Вестник счастья

— Нет, — прошелестела она почему-то охрипшим голосом, потом прочистила горло и повторила: — Конечно нет.

Джерри лучезарно улыбнулся и накрыл ее руку своей ладонью.

— Вот и чудесно. Значит, Медок, сегодняшняя ночь наша.

9

Отчего-то от этих слов Джерри у Хани пересохло во рту, а дыхание участилось. Сердце стучало громко, как барабан на параде. Мысль о том, что они с Джерри вместе проведут ночь, вызвала трепет предвкушения во всем теле. Не зная, что сказать, куда деть глаза и руки, она торопливо вскочила.

— Я приведу в порядок кухню.

— Не надо, Медок, не суетись, — улыбнулся Джерри.

— Но надо помыть посуду. Это не займет много времени, — возразила она.

— А как насчет моей жизни. Ее ты не хочешь привести в порядок? — ошарашил он ее вопросом и, не дожидаясь ответа, направился из кухни. — Пойду разожгу камин, а ты тут особенно не усердствуй.

— Хорошо.

Вопрос Джерри так взволновал Хани, что, моя посуду, она разбила кружку, забрызгала весь свитер — фартука у Джерри не было, — уронила поднос и в довершение всего ударилась пальцем ноги о ножку стола.

— Что такое, милая? Почему ты так нервничаешь? — спросил вошедший в кухню Джерри. Он подошел к ней сзади и обнял. — Это из-за предстоящей ночи? — Помолчав, он добавил: — Ты не хочешь остаться?

Хани повернулась в его объятиях и спрятала лицо у него на груди, вдыхая приятный мужской аромат, ставший уже таким знакомым и дорогим.

— Нет, что ты, конечно хочу.

Он приподнял ее голову за подбородок, заставляя посмотреть на себя.

— Тогда откуда это волнение? Ты же знаешь, что я никогда не обижу тебя.

Она приподнялась на цыпочки и прижалась быстрым поцелуем к его губам.

— Ну что ты, дело совсем не в этом.

— Тогда в чем? — недоуменно нахмурился он.

Хани отвела глаза.

— Я и сама не знаю, почему нервничаю. Просто, наверное, я еще не успела осознать наши новые отношения. Мне нужно время, чтобы привыкнуть.

— У тебя будет столько времени, сколько захочешь, — пообещал он. — Я не стану тебя торопить, Медок. А сейчас идем в гостиную. Я развел в камине огонь, там теперь тепло и уютно. Сейчас поставим какой-нибудь диск с музыкой.

Обнявшись, они пошли в гостиную, где в камине весело потрескивал огонь, трещали дрова и оранжевые языки пламени, поднимаясь вверх, исчезали в трубе. Прямо на полу перед камином было расстелено теплое одеяло, рядом стоял поднос с бутылкой белого вина и двумя бокалами.

Усадив Хани на одеяло, Джерри прошел к шкафу, где стоял музыкальный центр, вставил диск, и через пару секунд по комнате поплыла медленная нежная мелодия.

— Нравится? — спросил Джерри, поворачиваясь к ней.

— Очень. — Хани не была уверена, относится ли ее ответ к музыке или к мужчине, стоявшему перед ней. Она вдруг остро осознала, что уже успела соскучиться по нему, по его ласкам. Воспоминания об их близости ожили, и Хани вся затрепетала.

Джерри опустился на одеяло рядом с ней и притянул ее к себе. Хани прильнула к нему и заглянула в потемневшие глаза.

— Люблю покой и тишину, вот как сейчас, — признался Джерри. — Мне нравится треск огня в камине, особенно зимой, когда снаружи холодно и падает снег. Он осторожно вытянул раненую ногу, а правую руку положил ей на колено и провел ладонью по внутренней поверхности бедра. Даже сквозь плотную джинсовую ткань она чувствовала нежность и тепло прикосновения, вызывающего ответный отклик в ее теле.

Джерри слегка наклонился и, взяв бутылку, налил вино в бокалы. Один бокал протянул ей.

— Ну что, давай выпьем за нас с тобой, Медок.

— Давай, — улыбнулась Хани.

Они чокнулись. Хани медленно поднесла бокал к губам и сделала несколько неторопливых глотков под пристальным взглядом серебристых глаз. Ей было жарко, но не от огня, а от близости этого мужчины, от его силы, которая завораживала ее.

