Страница 1 из 32
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Араминта Помфри, напевая, неторопливо шла по выложенной кирпичом дорожке к черному ходу. На руке у нее висела корзинка с покупками. До чего же хорошо быть в отпуске! Утренний туман быстро тает, обещая прекрасный сентябрьский денек, первый в кажущейся бесконечной череде дней полного безделья. А потом она поедет учиться.
У дверей Араминта замедлила шаг и почесала за ухом старого кота. Потрепанный вояка-кот, носивший совсем не подходящее имя Херувим, вошел вместе с Араминтои в дом и проследовал за ней в кухню. Поставив корзинку на стол, девушка дала ему молока и, по-прежнему напевая, направилась по узкому коридору в гостиную к своим родителям, терпеливо ждавшим ее возвращения из деревенской лавки, чтобы вместе выпить кофе.
Араминта была их единственной и горячо любимой дочерью, хотя ее неожиданное появление на свет в свое время нарушило привычный образ жизни этой теперь уже далеко не молодой пары. Отец и мать Араминты были весьма известными учеными, изучавшими историю кельтов. Впрочем, опубликованные книги не принесли им денег.
Но деньги и не входили в круг их интересов. У отца был небольшой личный доход, который позволял им очень скромно жить в маленьком доме, полученном по наследству от деда Араминты. Родители отдали девочку в хорошую школу, не сомневаясь, что она пойдет по их стопам и когда-нибудь скажет свое слово в науке. Араминта училась очень старательно, однако результаты разочаровали родителей. Поэтому, когда она сказала, что хочет быть медсестрой, отец и мать вздохнули с облегчением.
Но о том, чтобы поехать куда-то учиться, не могло быть и речи. У родителей, витавших в кельтских облаках, не оставалось времени на домашние дела. Пожилую женщину, которая занималась хозяйством, пока Араминта училась в школе, предупредили об увольнении, и дочь взяла дом в свои руки. При этом она каждый день ходила на другой конец деревни в санаторий для выздоравливающих детей из приюта. Это, разумеется, не отвечало ее планам, но начало знакомству с медициной было положено.
Теперь, пять лет спустя, судьба наконец ей улыбнулась. Пожилая двоюродная сестра матери, овдовев, согласилась приехать к ним, чтобы вести хозяйство. Отныне Араминта могла всерьез взяться за учебу. Однако не поздно ли начинать учиться в двадцать три года? Впрочем, удача не оставила ее: через две недели ей предстояло занять место медсестры-практикантки в лондонской клинике при высшем медицинском учебном заведении.
У родителей был гость — доктор Дженкелл — многолетний друг и семейный врач. Открыв дверь в гостиной, Араминт поздоровалась с ним и, улыбнувшись матери, вернулась в кухню за подносом. На нем стояли чашки, молочник, кофейник и тарелка с печеньем.
— Араминта, у доктора Дженкелла для тебя хорошая новость, — сообщила мать. — Не так много молока, дорогая. — Она взяла из рук дочери чашку с кофе и с довольным видом откинулась на спинку кресла.
— И что же это за новость? — Араминта налила всем кофе и предложила печенье.
— Дорогая, у меня есть для тебя работа. — Доктор вытер кофе с обвисших усов. — Великолепная возможность. Два мальчика в сопровождении дяди едут на короткое время — пока их родители за границей — в Голландию. Судя по восторженным отзывам в санатории, у тебя уже есть опыт, ты умеешь управляться с детьми. И потому я рекомендовал тебя.
— Но меня же приняли медсестрой-практиканткой в Сент-Джулс. — Араминта сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. — Через две недели я начинаю там работать и одновременно учиться. Я говорила вам об этом, и вы одобрили мое решение, — обратилась она к родителям.
— Это легко устроить. — Доктор Дженкелл махнул рукой, словно отметая всякие возражения. — Нужно просто предупредить, что ты не сможешь приступить к занятиям в назначенное время. Месяцем раньше, месяцем позже — какое это имеет значение?
