Страница 21 из 43
Дядя пытался склонить ее принять предложение Макса. Софи повесила трубку, подошла к окну и посмотрела на четырехугольный двор больницы, на людскую сутолоку: одни спешили зайти в больницу, другие — выйти из нее на холодный осенний ветер. Снова зазвонил телефон. Она подошла к столу и сняла трубку. Боже, Софи была совершенно не готова услышать сейчас голос Макса с его легким акцентом. Ее щеки вспыхнули, — к счастью, ей незачем было об этом беспокоиться, — никто ее не видел, проблема была в другом: в ее голосе. Она еле дышала.
— Вы что, бегаете там? — поинтересовался Макс. Похоже было, что он смеется.
— Да нет... я не ожидала, что это вы.
— Вы получили мое письмо?
Она наконец укротила свой голос-предатель.
— Да, сегодня утром.
— Вы поедете, — почти приказал он.
Софи улыбнулась в ответ и кивнула, как если бы он находился рядом:
— Поеду, если вы больше не можете никого найти.
— Ну и отлично, — сказал он. — Я обо всем позабочусь. Так, успеете подготовиться до послезавтра... нет, до завтрашнего вечера?
Софи казалось, что на нее упал снежный ком. Гордость заставила ее ответить спокойным, как бы делающим одолжение тоном:
— Ну... посмотрим. — На самом деле она готова была хоть сегодня сесть в первый попавшийся самолет и лететь к нему.
Макс засмеялся. Она поинтересовалась почему.
— Хотите еще попрощаться со своим женихом? — Он снова засмеялся.
— Да, а что? — ответила Софи раздраженно и быстро прибавила: — Мне надо ему написать. Дело в том, что он сейчас в отъезде, но думаю, не будет возражать.
— Не понимаю, почему он должен возражать. — Его голос звучал надменно; казалось, Макс уже устал от их разговора.
— Конечно, он не придет в восторг от этого, — она прищелкнула языком, — ведь у него не будет возможности видеть меня, не так ли?
— Ах Боже мой! Он может приехать к вам в любое время, — в конце концов, это не край света: Утрехт от Лондона находится не дальше, чем Харрогит.
Софи, для которой это было неожиданностью, не знала, что и сказать. Он, похоже, и не ждал от нее ответа и стал давать указания, что ей следует делать, чтобы благополучно добраться до Утрехта. К счастью, у нее оформлен заграничный паспорт — напоминание об отпуске, который они провели все вместе во Франции, когда ее родители были еще живы. Когда Макс наконец закончил говорить, она спросила:
— А сестра-хозяйка?
— Я сейчас же позвоню ей — она, думаю, вскоре пришлет за вами.
Он оказался прав — он всегда был прав. Сестра-хозяйка действительно прислала за ней, и, к немалому удивлению Софи, все оказалось совсем не сложно. Никто ни в Англии, ни в Голландии ничего не имел против ее отъезда. Ей не придется думать и о билетах — обо всем этом позаботятся, сказала сестра-хозяйка, а когда она приедет в Шифоль, там ее встретит Ионхер ван Остервельд. Из одежды сестра-хозяйка посоветовала ей взять только самое необходимое и не забыть о теплом белье, дав понять, что климат в Голландии куда более суровый, чем в Англии. Софи сказала: «Хорошо, сестра» — и отправилась домой упаковывать вещи, вовсе не собираясь внимать ее совету утепляться. В ее сборах принимала участие вся семья — каждый считал своим долгом посоветовать, что ей следует с собой взять. В конечном счете из теплой одежды она взяла зеленый твидовый костюм, толстое твидовое пальто и несколько свитеров. Помимо этого, она уложила в чемодан свою безрукавку из овчины, а также платье янтарного шелка — вряд ли, конечно, оно ей там понадобится, а вдруг... Она пересчитала свои сбережения и, подстрекаемая домочадцами, купила себе новую шапку. Софи понимала, что это слишком накладно для их бюджета, но не могла устоять перед шапкой из натурального светло-коричневого меха, оживлявшей ее простоватое личико и эффектно контрастирующей с мышиного цвета волосами.
