Это не я!

Его сильные, уверенные руки были теплыми, и вскоре затекшие мышцы шеи откликнулись ответным жаром. Шарли тихо застонала от удовольствия.

Пальцы Спенса застыли.

– Больно?

– Нет. – Ей пришлось приложить все силы, чтобы заговорить. По крайней мере это приятная боль. – К тому же за тобой должок. Это из-за тебя мне так плохо.

– Ты хочешь сказать, я ушиб тебя, когда свалил с ног?

Шарли покачала головой и тотчас же об этом пожалела: тошнота нахлынула с новой силой.

– Не только. Должно быть, у меня простуда – я заразилась от тебя.

– Но я-то не болел. Ты заметила, сегодня за весь день я ни разу не чихнул?

– А вчера ты был таким, какая я сейчас, – упрямо настаивала Шарли. – Может, у тебя грипп?

Однако спор быстро истощил ее силы, и она снова закрыла глаза, подчиняясь рукам Спенса. Шарли даже не подозревала, сколько в них силы. Впрочем, в движениях Спенса не было ничего грубого и резкого; прикосновения его рук больше всего напоминали ласку.

Словно прочтя мысли Шарли, Спенс провел напоследок ладонью по ее затылку и сказал:

– Вот и все, на что я гожусь.

Действительно ли в его голосе прозвучали странные нотки? Шарли повернула голову, чтобы взглянуть ему в лицо. Спенс тер глаза.

– По-моему, зола попала.

– Ну, этим ты делу не поможешь, – схватила его за руку Шарли. – Прекрати, Спенс, так недолго и ослепнуть.

Он грустно усмехнулся.

– Впрочем, с повязкой на глазу ты будешь неплохо смотреться. Повязка да борода – и ты сойдешь за пирата.

Она рассеянно подняла руку, собираясь провести по его щетине.

– Шарли, – тихо запротестовал Спенс.

Но Шарли, полностью отдавшись чувствам, не слушала предостерегающие интонации в его голосе. «Это твой медовый месяц», – нашептывал ей внутренний голос.

Скользнув ладонью по ямочке на подбородке Спенса, она погладила его по щеке. Спенс схватил было ее за руку, но их пальцы переплелись, и он бессознательно склонился к Шарли.

Она закрыла глаза.

Освободив руку, Спенс обхватил девушку и посадил. Она закинула руки ему на плечи, наслаждаясь ощущением его силы.

– Ты такая красивая…

Его поцелуй, нежный и ищущий, напомнил Шарли, как после помолвки ей нередко хотелось забыть данное самой себе слово подождать до свадьбы.

Она провела пальцами по его подбородку, поднялась к уху, нырнула в волосы. Что смертельного в том, что она уступит этому нестерпимому желанию? «Это твой медовый месяц…»

Но нет, это не так, и на то есть очень веские причины.

Шарли откинулась назад, и Спенс тотчас ее отпустил. Пересев в дальний угол кушетки, он принялся тереть виски.

– Черт побери, Шарли, прекрати эти игры!

Шарли прикусила губу. Конечно, в обвинении Спенса есть доля правды, однако не вся вина за случившееся лежит только на ней.

– Полагаю, ты начал массировать мне шею без задней мысли? – бросила она.

Спенс промолчал и, встав с кушетки, подошел к камину, чтобы подложить новое полено.

– Как по-твоему, когда мы сможем отсюда выбраться? – наконец спросила Шарли.

– Думаю, завтра. По крайней мере попробуем обязательно…

«Потому что больше ни минуты не можем находиться вместе». Шарли буквально услышала это окончание фразы. Или она сама произнесла эти слова?

Внезапно для нее стало очень важно, чтобы Спенс не считал ее не способной держать себя в руках.

– Я очень волнуюсь о тете, – наугад начала Шарли. – Она ведь полагает, что я улетела на Багамы. Только сейчас до меня дошло, как она будет волноваться, если позвонит в гостиницу и узнает, что я там даже не появлялась. Как я могла забыть об этом!

– Ничего удивительного. Желание уехать от Шарлотты возникло у тебя на подсознательном уровне.

– Неправда! Я очень люблю свою тетю. Она так добра ко мне.

– Здорово она тебя под себя подмяла. Меня удивляет только, почему она ничего не придумала, чтобы постоянно держать тебя при себе.

