Испытание близнецов

– Давай вернемся к Соту, – холодно предложил Даламар, прочитав по лицу полуэльфа больше, чем тому хотелось показать. – Когда я сообразил, что он непременно воспользуется этой возможностью, чтобы свести свои личные счеты с городом и его жителями, которых, если верить древним легендам, он люто ненавидит с тех пор, как произошло его грехопадение, я тут же попытался связаться с Башней в Вайрете...

– Ну конечно! – перебил Танис, облегченно вздыхая. – Пар-Салиан и Конклав!

Уж они-то смогли бы...

– ...Но я не получил на свое послание никакого ответа, – продолжал Даламар, не обращая внимания на восклицание полуэльфа. – Там происходит что-то непонятное, и я не знаю – что именно. Мой гонец обнаружил, что подступы к Башне блокированы, и это стало для него непреодолимым препятствием, несмотря на его собственную, гм-м...скажем так, эфирную природу.

– Однако...

– Ну разумеется, я буду продолжать мои попытки. – Даламар снова шевельнул плечами. – Но думаю, что рассчитывать на помощь из Вайрета было бы неразумно, хотя они единственные могли бы справиться с Рыцарем Смерти.

– Но есть еще и жрецы Паладайна...

– ...Которые еще недостаточно крепки в вере. Только при Хуме истинные жрецы могли призывать Паладайна и, используя его могущество, при помощи священных заклятий, побеждать таких, как Сот. В настоящее время на всем Кринне нет никого, кто смог бы сделать что-то подобное. Танис некоторое время размышлял:

– Китиара стремится к твоей Башне, чтобы встретиться там со своим братом, верно?

– И попытается помешать мне, – напряженным голосом подсказал темный эльф и побледнел.

– Сможет ли она пройти сквозь Шойканову Рощу?

Даламар снова пожал плечами, но Танис заметил, что его спокойствие внезапно стало наигранным, плохо скрывавшим внутреннее напряжение.

– Я полностью контролирую Рощу и не пропустил бы никого, ни живую Китиару, ни мертвого Рыцаря. – Даламар улыбнулся, но без тени веселости. – Твой гоблин, кстати, не прожил бы там и пяти секунд. К сожалению, у Китиары есть «слеза ночи» – талисман, который дал ей Рейстлин. Если он сохранился и у нее хватит мужества им воспользоваться, а Сот пойдет с нею – тогда она, может быть, и выйдет к Башне. Но внутри ее Китиаре придется сразиться с хранителями, не менее страшными, чем обитатели Рощи...Короче, это не твоя, а моя забота...

– Не слишком ли много ты на себя берешь? – с легким презрением спросил Танис. – Дай мне талисман, проводи меня в Башню. Я сумею обойтись с Китиарой как надо...

– Ну да, – парировал Даламар с явным удовольствием. – Мне прекрасно известно, как ты «обходился» с ней в прошлом. Выслушай меня, полуэльф, выслушай и не горячись. Тебе понадобятся все твои силы, чтобы попытаться отстоять город, – к тому же ты позабыл одну вещь – истинную цель Сота. Китиара нужна ему самому, и нужна мертвой. Именно так он мне и сказал. Разумеется, он должен сделать так, чтобы кончина воительницы выглядела достойно. Добившись своего – погубив Китиару и отомстив жителям Палантаса, – он уйдет. На Рейстлина ему в высшей степени наплевать.

Танис почувствовал, как внутри у него все похолодело. Он действительно позабыл о том, чего на самом деле добивался Сот, и теперь, когда Даламар напомнил ему об этом, полуэльф не сдержал дрожи. Китиара сделала много зла: умер Стурм, пронзенный ее копьем, из-за нее погибли и другие, множество людей она погубила, многих еще заставит страдать. И все же она не заслужила той участи, которая ожидала ее. Бесконечная жизнь после смерти, страшное существование в противоестественном брачном союзе с этим чудовищным порождением Бездны, наполненное нескончаемой мукой...

Тьма заволокла его глаза. Почувствовав внезапную слабость и головокружение, Танис представил себя балансирующим на краю пропасти, в которую он готов был сорваться...и вот...

Ему казалось, будто его накрыли черным бархатным покрывалом; он чувствовал, что его поддерживают и направляют чьи-то сильные, крепкие руки.

Затем все куда-то пропало.

Прохладное, гладкое стекло – край кубка или бокала – коснулось губ Таниса.

