной слабости, ваше высочество, — приветливо улыбнувшись, ответил врачеватель. — Одно то, что вы столь восприимчивы к страданиям других, многое говорит в вашу пользу.

Дагнарус едва прислушивался к его похвалам.

— Что от меня требуется? — решительно спросил он, намереваясь как можно быстрее разделаться со своими тягостными обязанностями. — Только прошу не забывать, что я — воин. Мои руки загрубели от меча, а потому их прикосновение не отличается нежностью.

— Вначале, ваше высочество, я покажу вам то, чем мы здесь занимаемся. У многих сложилось превратное представление о нашей работе.

Эта часть здания, по сути, являлась отдельным флигелем. Больные содержались в различных палатах в зависимости от той или иной неизлечимой болезни, которой они страдали. В первых палатах помещались прокаженные. Большинство из них, если не считать тех, чья болезнь зашла слишком далеко, были в состоянии двигаться. Одни сидели, беседуя друг с другом, другие выполняли несложную работу. Внешне казалось, что они ведут вполне обычную жизнь.

Дагнарус вместе с Владыками обходил палаты. Врачеватель давал пояснения. Дагнарус думал только о том, как бы не утратить мужество и решимость, а потому не особо обращал внимание на его слова. Принц оживился лишь тогда, когда тот сказал, что, по его мнению, проказа не настолько заразна, как думают многие люди.

— Из врачевателей, что ухаживают за больными, лишь единицы сами заболевают проказой, — сказал он. — Но если бы проказа была настолько заразной, то заболели бы все без исключения. В этой палате собраны те, у кого болезнь зашла уже достаточно далеко, поразив их кости и лишив их возможности нормально передвигаться. Мы лечим их не только магией, но и повязками с маслом шалмугры, которое мы получаем от орков. Масло это добывают из дерева, растущего в тропических землях. Эти повязки значительно облегчают страдания больных, а в некоторых случаях даже помогают восстановить изуродованную плоть.

Плотно забинтованных прокаженных Дагнарус постарался обойти стороной.

От прокаженных врачеватель повел принца к умалишенным, считавшимся опасными либо для окружающих, либо для самих себя и потому содержавшихся в одиночных палатах.

— Почему этот человек так кричит? — спросил принц, прервав ученые рассуждения врачевателя о причинах умопомешательства.

Безумцы глазели на проходящего Дагнаруса, бормоча какие-то непонятные слова, гикая и улюлюкая. Они протягивали сквозь зарешеченные двери руки, пытаясь его схватить. В одной из комнат принц увидел девушку. Она сидела на полу, вперившись глазами в противоположную стену. Девушка качала на руках воображаемого ребенка. Рядом с нею сидел врачеватель и что-то негромко говорил.