— Для меня имеет, — возразила Араминта. — Мне уже двадцать три года. Если я не начну учиться немедленно, потом будет слишком поздно. — Она снова наполнила чашку. — Вы очень добры ко мне, я ценю ваше отношение, но для меня чрезвычайно важно заниматься любимым делом.
Девушка посмотрела на мать, перевела взгляд на отца. Эйфория прекрасного утра рассеялась. Родители явно были на стороне доктора Дженкелла.
— Ты, без сомнения, должна согласиться, — начала мать. — Да и невозможно уже отказаться. Насколько я понимаю, доктор обещал, что ты поедешь с этими мальчиками. Что же касается твоих занятий и работы в больнице, то несколько месяцев ничего не меняют. У тебя целая жизнь впереди.
— Вы дали согласие на эту работу, не спросив меня? — обратилась Араминта к доктору.
— Тебя в этот момент не было, — пояснил отец. — И мы с мамой решили, что для тебя это замечательная возможность увидеть мир. И от твоего имени дали согласие. Дорогая, это же в твоих интересах!..
Я взрослая женщина, сердито думала Араминта, а со мной обращаются как с ребенком. Старшим, мол, виднее, что для меня лучше. А я не хочу. Девушка по очереди разглядывала обращенные к ней лица.
— Если вы не возражаете, доктор Дженкелл, я хотела бы сначала встретиться с мужчиной и его племянниками.
— Правильно, дорогая, — просиял доктор Дженкелл. — Ты увидишь, что он очень сочувственно отнесется к любым твоим условиям.
Вряд ли, подумала Араминта, но ничего не сказала. Она любила родителей, и они любили ее, хотя девушка подозревала, что они так и не оправились от удивления, когда уже во вполне зрелые годы у них появилась дочь. Не стоит их сейчас расстраивать. Она встретится с этим человеком и объяснит ему, почему не может принять место. А потом придумает какую-нибудь отговорку для родителей. Доктор Дженкелл, наверно, огорчится, но это не так важно.
Доктор вскоре ушел. Араминта собрала чашки и направилась в кухню, чтобы разложить покупки и приготовить ланч. Родители, благополучно решив вопрос о ближайшем будущем дочери, погрузились в обсуждение очередной книги.
Занимаясь ланчем, Араминта продумала план действий. Доктор Дженкелл оставил ей адрес. Надо ковать железо, пока горячо. Поехать туда и объяснить, что она уже договорилась о другом месте, поэтому не может принять предложенную работу. Дорога не займет много времени. Поехать можно прямо завтра...
Мать не возражала и даже одобрила ее намерение.
— Только оставь нам, пожалуйста, что-нибудь из еды, — сказала она. — Ты же знаешь, как нетерпелив отец, когда ему хочется есть, а я занята...
Пообещав приготовить холодное мясо и салат, Араминта пошла в свою комнату собирать вещи.
Стояла ранняя осень — слишком поздно для летнего костюма и слишком рано для ее лучшего жакета с юбкой. Пусть будет костюм джерси с шелковой блузкой цвета кукурузы. Впрочем, даже этот элегантный костюм не делал Араминту более привлекательной. Она принадлежала к тому типу девушек, на которых не задерживается взгляд: светлые волосы, длинные и тонкие, небрежным пучком уложены на макушке, ничем не примечательное лицо, приятная округлая фигура, которую мало кто замечает, вот разве что глаза. Большие, опушенные густыми ресницами глаза газели. Одежду ей всегда выбирали ту, что попрактичнее: цвет — немаркий, ткань — прочная, чтобы не портилась ни в химчистке, ни в стиральной машине.
Изучая свое отражение в зеркале, Араминта вздохнула: маленький острый нос, большой рот... Очаровательная улыбка, но она об этом не догадывалась. Кто же улыбается собственному отражению?
Впрочем, какое это имеет значение? Наверно, дядя — скучный старый холостяк. К тому же, раз он друг доктора Дженкелла, значит, и возраста того же.
На следующее утро Араминта встала рано, приготовила родителям чай, Херувиму — завтрак, убрала в доме, оставила готовый ланч и успела на автобус в Хенли.