Крепкое вино обожгло язык и согрело горло. Все еще чувствуя головокружение, полуэльф открыл глаза и увидел над собой озабоченное лицо Чарлза.

– Ты проделал слишком долгий путь, ничего не ел и не пил, – укоризненно сказал старый дворецкий. – Так сказал мне темный эльф. Ты совсем не бережешь себя, господин.

За его спиной проплыло в воздухе бледное, встревоженное лицо Амозуса.

Правитель Палантаса, закутанный в серый ночной халат, напоминал восставшее из могилы привидение, – Да, – пробормотал Танис, отталкивая стакан и делая попытку встать. Он чувствовал, как закачался пол у него под ногами, но все же предпочел сидячее положение. – Ты совершенно прав, Чарлз, мне нужно что-нибудь поесть. – Он огляделся по сторонам. – А где Даламар?

Лицо Чарлза посуровело:

– Кто знает, мой господин? Должно быть, вернулся в свою мрачную обитель.

Нам он сказал, что решил с тобой все вопросы. А теперь, если позволишь, я пойду скажу повару, чтобы он приготовил завтрак.

Дворецкий с поклоном удалился, пропустив в дверях Маркхэма.

– Ты уже позавтракал, Маркхэм? – нерешительно приветствовал его Амозус, весьма озадаченный тем фактом, что какой-то темный эльф считает себя вправе появляться в его дворце и исчезать, когда ему заблагорассудится. – Нет?

Тогда давайте поедим втроем. Какие яйца ты предпочитаешь? Вкрутую? Всмятку?

– Быть может, мы не станем обсуждать эту важную проблему сейчас, повелитель? – ответил Маркхэм, с легкой улыбкой кивая Танису, сомкнутые брови, взъерошенные волосы и измученный вид которого свидетельствовали о том, что полуэльф принес во дворец какие-то ужасные новости.

Амозус вздохнул, и Танис понял, что старый правитель просто пытается оттянуть неизбежное.

– Я недавно вернулся из Башни Верховного Жреца... – начал он.

– Ах, – перебил его Маркхэм, удобно устраиваясь в кресле и наливая себе бокал бренди, которым только что отпаивали Таниса. – Властитель Гунтар сообщил мне, что ожидает столкновения с противником сегодняшним утром. Как идет сражение?

Маркхэмбылдовольно состоятельным молодымрыцаремпривлекательным, беззаботным, добродушным и веселым. Отличился он во время Войн Копья, сражаясь под командованием Лораны, и за доблесть был произведен в Рыцари Розы. Танис, однако, помнил слова своей супруги о том, что Маркхэм сражался хоть и отважно, но как-то равнодушно, почти небрежно, проявляя храбрость вне всякой зависимости от обстоятельств. («У меня все время было ощущение, – говорила Лорана, – будто он сражается просто потому, что в данный момент ему больше нечем заняться». ) Теперь же беспечный тон молодого человека заставил Таниса припомнить эту оценку, и он нахмурился.

– Не было никакой битвы, – отрезал полуэльф. При этих его словах на лице Амозуса расцвела столь комическая улыбка облегчения и надежды, что Танис едва не расхохотался, и лишь мысль о том, что смех этот будет скорее истерическим, нежели веселым, помогла ему совладать с собой. Маркхэм лишь слегка приподнял брови:

– Не было битвы? Что же, противник еще не подошел?

– О, противник-то подошел, – с горечью пояснил Танис. – А потом пошел себе дальше. Мимо. Вернее, пролетел. Фьюить!.. – Он показал руками, как пролетела над его головой Цитадель.

– Фьюить?.. – Амозус побледнел. – Я не совсем понимаю...

– Это была летучая крепость.

– Клянусь Бездной! – Маркхэм негромко присвистнул. – Цитадель...

Он ненадолго задумался, машинально оглаживая складки на своем безупречном костюме для верховой езды.

– Противник не стал атаковать Башню Верховного Жреца. Теперь он летит над горами, а это значит, что...

– Китиара планирует бросить все свои силы на Палантас, – закончил за него полуэльф.

– Но...разве рыцари не смогли остановить врагов? – растерянно спросил Амозус.

– Это было невозможно, повелитель, – пояснил Маркхэм, беспечно пожимая плечами. – Воздушной Цитадели могут противостоять только драконы, да и то...успех не гарантирован.