Страница 3 из 6
— Но почему именно ты! — вскричал Эрленд, и Ингебьерг поразило отчаяние, прозвучавшее в его голосе.
— Послы короля сами назвали меня. Говорят, слух обо мне достиг их земли… — простодушно ответила девушка.
— Это несправедливо! — Губы Эрленда задрожали.
Ингебьерг с изумлением посмотрела на него — никогда она не видела храброго оруженосца в таком волнении.
— Такова воля короля, — тихо проговорила девушка. — Разве можно противиться ей?
— Воля короля, — со злостью проговорил Эрленд. — Наверное, ты сама хочешь уехать, Ингебьерг, раз так спокойно говоришь об этом. Тебе хочется попутешествовать, посмотреть на чужих людей…
— Нет! — Девушка закрыла лицо руками, чтобы Эрленд не увидел ее слез. — Я смотрю на Логан, на леса и поля, на горы и облака, на наш старый дом, и мне становится горько от того, что я больше никогда их не увижу…
— Только ли это беспокоит тебя, прекрасная Ингебьерг? — осторожно спросил Эрленд.
В его голосе появились новые, незнакомые девушке нотки. Она отняла руки от лица и внимательно посмотрела на оруженосца.
— Я не хочу покидать отца и матушку, и братьев, и сестер, — медленно проговорила она, смущенная горящим взглядом Эрленда. — И всех, кого я знаю и люблю здесь…
— Знаешь и любишь, — шепотом повторил Эрленд. — Скажи, а кого ты любишь, Ингебьерг?
— Всех, — ласково улыбнулась девушка. — И отца, хотя он часто бывает строг со мной, и добрую матушку. И отца Никулауса, и маленькую Маргрит, и…
— И меня? — спросил Эрленд.
Ингебьерг с нежностью посмотрела на юношу и тут же отвела глаза. Его необычный взгляд вызвал краску на ее округлых щеках.
— И тебя, Эрленд, товарищ моих игр. Хотя мы выросли, и ты больше не обращаешь на меня внимания, а занят своим оружием и лошадьми, я все равно помню и люблю тебя, как раньше.
Девушка протянула руку и коснулась темных кудрей Эрленда.
— Ты еще такой ребенок, Ингебьерг, — с досадой проговорил Эрленд.
Он вдруг схватил руку девушки и прижал к губам. Его горячее дыхание опалило нежную кожу. Вне себя от возмущения, Ингебьерг отняла у него руку и вскочила. Ее щеки раскраснелись.
— Ты сегодня удивляешь меня, Эрленд! — воскликнула она гневно.
— Я так неприятен тебе, Ингебьерг? — спросил он с грустью, глядя на красавицу снизу вверх.
Ничего не отвечая, Ингебьерг развернулась и быстро пошла по тропе прочь от реки, где Эрленд вздумал смущать ее странными разговорами.
Дома полным ходом шла подготовка к отплытию. Собиралось приданое Ингебьерг — наилучшее полотно и шелка, золотые и серебряные украшения, платья, башмаки, рубашки. В подарок будущему зятю и его королю рыцарь Андрес готовил острые мечи и кубки, окованные золотом. Он был невероятно горд тем, что на его дочь пал выбор короля Хокона. Слава о красоте Ингебьерг проникла далеко за пределы Норвегии! Конечно, никогда больше он не увидит дочь, но разве это не судьба всех дочерей — выходить замуж и уезжать от родителей навечно? Поэтому лучше утереть женские слезы и готовиться к свадьбе, которая сулила рыцарю Андресу и его роду много выгоды.
С тяжелым сердцем Ингебьерг бродила по двору. Все вокруг были заняты привычными хлопотами, и лишь она одна не знала, куда приложить руки. Все считают, что ей очень повезло и она должна быть счастлива, и никто не думает о том, как страшно ей отправляться на чужбину к незнакомым людям, с которыми она даже объясниться поначалу не сможет.
Лучи заходящего солнца коснулись щеки девушки. Ингебьерг приложила ладонь ко лбу. Внезапно вспомнила она о встрече у реки. Никогда еще Эрленд не говорил с ней так! А ведь он красив. Ингебьерг неоднократно слышала, как вздыхали о нем замужние гостьи и девушки. Но никого не дарил Эрленд своим вниманием, хотя в их доме останавливались настоящие красавицы!
