Страница 10 из 15
Но Аристарх Матвеевич не согласился.
— Э-э-э, не-е-т, батенька! — нравоучительно произнес он. — Речь о вещах непростых. Если вы не специалист, то, извините, самостоятельно тут не разобраться! Представьте, вы сняли военный самолет: фюзеляж, крылья, хвост, — ничего особенного! А он включен в список секретной техники! Но вы же не знаете этого списка! Назначили экспертизу, а она сказала: это секретный объект! И все — десять лет!
— Неужели десять?! — охнул Черепахин.
Сосед замахал руками:
— Ну, нет, это я загнул. Может, три, может, пять… А если без умысла, то могут и условно дать! Только знаете что…
Аристарх Матвеевич многозначительно поднял палец и понизил голос:
— Я придумал, извините, совершенно гениальную вещь! Подите поближе…
Черепахин наклонился, и Аристарх жарко зашептал ему в ухо:
— Надо дать эту пленку специалистам. Пусть проверят и скажут — есть там государственные секреты или нет! И все станет ясно! Ведь пленка у вас осталась?
Наступила тишина, и Черепахин услышал, что сосед перестал дышать. Что это с ним?
— Осталась, конечно! Только на пленку уже давно не пишут. Есть так называемый «исходник», ну, оригинал, карточка памяти с материалом в цифровом формате…
Иван Сергеевич внезапно выпрямился и застыл. Вот он, недостающий пазл! Злополучная запись! Вот с какой целью его прессовали и запугивали! Хотя они изъяли материал в Киеве… Значит, враждебную Черную дыру интересует оригинал! Но почему?!
— Что с вами, Иван Сергеевич? — взволнованно частил Аристарх. — Вам плохо? Я спрашиваю: где эта карточка-то?
Черепахин пожал плечами.
— Да в ней нет никакой ценности! Я даже и не помню точно, где она.
— Так не годится, Иван Сергеевич, — нахмурился сосед. — Это со мной можно не откровенничать, а Крайко вас не поймет. Если вся заваруха из-за этого репортажа, то вам придется отвечать на вопросы четко и не мешкая. Так где же эта открытка?
— Карточка.
— Простите великодушно, я профан в этом деле. Так где же?
Черепахин напрягся. Сокамерник неожиданно разволновался и с таким интересом и напором уже третий раз в течение минуты задал один и тот же вопрос, что у Ивана Сергеевича возникло неприятное ощущение.
«Наседка»! Слово всплыло в памяти и на мгновение перекрыло все остальные мысли. Это же классическая «наседка». И «легенда» у Аристарха, или кто он там, слабовата. Сочувствует, удивляется, как это прокуратура заинтересовалась копеечным прокатом видеокамер, а его «книжным» делом на сегодняшний день даже райотдел милиции заниматься не станет.
— Да вы понимаете, Аристарх Матвеевич, у меня эта карточка может быть и дома, и на работе, но скорее всего я оставил ее на даче, потому что ничего особенного на ней не было, вернее, я не придал тому, что на ней есть, никакого значения.
Сосед неодобрительно покачал головой.
— Сегодня у меня встреча с адвокатом Мариным, он человек отзывчивый и настоящий профессионал, думаю, возьмется за ваше дело. Так вы ему все подробненько и изложите.
Встреча с адвокатом произошла в тот же день. Под диктовку Аристарха Черепахин написал заявление и отдал тому самому нечеловеческому сержанту. А после обеда его вывели из камеры и провели в напоминающий пенал кабинет, отличающийся от камеры только отсутствием нар, раковины и унитаза, да присутствием окна под самым потолком. Яркие солнечные лучи заставили его зажмуриться.
— Здравствуйте, я адвокат Марин Игорь Владимирович, — раздался густой авторитетный голос. — Можете называть меня Гарик.
Черепахин открыл глаза, но захотел зажмуриться опять.
Черный в мелкий красный горошек галстук-бабочка, серый костюм-тройка, желто-зеленая рубашка и коричневые с белыми боковыми вставками туфли делали адвоката похожим на яркого крупного попугая. Очень беспокойное «пернатое». Начиная фразу, он вставал и начинал ходить по комнате. С последним словом опять садился на стул и внимательно слушал. Птичий облик дополняли беспокойные глазки-бусинки, гладкие черные, явно подкрашенные, волосы, собранные в куцый хвостик на затылке, и острый нос, вытарчивающий из-под очков.