Некоторое время они вместе молча любовались пляшущими языками пламени, потом взгляд его снова обратился на нее, и каждый нерв в ней, каждая клеточка затрепетала, наполняя ее изголодавшуюся по любви и нежности душу животворным теплом. Под восхищенным взглядом Джерри ее дыхание участилось, сделалось неровным. Она вновь поднесла бокам к губам, но Джерри забрал его у нее из рук и поставил на поднос. Кровь застучала у нее в висках.

Джерри раскрыл объятия, и мгновение спустя Хани растворилась в них. И это было так же хорошо и естественно, как солнце, ветер и облака за окном. С восторгом она вернула поцелуй, словно разделяя с ним то волшебство, которое возникло между ними.

Оторвавшись от ее губ, Джерри улыбнулся и тихо проговорил:

— Прощайте, перец и пиво.

Хани понадобилось несколько секунд, чтобы осознать смысл сказанного. Она заморгала и в замешательстве уставилась на Джерри.

— Ты… ты хочешь сказать…

— Именно, Медок. — Он вздохнул. — Мы, конечно, очень разные, но то, что происходит между нами, гораздо важнее. — Голос его звучал так серьезно, что у Хани дрогнуло сердце.

— Джерри, я не знаю…

— Что такое, милая? Ты не согласна, что мы должны быть вместе?

Она на мгновение задумалась, потом ответила:

— Нам хорошо вместе, да, и у нас есть эта ночь, но я пока не стала бы загадывать так далеко. Ведь у нас есть еще Рей и Люк, и нам следует подумать о них.

— Разумеется, мы обо всем как следует подумаем, но я не согласен, что у нас только эта ночь, Медок. У нас с тобой гораздо больше.

— Но мы почти совсем ничего не знаем друг о друге, — слабо запротестовала Хани.

— Я бы этого не сказал, — не согласился Джерри, нежно перебирая ее локоны. — Мы уже поведали друг другу кое-что о своем прошлом и настоящем, а будущее у нас будет общим. И еще много-много таких вечеров, чтобы узнавать друг друга.

Они помолчали немного, погруженные в свои мысли. Через некоторое время Хани услышала тихий смешок Джерри.

— Что такое? — спросила она. — Чему ты смеешься?

— Все-таки я чувствую, Медок, что пиву приходит конец, а с куревом я уже покончил. Когда в твою жизнь входит женщина, ты уже больше не можешь управлять ситуацией. Но должен признать, что взамен я получу нечто гораздо большее.

— Я не хочу и не собираюсь никоим образом контролировать твою жизнь, Джерри.

— Рассказывай. А как же тогда быть с этим? — Он притянул ее к себе для долгого поцелуя, который опалил Хани жаром гораздо горячее того, что горел в камине. — Ну так что будем делать? — спросил он, оторвавшись от ее губ. — Я же сказал, что не намерен больше тебя отпускать. Я хочу, чтобы ты всегда была рядом, стала частью моей жизни. Ты и Люк. — Его голос стал хрипловатым и глубоким, проникающим прямо в душу. — Мы созданы друг для друга, Медок, мы так прекрасно дополняем друг друга. И как родители нашим детям, и как любовники.

Слова Джерри взволновали Хани, и в ней поднялось отчаянное желание прямо сейчас и без колебаний принять решение. Родители… любовники… Это звучит так заманчиво.

— Давай на время отложим этот вопрос, — предложил Джерри. — Просто посидим тихо, полюбуемся огнем, насладимся теплом друг друга.

Радуясь этой отсрочке, Хани кивнула и уютно устроилась, прислонившись спиной к твердыне его груди. Мысли бродили вокруг неожиданного предложения Джерри. Его решение резко изменить течение их жизней взволновало ее. Да, Джерри удивительный, потрясающе чувственный, внимательный любовник. Более того, он стал ей другом, заботливо относится к Люку. И еще эта ночь, когда за окном дует холодный ветер, а здесь весело потрескивает огонь в камине и они с Джерри одни… вместе.

Ах если бы не эти злосчастные извечные «но»!

Хани оглядела комнату: кучи ненужного хлама, инструменты, разбросанные книги, одежда… нет, она не станет думать об этом сейчас, когда ей так хорошо рядом с Джерри. Он слегка повернул ее к себе и крепче обнял.

— Ты как? — прошептал он.

— Чудесно, — искренне ответила Хани.

Как прекрасно знать, что ты находишься в сильных, надежных руках, которые всегда защитят, поддержат тебя. Слишком долго она была одна, рассчитывала только на себя и уже успела позабыть, что такое мужская сила и поддержка.