Стихия чувств

— Что, разочарована? — спросил он, медленно водя ее рукой по шелку брюк на крепком бедре.

Дженнифер молчала. Раф поднял ее правую руку и положил себе на правое бедро. Затем снял с нее очки, сложил их и опустил в наружный карман ее халата.

— 3-зачем ты это сделал?

— В кровати тебе не нужны очки. Там и так можно все разглядеть, — прошептал он и потянул за пояс ее халата. — Это тебе тоже не нужно.

Дженнифер хотела возразить, но — о ужас! — ее губы встретились с его. Раф быстро овладел ее ртом и начал творить языком чудеса. Дженнифер не заставила себя ждать и ответила Рафу страстным поцелуем. Он застонал и безрассудно бросился в море удовольствия, не скрывая своего желания. Его язык извивался вокруг ее языка в эротическом танце. Раф показывал все свое мастерство любовника, стараясь утолить жажду Дженнифер.

Тело ее напряглось, грудь набухла, когда Раф выудил ее язык в свой рот, чтобы продолжить начатый эротический танец в такт чувственному покачиванию бедрами.

И, только почувствовав, как его руки скользнули вниз к ее талии и стали развязывать пояс, Дженнифер как будто очнулась и ужаснулась тому, что не смогла устоять перед этим мужчиной и чуть было не попала в его сети.

— Нет-нет, мы не можем... — Она отпрянула назад, отрываясь от его губ, задыхаясь и хватая ртом воздух.

— Не можем что? — прошептал он, не отпуская ее и целуя в щеку. Его голос был полон страсти.

— Не можем... не можем вместе лечь спать... — Она тяжело вздохнула. Ведь все шло к этому, не так ли?

— Почему нет? Если мы оба этого хотим. — В его голосе появились низкие гортанные звуки. — Нет ничего, что могло бы нас остановить...

Почему нет? — повторила она про себя. Почему не взять то, что хочешь?.. Но нет, только не так. Слишком опасно, слишком многое поставлено на карту, слишком серьезная игра, слишком высоки ставки.

— Просто не можем... — прошептала она. Раф молча стоял, касаясь губами ее волос.

— Ты сделала бы это, если бы я заплатил тебе? — неожиданно спросил он. — Ты бы разделась для меня за деньги, дорогая? Ты стала бы медленно снимать одежду... и ласкать себя для моего удовольствия? — Его бархатный голос был полон жестокого цинизма, но он продолжал: — Сколько стоит твое тело, Дженнифер? Сколько мне пришлось бы заплатить, чтобы сделать с ним все, что я захочу? Сколько ты берешь за имплантацию в себя спермы, украденной у мужчины?

Сказав эти горькие и обидные слова, он пригвоздил ее к двери. Его руки лежали у нее на плечах, бедром он прижимал к двери ее ноги. Его безжалостные вопросы привели Дженнифер в ужас.

— Сперму никто не крал. Ты ее сам отдал! — кричала она, толкая его накачанные бицепсы, протестуя против незаслуженных обвинений. Она не собиралась мириться с тем, что ее обвиняют не только в ее собственных, но и в его ошибках. — Ты пошел на это добровольно, ты сам говорил, и в то время тебя совершенно не волновали последствия. Ты не думал о детях, которые могли родиться. Тебя волновало только одно: насолить своему отцу! Это была твоя идея, а значит, есть и твоя доля вины, если говорить об обвинениях.

— В основе всего лежала анонимность, — набросился Раф на Дженнифер. — Если моя сперма не была украдена, то почему мне кажется, будто меня изнасиловали?

Эти слова явились для Дженнифер полной неожиданностью. Его искреннее мучительное замешательство лишило ее злости, которая помогала ей обороняться. Дженнифер обмякла. Ее расслабленные пальцы начали непроизвольно гладить и успокаивать его. Как она могла причинять ему боль своими эгоистичными попытками защитить себя. Как она могла! Это было невыносимо.

— Нет, о нет, нет, нет... — Она покачала головой, и ее волосы коснулись его побелевших пальцев. Взгляд ее темных глаз был сочувственным. — Пожалуйста, не говори этого, даже не думай подобным образом. Все далеко не так...

