Моя не понимать

Димка замычал. Ведь заметил странность поведения таможенников, но не присмотрелся внимательнее. Не подумал: почему все встречные удивляются, увидев живого яггая и только столичные таможенники не моргают глазом, как будто яггаи тут каждый день ходят косяками? Вот болван!

Вторая глупость вытекала из первой: не сообразив, что о нем знают, попытался сбежать. А встречающие подготовились. Естественно, они сообразили, что стрелять в яггая бесполезно. Они и не стреляли: метким броском бола Димке спутали ноги. На упавшего и оглушенного обрушилась тяжелая туша.

Потом, когда их, со связанными руками, заводили в тюремные кареты, Димка увидел скрутившего его. Еще одна местная раса в коллекцию: огромный квадратный здоровяк с зеркально-лысой головой. Мышцы рук и плечевого пояса просто пугали: такое впечатление, что на руки надеты надутые камеры. Мощные челюсти, приплюснутый нос и при этом — вполне человеческие темные глаза. Уши были бы похожи на человеческие, если бы не приросли к голове. Кожа желтого песчаного цвета придает громиле вид ожившей каменной статуи. Он прошел мимо арестованных, скручивая бола, гаучо проклятый. Впрочем, не гаучо, вполне официальное лицо, в застегнутом на все пуговицы синем камзоле, с уже знакомым по встрече с взяточниками-жандармами полумесяцем. На шее шарф, черно-голубой, как и на всех, на ком надета форма. Кроме разве что Длинного, чей статус непонятен: все в форме, кроме «крестьян», но с ними все понятно — группа захвата. А вот Длинный… Черный городской камзол, ни шарфа, ни полумесяца, ничего… Кто он такой?

— Слышишь, Гыгы, — подполз к Димке Отто, — Ты не волнуйся. Если что, мы с ребятами скажем, что ты не с нами, просто нанят по дороге. Должны отпустить…

Спасибо…

Димка попытался вспомнить, что в примерно схожие исторические периоды на Земле грозило за контрабанду оружия. В итоге поймал себя на мысли, что размышления свелись к перебору различных вариантов казни: от повешения или гильотинирования до жестокого четвертования или экзотической «железной девы». Нет, все люди смертны, но не так же быстро! Димка планировал пожить несколько подольше и во всяком случае не умереть по приговору суда за преступление, которого не совершал, на непредставимо далекой планете.

Настроение падало…

Загремел засов двери.

— Кого? — задал вопрос охранник кому-то невидимому.

— Так, кто здесь? — в дверь, сложившись пополам, заглянул Длинный. — Ага… Господина Трррр оставим на трррррр, погонщика и проводника уже допросили, остались только эти… Давайте яггая, чтобы побыстрее…

— Выходи, — взмахнул ключами охранник.

Димка мелкими шажками поплелся к выходу. Тяжеленные кандалы не позволяли быстро двигаться, а уж о побеге и речи идти не могло. Даже не погнешь, не то что не порвешь…

Позади тревожно зашептались «грузчики».

«Взять, что ли, Длинного в заложники?» — проползла вялая мысль.

Длинный уже куда-то скрылся, в коридоре стояли только три охранника. Двое сноровисто наставили на Димку алебарды, третий наклонился, лязгая ключами. Расстегнутые кандалы глухо звякнули о камень пола. Тут же холодное железо обхватило запястья завернутых за спину рук, щелкнул замок, руки потянула тяжесть.

— Иди, — спину Димки кольнуло острие.

Иду…

В камере злобно завыли и замолотили в дверь, но конвоиры и ухом не повели.

Коридоры… Коридоры… Лестницы… Лестницы… Двери… Двери… Двери…

Димка с конвоирами явственно спускался вниз. Расстреливать будут? В подвале?

— Стой.

Точно такая же окованная дверь. Из камеры в камеру…?

— Входи.

Димка, пригнувшись, вошел.

Не камера. Просторное помещение, сводчатый потолок. Прямо напротив двери — стол с бумагами. Напротив стола — массивное кресло с высокой спинкой. Из источников света — толстая свеча на столе и огонь в очаге. У очага на лавке разложены неприятно выглядящие предметы: щипцы, штыри, пилки…

Допросная… Пыточная…

Димку споро усадили в кресло, отцепили наручники, взамен замкнули на руках и ногах цепи, надежно зафиксировав его. Кресло за столом пустовало, только одинокий синий мундир висел на спинке.

В помещении сильно пахло жареным мясом.

