Драконы летнего полдня

– О присутствии рыцаря я догадалась по бряцанию его оружия. Определенно не ошибусь, если скажу, что Палин Маджере в компании одного из своих братьев.

Танина или Стурма я имею удовольствие приветствовать? Стил мог по-разному ответить. Проще всего было выдать себя за одного из братьев; хрипотцу и резкость интонаций объяснить, к примеру, насморком. После краткого обмена любезностями они бы раскланялись. Тогда как скажи Стил правду… Рыцарь посмотрел на зверя… Тигр не сводил с него глаз, светившихся той осмысленностью, что у любого другого животного представить было бы невозможно.

Одной своей массой зверь подмял бы рыцаря под себя. Даже если бы он поразил его мечом, челюсти Тандара успели бы сомкнуться у него на горле. Стилу пришла на память его собственная бравада-бахвальство: …чтобы я разгуливал по Палантасу в одеянии содержателя таверны! Но под чужим именем он тоже не будет прятаться!

– Ты ошибаешься, праведная дочь, – с холодной вежливостью произнес воин.

– Мое имя – Стил Светлый Меч. Я – рыцарь Лилии и имею честь быть слугой Такхизис, ее величества Королевы Тьмы.

– За что боролись, на то и напоролись, – вытаращив глаза, прошептал Палин.

Тигр, чуть оскалившись, но не разжимая челюстей, зарычал. Крисания легонько потрепала своего поводыря. Между бровей у нее пролегла глубокая морщина, на лице отразилось беспокойство.

– Говорить… так открыто… в Палантасе? – В голосе звучала не угроза, а лишь удивление.

– Да, преподобная жрица. Я не скрываю своего имени и принадлежности. Будь на твоем месте другой человек, ему бы и одного взгляда хватило, чтобы понять, кто я. Богам было угодно отнять у тебя зрение, и пользоваться этим постыдно и бесчестно. Еще больший стыд, госпожа, лгать столь уважаемой и почитаемой женщине. Безжизненные глаза Крисании расширились.

– Выходит, правда – то, о чем предупреждал Танис Полуэльф, – тихо проговорила она. Да поможет нам Паладайн!.. – Она задумалась, затем повернула лицо к Палину:

– Как же так получилось, молодой маг? Оказаться в спутниках рыцаря – приверженца зла… хотя и, без сомнения, благородного?

– Я его пленник, преподобная жрица. Оба мои брата погибли. Рыцари Такхизис высадились на северном побережье, вблизи Каламана. Танис Полуэльф держит путь в Башню Верховного Жреца, чтобы сообщить об этом Соламнийцам.

– Пленник… следовательно, они потребовали выкуп?

– Да, госпожа. И потому мы здесь. – Палин замолчал, вероятно, надеясь, что на этом вопросы прекратятся.

– Вы направляетесь в Башню Высшего Волшебства…

– Ты права, Посвященная, – подтвердил Палин.

– Хм… Но если бы молодому магу действительно нужно было решить дело с выкупом, он отправился бы в Вайретскую Башню Высшего Волшебства! Вопросами выкупа занимается Конклав, – голос Крисании стал жестче.

– Прости, праведная, – тихо, но твердо проговорил Палин. – Я не могу вдаваться в подробности, так как связан словом чести.

– То есть молодой маг хочет сказать, что в вопросах чести мы менее щепетильны, чем наши враги?!.. Надо полагать, Даламару о ваших намерениях ничего не известно?

– Нет, госпожа, – чуть слышно ответил Палин.

– Вы хотите попасть в Башню через Шойканову Рощу?.. Но вам не уцелеть!

Слово чести в этом гиблом месте не поможет. Уж я-то знаю – имела опыт, – поежившись, добавила Крисания. Она умолкла, задумавшись. Стил размышлял над тем, как бы выпутаться из создавшегося положения. Крисания подняла голову.

– Вы, вероятно, удивляетесь, почему я не позову стражу… Думаю, мы встретились не случайно. Я редко совершаю прогулки после полуночи, но сегодня мне не спалось. Я посчитала, что все из-за жары… Но теперь все стало ясно: сам Паладайн пожелал, чтобы я набрела на вас. И что бы вы ни делали, он будет сопутствовать, направлять. Палин, смешавшись, покосился на Стила. Тот пожал плечами и улыбнулся: хорошо известно, что Такхизис добивается своего порой весьма окольными путями.