— Нет? Тогда скажи мне как, Дженнифер, — тихо сказал он. — Сделай так, чтобы я немного успокоился и не думал, что со мной так скверно обошлись. Скажи мне как женщина, которая зарабатывает себе на жизнь, заботясь о других людях, которая жертвует карьерой ради больной матери, которая тратит все свои деньги на создание собственного бизнеса, чтобы два пожилых человека чувствовали себя обеспеченными и нужными, которая дает приют больным бездомным животным... скажи мне, как такая женщина могла сознательно ухватиться за навязчивую идею больного пожилого мужчины ради собственной выгоды. Неужели деньги действительно так много для тебя значат?

Слово «сознательно» было последней каплей, переполнившей чашу. Дженнифер вспомнила свое собственное болезненное ощущение предательства.

— Ты прекратишь говорить о деньгах? — вспылила она. — Да, Себастьян предоставил мне брачный контракт, касающийся имущества. Да, и я взяла его. Но вовсе не из-за денег.

— Тогда почему? Скажи, ради Бога! — Он встряхнул ее за плечи. — Что еще ты надеялась получить от него? Его имя? Его власть?

Такой умный, а ничего не понимал! Потому что к нему это не имело никакого отношения, а для нее это было все.

— Ребенка! — крикнула она, презирая его недомыслие. — Вот что я получила! Я согласилась на сделку с Себастьяном, согласилась выйти за него замуж, потому что хотела иметь ребенка! — Его руки упали как плети. Это был настоящий удар, что вселило в Дженнифер смелость продолжить. — Я сделала это ради ребенка, — призналась она с болью в сердце. — Доволен? Я сделала это, потому что хотела иметь собственного ребенка, и Себастьян обещал помочь мне забеременеть, если я в свою очередь помогу ему сохранить имущество, оградить его от этих ведьм. — Дженнифер видела, как меняется выражение лица Рафа. Полное непонимание сменилось злой недоверчивостью. Следующим, она была в этом уверена, будет отвращение. — Что мне оставалось делать? Мне двадцать семь лет, не замужем, любовника нет, честно говоря, замужество меня и не привлекало... Поэтому забеременеть естественным путем у меня не было никакой возможности. Конечно, можно было бы найти мужчину просто для секса, но я не хотела рожать ребенка от неизвестного мне человека, связи с которым я потом стыдилась бы, не говоря уже о риске, которому подвергла бы и себя, и ребенка. А я так сильно хотела иметь собственного малыша...

Дженнифер отвернулась, чтобы Раф не увидел слезы, заблестевшие в ее глазах, когда она вспомнила свою погоню за мечтой, ускользавшей от нее все дальше и дальше и уже казавшейся недосягаемой. Рука, державшая ее за подбородок, заставила Дженнифер повернуться. Во взгляде Рафа больше не было унизительного недоверия, но и отвращения там не было. В его взгляде зарождалось изумление.

— Себастьян приехал к нам на отдых, и мне показалось вполне естественным поговорить с ним на эту тему — он ведь всю свою жизнь помогал людям обретать детей. Выслушав меня, Себастьян сказал, что мы могли бы помочь друг другу. Он... он предложил мне способ забеременеть посредством операции, которая совершенно безопасна и будет проведена в клинике, к тому же... бесплатно. Мне показалось это чудом. Все, что требовалось от меня, — это сдать анализы, сопроводить Себастьяна в Англию... и... выйти за него замуж... Он не хотел, чтобы Фелисити, как последняя законная жена, завладела его имуществом.

— Должно быть, мой отец тебе очень сильно доверял, — медленно произнес Раф.

— Он знал, что меня интересует только ребенок, — сказала Дженнифер с трогательной наивностью. — Согласно нашему договору мы оба получали то, что больше всего хотели: я — своего ребенка, а он — мое имя на всех юридических документах...

— И внука или внучку со своей фамилией, — напомнил ей Раф. — Тебя никогда не коробило оттого, что он торговал моим ребенком? Разве я не имею права знать, что ты вынашиваешь его внука?..

Дженнифер отвернулась к окну и прижала руки к пылающим щекам.

— Я не знала, чей это ребенок, не предполагала, что он твой, — с трудом, тихо произнесла она после молчания.

— Что? — Раф возник перед ней и схватил ее за рукав. — Что ты сказала? — Но ей не пришлось повторять. По его глазам было видно, что он вдруг понял главное. — Мой Бог! Отец ничего не сказал тебе, — выдохнул Раф. — Правда? Не сказал?