Неужели он любит меня? — мелькнула у Ингебьерг мысль, и от этого ей внезапно стало хорошо и весело. Я могла бы стать его женой, продолжала размышлять девушка, отец бы выделил мне поместье, и мы бы зажили счастливо. И мне не нужно было бы никуда уезжать…
Испугавшись собственной смелости, Ингебьерг оглянулась, словно ктото мог подслушать ее мысли. Бесплодные мечты! Эрленд беден, и отец никогда бы не позволил им быть вместе. К тому же матушка всегда говорила, когда думала, что Ингебьерг не слышит ее, что Эрленд, сын Бьергюльфа, слишком красив, чтобы быть хорошим мужем. И сама Ингебьерг совсем не уверена в том, что хотела бы стать женой Эрленда. Лучше бы совсем не выходить замуж и все время жить в родном доме рядом с матушкой, варить пиво, ткать холст, гулять по берегам Логана…
Но кто послушает ее! Покорности ждут от девушки, повиновения отцовской воле. И Ингебьерг будет послушна, хотя бы она ослепла от слез, тоскуя по родной земле!
2
Стояли чудесные августовские деньки, последние, и оттого особенно ценные. Осень с ее промозглыми туманами и сыростью подкрадывалась к Британским островам, но пока о ней напоминали лишь пожелтевшие края листьев. Еще не дули пронизывающие ветра, не барабанили по оконным стеклам и крышам вечные дожди, и люди с наслаждением подставляли лица ласковым лучам солнца.
Двадцать девятого августа с поезда, прибывшего на Брайтонский вокзал из Лондона, сошел молодой человек. Он резко контрастировал с окружающими его людьми — веселыми, нарядными, радующимися теплому дню и приветливому солнцу. Казалось, ничто не в состоянии заставить молодого человека улыбнуться — ни прекрасная погода, ни многозначительные взгляды, которые на него кидали симпатичные девушки, ни общее приподнятое настроение, царившее в городе. Он был так мрачен, словно только что похоронил все семью, и даже Джимми, знаменитый на весь Брайтон шофербалагур, не осмелился шутить со столь суровым пассажиром, когда вез его от вокзала в гостиницу.
В отеле настроение лондонского гостя отнюдь не улучшилось. Он едва поговорил с портье, черкнул свое имя в книге посетителей, взял ключ и заперся в своем номере. Очаровательная девушка за стойкой, равно заинтригованная как привлекательностью вновь прибывшего, так и его мрачностью, с любопытством изучила запись. Гарольд Уэмбри, эсквайр. Девушка закусила полную нижнюю губу. Настоящий лорд! И такой красивый…
Гарольд быстро брился в своем номере, даже не подозревая о буре эмоций, вызванной им в душе хорошенькой служащей. Через полтора часа в Брайтонский порт должен прибыть пароход «Гордость Франции», на борту которого находится юная баронесса де Кастельяк. Именно ее и надлежало встретить Гарольду, и надо сказать, что он был от этого поручения отнюдь не в восторге.
Вначале встречать невесту графа Шафтсбери собирались лорд Чизвик и сам Артур. Это было естественно и прилично. Но у лорда Чизвика вдруг разболелась печень, и он был вынужден отказаться от путешествия.
— Я буду ждать вас в Лондоне, мой мальчик, — сказал он Артуру по телефону. В его голосе явно чувствовалось страдание. — Может быть, мне скоро станет лучше…
Артур пожелал ему выздоровления, не сразу осознав, чем это внезапная болезнь грозит лично ему. Он спокойно положил трубку и вдруг похолодел. Раз Чизвик не едет, то… встречать невесту ему придется одному!
Граф Шафтсбери запаниковал. Артур был храбрым человеком, но при мысли о том, что он один будет стоять на пристани, ожидая незнакомую ему девушку, а потом ехать с ней обратно в Лондон, ему делалось дурно.
— Я даже не представляю, как она выглядит, Гарри! — восклицал он. — И потом обратное путешествие… О чем мы будем говорить?
— Вы можете обсудить имена своих будущих детей, — без тени улыбки предложил Гарольд.
Артур застонал. Двадцать девятое августа неумолимо приближалось, и ему становилось все хуже и хуже.
— Хочешь, я поеду с тобой? — великодушно предложил Гарольд.
Артур с радостью ухватился за это предложение. Но в самый последний момент стало известно, что дела компании требуют обязательного присутствия Беллингейма в Лондоне, и он никак не успевает встретить невесту.