На следующее утро курьер принес билет — она должна была лететь ранним вечерним рейсом. Билл отвез их в аэропорт на своем стареньком «ровере». Хотя багажа немного, теснота в машине оказалась несусветная: Титус и тот напросился провожать Софи. Правда, на Титуса грех было жаловаться: тихо сидя у Софи на коленях, много места он не занимал. Софи никогда раньше не летала, а сейчас ей представлялась такая возможность. Еще она думала, что прощание с родными будет для нее довольно тягостным, но это оказалось совсем не так. Глядя на то, как земля отдаляется от нее, Софи поспешила утешить себя мыслью, что путешествие ее долго не продлится и через каких-то две недели она снова будет дома.
Шифоль оказался для Софи приятным сюрпризом: и его гостеприимные огни, и добродушная суматоха его аэропорта, и его неторопливые жители — все было как в Англии. Так же приятно было слышать объявления на родном языке. Даже носильщик, который взял две ее сумки, и тот обратился к ней по-английски: «Следуйте за мной, мисс». Слушая всю эту болтовню вокруг себя, Софи убедилась в справедливости того, что голландский язык — настоящая тарабарщина, и решила, что вряд ли сможет запомнить и пару слов на этом языке до того, как вернется обратно домой. Пройдя через таможенный контроль, она очутилась в главном зале ожидания, который кишмя кишел целующимися, обнимающимися, громко приветствующими друг друга людьми, и на какое-то мгновение почувствовала себя одинокой и неуверенной.
— Добро пожаловать в Голландию, — услышала она вдруг голос Макса позади себя. Софи обернулась и улыбнулась ему — она была обворожительна в своей экстравагантной шапке.
Его голубые глаза радостно блестели.
— Вы что же, думали, я не приеду? — спросил он, желая подавить смех.
— Да нет, то есть да — если вы были очень заняты... — Она была так рада снова увидеть Макса, что совсем забыла о холодности и равнодушии, которые собиралась выказать ему при встрече.
— Я же сказал, что встречу вас, Софи, — мягко напомнил он, взял ее за локоть, и они стали пробираться сквозь толпу. Наконец они вышли к тротуару, где их ждал серебристо-серый «роллс-ройс». Макс открыл дверцу машины и сказал:
— Садитесь, а я пока займусь вашими сумками. — Разместив ее вещи в багажнике, он сел в машину; из-за пальто, которое было на нем, он казался просто великаном. Софи посмотрела в окно, но ничего, кроме темной дороги, не увидела. Фары их машины, соперничая со светом равнодушной луны, лишь изредка освещали какой-нибудь дом.
— Отсюда до Утрехта приблизительно полчаса, — сказал Макс. — Я отвезу вас прямо в больницу — там вас накормят ужином и покажут комнату, которую для вас приготовили. Сможете приступить к работе завтрашним утром? Начинаю оперировать не раньше одиннадцати, так что у вас будет достаточно времени, чтобы внимательно ко всему присмотреться. Уверяю вас: наша операционная не многим отличается от вашей.
— Как скажете, — ответила Софи, — мне все равно, а как быть с сестрами? Они понимают по-английски?
— Не беспокойтесь, понимают немного. Однако зачем вам разговаривать с ними? Надеюсь, язык ваших бровей окажется здесь не менее красноречивым, чем в Лондоне.
Он немного притормозил, чтобы проехать через Амстелвен, затем опять набрал прежнюю скорость. Скоро дорога стала легче — они выехали на автостраду, соединяющую Амстердам и Утрехт; Софи посмотрела на стрелку спидометра, которая добралась до отметки 120 километров в час.
— Бену это бы страшно понравилось, — воскликнула Софи.
— Еще бы. Кстати, как они поживают?
Софи обнаружила, что ей есть о чем поговорить с ним. В считанные минуты перед ее глазами пронеслись окрестности Утрехта, а потом и его улицы с высокими домами, ярко освещенными витринами и людными торговыми центрами. Макс, словно экскурсовод, то и дело обращал внимание Софи на разные достопримечательности Утрехта: то на Домскую церковь и университет, то на едва различимые в сумерках колоритные здания, то на утрехтские каналы, чьи чернильные воды блекло отражали в себе городские огни. Когда они наконец свернули на тихую узкую улицу, ее мертвая тишина и мрак показались Софи сказочными. Ну вот, они почти уже приехали — их «роллс-ройс» нырнул в сверкающие стальным блеском ворота, пересек широкий двор и остановился прямо у дверей больницы.