– Живыми вам из Шойкановой Рощи не выбраться. Госпожа Крисания взялась за висевший на шее медальон. В серебряном свете луны блеснуло золото. Женщина щелкнула застежкой, сняла медальон и протянула его Палину:

– Он не защитит от бессмертных стражей Рощи, но избавит от страха, придаст мужества. Палин выглядел обескураженным, виноватым и пристыженным, словно вор, попавшийся на выуживании мелочи из кружки для подношений бедным. Я не могу принять этого, Посвященная. Ты… ты всего не знаешь… Он замолчал. Крисания дотянулась до руки Палина и положила медальон ему на ладонь.

– Да не оставит вас Паладайн, – сказала она.

– Благодарю, госпожа, – только и нашелся ответить Палин.

– Пора идти, – решив взять инициативу в свои руки, произнес Стил. Он поклонился Крисании. – Я бы почел за честь проводить Посвященную Паладайна, но у тебя и так надежная охрана.

– Я в этом не сомневаюсь. – Крисания улыбнулась, вздохнула. Меня повергает в уныние только то, что столь благородные душа и сердце на службе у сил тьмы…

Хотела бы я знать, рыцарь, каким образом ты собираешься пройти через Рощу? Ведь она не является частью владений твоей Королевы. В ней властвует ее сын – Нуитари.

– Со мной мой меч, госпожа, – просто отвечал Стил. Женщина подошла ближе.

Они стояли лицом к лицу, и рыцарю на миг показалось, что Крисания видит его.

Она подняла руку и положила ее Стилу на грудь. Прикосновение, словно огонь, опалило душу рыцаря; впервые в жизни он чувствовал себя беспомощным, не знал, как себя вести.

– Я вижу, и у тебя, рыцарь, есть покровители… Их двое! Один из темного мира, другой из мира света. Тот, что слева, – там, где сердце, – женщина. На ней синие доспехи; в одной руке она держит шлем Повелительницы Драконов, в другой – копье, наконечник которого окровавлен… Сердце отдано ей… Тот, что справа, – Рыцарь Соламнии. Он безоружен, ножны пусты. На теле у него сквозная кровоточащая рана от копья… Душа принадлежит ему… Каждый из покровителей стремится стать единственным наставником, единоличным опекуном. Кому будет отдано предпочтение? Крисания умолкла, убрала с груди руку, и у Стила вдруг подкосились колени, словно она все это время поддерживала его. Ему хотелось как-то ответить, чтобы скрыть свое смятение. Но слова не шли, и он лишь смотрел на нее широко открытыми глазами: то же самое говорила Такхизис. Тигр подошел к хозяйке и потерся о ее ноги.

– С вами мои молитвы, – сказала на прощание Крисания. Держась за холку зверя, жрица Храма Паладайна исчезла в темноте. Палин продолжал остолбенело глядеть на Стила, как бы ожидая, что он скажет. Но тому было не до слов.

Обозленный на себя, полный каких-то смутных предчувствий, он вдруг быстро зашагал назад, к перекрестку, приведшему их к храму. За спиной раздавались шаги еле поспевающего за ним Палина, хлопанье и шуршание рясы. Стил едва не бежал, стараясь избавиться от демонов сомнения, терзавших его душу.

– Мне не нужны указчики, – яростно шептал он. – Я рос один… Не нуждаюсь ни в наставниках, ни в опекунах – будь то отец или мать! Их стремительная ходьба продолжалась до тех пор, пока после очередного поворота они вдруг не вышли прямо к Шойкановой Роще. Некогда на Ансалоне существовало пять Башен Высшего Волшебства. На эта грандиозные сооружения смотрели как на оплоты магии, угрозу и непозволительное усиление могущества, силы и влияния чародеев. Чтобы еще более оградить себя от возможных неприятностей, маги окружили каждую Башню сторожевым лесом. Оказавшиеся в лесу, обступившем Башни Далтигот, напрочь лишались сил; поначалу их охватывала слабость и непреодолимая апатия ко всему, затем они впадали в глубокий и тяжелый сон. Попавшие в лес Истарской Башни (разрушенной во времена Катаклизма) забывали, куда и с какой целью они идут.

Лес Башни Погибель вызывал у вошедших в него бурю желаний и дикие страсти, заставляющие забыть обо всем на свете. Рискнувшие проникнуть в дубраву Вайретской Башни начинали отчаянно плутать, и как бы они ни старались дойти до цели – им это не удавалось. Но самым страшным местом считалась Шейканова Роща.