Скорее всего, от того куска свинины, который лежал на железной тарелке на столе…

Откуда-то сбоку вышел хозяин помещения: тот самый лысый верзила, который скрутил Димку при попытке побега на таможне. Рубашка с закатанными рукавами, черные подтяжки и лысина придавали ему вид местного папаши Мюллера.

Верзила сел за стол, положил перед собой лист бумаги:

— Вы допрашиваетесь по обвинению в контрабанде оружия и ввозе его без соответствующего разрешения в Тррррр. Вы должны отвечать полно и прямо на все поставленные вопросы, в противном случае к вам будут применены трррррррр тррррррр.

Верзила обмакнул в чернильницу перо и занес его над листом.

Димку, в диком противоречии с ситуацией, заинтересовало перо. Обычно в фильмах, если кто-то пишет гусиным пером, то это именно перо, длинное с полагающимся опахалом, чуть ли не на глазах у зрителя выдернутое из гуся. Здесь же аккуратный стержень: опахало обрезано, сердцевина вынута, заострено… С другой стороны, такое перо наверняка удобнее… Тут до Димки дошло, что его уже допрашивают.

— Еще раз спрашиваю: ваше имя? — голос Верзилы был спокоен. А чего ему нервничать? Не будет отвечать арестованный — вон средства развязать языки. Для него все это — рутина.

— Гыгы, — под этим именем арестовали, под этим и записывайте…

— Второе имя?

Хм… А, впрочем…

— Гхыкрыр.

— Фамилия?

— Хыгр… Хыгр.

Все равно «Федоров» лучше не произнесешь.

— Раса?

— Яггай.

Низкий и немного рычащий голос яггая особенно зловеще звучал, отражаясь от потолка помещения.

— Трррррррррр?

Чего?

— Моя не понимать.

— Вы запираетесь? — спокойный, очень спокойный голос.

— Нет.

— Ваше тррррррррр?

— Моя не понимать.

Верзила задумался. Допрос обещал быть сложным.

— Вы — тррррррррр нашей страны?

— Нет. — Димка понял, что его спрашивали о гражданстве. Или подданстве.

— Вы въехали в нашу страну из Тррррррррр?

— Нет.

— Откуда же?

— Моя не знать.

— Почему?

— Моя ударить голова. Голова болеть, не помнить.

Верзила вздохнул и пропустил сложный вопрос.

— Вы ехали вместе с группой тррррррррррррррр?

— Да.

Можно догадаться, что речь о «грузчиках».

— Вы знали, что в фургоне?

— Нет.

— Вы ехали с ними от Тррррр?

— Нет.

— Где вы присоединились к ним?

— Моя не знать.

— Какой город находился по соседству с тем местом, где вы присоединились к тррррррррррр?

— Моя не знать.

— Почему?

— Моя не мочь знать, человек не говорить.

— Поясните.

Верзила мог бы попросить Димку пересказать ему основы философии Эммануэля Канта, тот так же сумел бы внятно ответить.

— Моя идти город, имя город нет место где видеть говорить, моя не уметь видеть, моя не знать имя город, моя плохо говорить моя говорить люди имя город, люди не понимать моя, не говорить имя город…

Ошарашенный верзила глядел на Димку, пытаясь разгадать его ребус.

— Хватит!

Верзила не выдержал и подскочил.

— Хватит притворяться! Трррррр! Тррр трррр трррр? Трррр, тррррр, тррррр? Трррррр!

Или Димка внезапно перестал понимать язык или Верзила заговорил на иностранном.

— Перестаньте, тррррррр.

Из темноты слева от Димки послышался голос.

Потом темнота зашевелилась, заработало ночное зрение, ослепленное свечой и очагом и Димка рассмотрел, что в том углу находится низкое кресло в котором расположился, вытянув ноги, Длинный, по своей привычке прикрывая глаза шляпой.

— Вы же видите, капитан, господин Гыгы не понимает ни слова по-трррррррр. Более, того, я перечитал описания яггаев. Описания различны, их изображают по-разному: от диких людоедов до вполне мирных, пусть и нетррррррррррррррр обитателей лесов Трррррррр. Однако одним из совпадений в описаниях было неспособность яггаев к речи. Даже специально обученные яггаи не могли правильно произнести больше сотни слов. Этот тррррррррррр еще довольно развит, несмотря на заверения нашего тррррр я ожидал, что он вовсе не сможет отвечать на вопросы, или не поймет их сути…