– Зачем ей это? – Поднявшись с кушетки, Шарли принялась расхаживать по комнате. – Должна же я как-то зарабатывать себе на жизнь.

– Ой ли?

– Даже если Мартин и Шарлотта намереваются оставить мне все свое состояние, в чем я сомневаюсь, у меня все равно должно быть дело жизни.

– Ну разумеется, – кивнул Спенс. – Именно поэтому она придумывает окольные пути.

– Что ты хочешь сказать?

– Тебе никогда не приходило в голову, что твоя разлюбезнейшая тетушка Шарлотта больше всего на свете хочет, чтобы ты день и ночь крутилась возле нее?

– Да нет же, – возмутилась Шарли. – Тетя тяжело больна, но ей всегда очень неудобно, когда она отрывает меня от каких-либо дел.

– Разве? Я ни разу не замечал, чтобы недомогание помешало ей делать то, что она по-настоящему хочет.

– Чушь! Прошлой осенью она была при смерти.

– Не спорю. Но ей стало бы гораздо лучше, если бы вместо того, чтобы валяться в постели и глотать таблетки, она нашла себе какое-нибудь занятие.

– Ты даже не представляешь себе…

– Если она хочет стать затворницей – это ее дело. Но ведь Шарлотта хочет определять и твою жизнь. Кстати, кому первому пришла мысль отреставрировать домик садовника?

– Разумеется, тете, – натянуто ответила Шарли.

– А перед тем она настаивала на том, чтобы я переселился в особняк.

– Она сама понимала, что это нереально! Просто тетя хотела показать, как тебе рада.

Слезы обожгли глаза Шарли, горло сдавило. Девушка умолкла, с тоской думая, как все могло быть хорошо.

– Нет, я хотел спросить, действительно ли Шарлотта хотела показать, насколько рада принять меня в семью? Или же просто пыталась оставить тебя при себе?

– Теперь ты заявляешь, что тетя с самого начала была против тебя! Ты еще скажи, это она подстроила, чтобы я застукала вас с Венди и расторгла помолвку… Ты к этому клонишь?

– Нет, – вздохнул Спенс.

– И на том спасибо.

Шарли повернулась к нему спиной. От напряжения перед глазами у нее все плыло. Наверное, она действительно подхватила грипп – все симптомы налицо.

– Шарли, пожалуйста…

– Ты просишь прощения?

Он ответил не сразу.

– Не совсем.

– Хочешь сказать, что между вами ничего не было? – Ее голос был полон издевки. – И ждешь, что я в это поверю? Спенс, я же сама все видела!

Спенс подбросил в камин очередное полено.

– Шарли, мне от тебя больше ничего не надо.

– Вот и отлично.

Неудивительно, что головная боль стала невыносимой. Надо немного полежать, а потом отправиться пешком к дому Бакстеров. Одна миля – это не так уж далеко. По крайней мере она уйдет из опостылевшего домика. Уйдет от Спенса.

Опустившись на кушетку, Шарли уронила голову на подушку.

– Как я могла так в тебе ошибиться? – произнесла она вслух, обращаясь к самой себе.

– Этот же вопрос задаю себе и я, – сказал Спенс, придвигая к камину экран.

Наступившая тишина, наполненная болью, нарушалась лишь потрескиванием дров в камине.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Шарли готова была немедленно уйти из домика куда угодно, будь у нее силы. Но она была настолько измучена, что даже не могла встать с кушетки.

Черт побери, почему ее так вывела из себя эта стычка? И ведь стычка эта на самом деле лишь продолжение той ссоры, в результате которой расторглась помолвка.

Это была их первая и последняя ссора. За два месяца, прошедших со времени помолвки, у них ни разу не возникло никаких разногласий – ни по поводу свадебной поездки, ни из-за отделки домика, ни по поводу того, как проводить время вместе…

Шарли нахмурилась. Почему они не ссорились? Потому что во всем были согласны или же просто скрывали друг от друга все противоречия? В частности, она даже не подозревала о том, как относится Спенс к ее тете. Теперь Шарли постепенно начинала приходить к мысли, что было и другое: мелочи, сами по себе, возможно, и не имеющие никакого значения, но в целом говорящие о многом. Действительно ли Спенсу было все равно, какая у них дома будет посуда, или же он просто шел на все, лишь бы ублажить свою невесту? Неужели Шарлотта была права и его интересовали лишь ее деньги?