— Я с удовольствием займусь вашей защитой, уважаемый Иван Сергеевич! — с ходу заверил Марин, даже не заикнувшись о своем гонораре. — Во-первых, Аристарх Матвеевич за вас ручается, а во-вторых, дело у вас обещает быть преинтереснейшим…
«Пернатая» похожесть адвоката и сокамерника, а еще в большей мере сходство их поведения напомнили Черепахину не очень уместную в данной ситуации веселую строчку из старой студенческой песни: «Птицы из лета вернулись, ага, значит, пора нам валить на юга». Впрочем, она как раз очень уместна: действительно, надо валить! Не обязательно на юг — куда угодно, но подальше от Лугани, проклятого репортажа и зловещей Черной дыры!
Ведь отдельные кадры происходящего выстроились в четкую картину, имеющую определенную направленность. Запись у Черной дыры уже есть. И за второй она гоняется не потому, что ей нужен оригинал, а потому, что хочет изъять все экземпляры. А когда изымет, останется терминировать свидетелей. Ликвидировать, говоря простым языком шпионских триллеров. Устранить, убрать, зачистить. «Полная зачистка» — вот как это называется в боевиках. Если в арсенале Черной дыры имеется прокуратура, то наверняка найдутся и бандюганы, которые быстро «решат вопрос» с самим Черепахиным и с глупым Пашкой Савиным. А может, и с кем-нибудь еще, кого они посчитают опасным.
— Я согласен с вами, что причина ареста в нарушении государственной тайны, — вальяжно сообщил Гарик, для проформы выслушав сбивчивый рассказ Черепахина. — Но мы должны их опередить. Для этого надо провести экспертизу вашего репортажа, получить заключение об отсутствии в нем секретности и заявить ходатайство о прекращении уголовного дела и отмене меры пресечения. Да что там ходатайство — я завалю их жалобами!
— Большое спасибо! — Черепахин заискивающе улыбнулся. Он не обнаруживал своего знания, потому что начал контригру против Черной дыры и ее прихвостней. — Мне кажется, что флеш-карту с записью я оставил на даче… Не на сто процентов, но на девяносто — точно.
— Ну, и отличненько! — оживился адвокат, аж забурлил весь, как попугай, которому щедро насыпали семечек.
— Я ухожу и буду заниматься в основном вашими вопросами. Можете не волноваться: если Гарик взялся за дело — считайте, что оно выиграно!
О гонораре он по-прежнему не заикался. А поскольку мир не видел адвокатов-бессеребренников, такое бескорыстие подтвердило самые худшие предположения Ивана Сергеевича.
Аристарха Матвеевича выпустили под подписку о невыезде. Он настоятельно предлагал соседу передать друзьям записку или что-то на словах, но Черепахину было нечего и некому передавать.
— Держитесь, Иван Сергеевич, мы будем за вас бороться! — прослезился Аристарх и троекратно облобызал товарища по несчастью. Тот даже устыдился, что подозревал сокамерника в двурушничестве.
Остаток дня и весь следующий никто Ивана Сергеевича не тревожил и он, более-менее собравшись с мыслями, обдумывал странную чехарду, которая завертелась вокруг. Он был уверен, что в телекомпании и его квартире проведены тщательные обыски. Сейчас скорее всего умелые руки специалистов тщательно обыскивают дачу. Но, несмотря на свой опыт и умения, они ничего не нашли, да и не найдут. Не мудрено: даже если бы Ивану Сергеевичу не угрожала опасность, он никогда бы по доброй воле не признался, что оставил оригинальную запись рядового репортажа у Вероники — своей новой двадцатилетней пассии, чтобы показать свою творческую состоятельность и значимость в телевизионном мире.
Барышня приехала из такой глубинки, что провинциальную Лугань воспринимала как кипящий котел цивилизации. Разумеется, она хотела стать моделью или актрисой, именно за этим и пришла в телекомпанию, где, по ее разумению, как раз и вышлифовывают из потенциальных доярок и скотниц шикарных теледив. Иван Сергеевич, как человек чуткий, не стал разочаровывать простодушную провинциалку, а напротив, взвалил на себя нелегкое бремя шлифовки.