Последние дни

Андрей Дашков

Последние дни

   С этой маленькой приговоренной планеты не сбежишь, будь ты хоть трижды крысой. Она казалась большой только до тех пор, пока у нее было неопределенное будущее. Вернее, пока будущее вообще БЫЛО. А теперь все свелось к тупой и неумолимой небесной механике: два камня с массами шесть на десять в двадцать первой и десять в семнадцатой тонн столкнутся на небесных своих путях, и произойдет это примерно через неделю. Момент столкновения уже рассчитан с точностью до минуты, но не будем мелочными – ведь мы растратили гораздо больше; время текло мимо нас, оно казалось бесконечным и неисчерпаемым: реки дней впадали в океаны секунд. Мы занимались серфингом для кретинов: скользили в прибрежных волнах на досках своей глупости, так и не познав глубины, так и не заглянув по-настоящему в бездну. Теперь иная бездна готова разверзнуться перед нами, перед каждым из нас. Мы рухнем в эту пропасть одновременно: семь миллиардов завороженных кроликов, ужаснувшихся нелепости своей смерти. Что ж, по крайней мере, на это еще осталось время. Время подумать кое о чем. Время сделать кое-что. В общем, время приготовиться к смерти.

Разве милосердие Божье не безгранично?

Ей двадцать пять. Ее зовут Роза. И будут звать так еще семь дней, если она не покончит с собой или не произойдет несчастный случай. Хотя словосочетание «несчастный случай» в данных обстоятельствах звучит забавно, не правда ли?

У нее отличное тело, которым она прежде зарабатывала себе на жизнь. Теперь выяснилось, что всего заработанного хватит с лихвой на всю оставшуюся. Роза не вульгарная проститутка. У нее утонченная душа, не чуждая искусствам. Своей утонченной душой она заработала не меньше, чем телом. Может, даже гораздо больше, ведь красивых тел в избытке, а при наличии денег рано или поздно начинает хотеться чего-то еще.

Роза сидит в самом шикарном клубе города. Она пьет коньяк и курит сигарету с легким табаком. В голове у нее ни одной связной мысли. Ее взгляд отрешенно блуждает по залу.

Завсегдатаев – раз-два и обчелся. Персонал сократился более чем на половину. Зато те, что остались, похоже, проводят в клубе дни и ночи. Им больше некуда деться. Роза это хорошо понимает. Она и сама чувствует себя так, словно из нее вынули потроха. Надутая воздухом, она готова плыть туда, куда подует ветер. Но, поскольку ветер не дует, она зависла на месте.

– Цветешь и пахнешь.

Голос за спиной. Она ощущает кожей дыхание мужчины. Это владелец клуба. Она несколько раз спала с ним. Ничего особенного, но им всегда есть о чем поговорить. Точнее, было. А теперь – посмотрим.

– Ждешь кого-нибудь?

Она криво ухмыляется и вместо ответа тычет наманикюренным когтем вверх. Туда, откуда приближается конец.

Виктор усаживается рядом с ней на полукруглый диван и раскуривает сигару. Он любит красивую жизнь и привык ни в чем себе не отказывать. Роза не сомневается, что и в день X он будет посасывать свою «Гавану», пока его «ролекс» будет отсчитывать последние минуты. Но не исключено, что она ошибается. Ситуация столь исключительна, что розы могут и не пахнуть розами.

И Виктор действительно удивляет ее. Мечтательно глядя в стену, он спрашивает:

– Что будешь делать, когда начнут стрелять?

– Допивать свой коньяк. Я за него заплатила.

– Можешь пить за счет заведения. С сегодняшнего дня у тебя неограниченный кредит... А знаешь, я и сам не прочь грохнуть напоследок парочку придурков.

Знакомая мысль. Роза думала об этом несколько дней назад. По телевизору она видела репортаж о парадоксальном снижении уровня преступности, хотя количество оставшихся в строю правоохранителей сократилось раз в десять. Но зато преступления, которые все-таки совершались, отличались необычайной, прямо-таки дьявольской жестокостью и громадным числом жертв. Например, один тихий бухгалтер зарубил топором всех тех, кто доставал его предшествующие двадцать лет и, видимо, как следует достал. Таких набралось двадцать восемь человек, включая жену, тещу, соседей, сослуживцев, начальника и – непонятно почему – продавца газет из ближайшего киоска. Вполне вероятно, бухгалтер этим не ограничился бы, не окажись на его пути парня с пушкой, который и поставил жирную точку на лбу народного мстителя.

Роза насчитала восьмерых кандидатов. Но у нее не было оружия, и, кроме того, по некотором размышлении она поняла, что не получит должного удовлетворения. Куда-то подевалась ее способность получать удовлетворение. Улетучилась внезапно, как легкий газ. И, по всей видимости, то же самое происходило со многими женщинами и мужчинами. Желающих утопить тоску в тотальных оргиях оказалось на удивление мало. То есть, конечно, хватало придурков, стремившихся наверстать упущенное, но знаменитые кобели повесили хвосты и члены. И те, кто ожидал большого пира во время чумы, тоже просчитались.

Чтобы проверить свое предположение, Роза сует руку Виктору в пах, умело поглаживает и разминает эту вялость в штанах. Реакция если и есть, то явно запоздалая. Животное еще живо, но оно обречено и потому пассивно.

Роза может подняться с ним в офис, чтобы попытаться расшевелить друг друга, но в этом акте ей видится что-то нарочитое, почти медицинское, как искусственное дыхание, а главное, не унимающее тошноты на грани физиологии и чувства – той отвратительной неодолимой тошноты, которая теперь сопровождает ее повсюду. Это тошнота смерти.

Роза выпила очень много, но не окосела ни на один градус. В голове у нее продолжает щелкать примитивная машинка желаний: она перебирает варианты, будто листает отрывной календарь на следующий год. Машинка щелкает, но желаний-то нет. Мелькают мысленные картинки – все доступно, весь мир на неделю в кармане, денег хватит, здоровья тоже. Кокаин, Тибет, Сейшелы, автогонки, секты, секс, яд, церковь, шоппинг на всю катушку, Бонни и Клайд, часть вторая – стоп, это мы уже проходили...

Что там еще осталось? А, ну да, развлечение, которое теперь доступно каждому, – многие обсерватории предоставляли всем желающим возможность полюбоваться приближающимся ангелом смерти. И благодаря Интернету это можно было сделать не выходя из дому. Роза видела дерьмовое маленькое пятнышко в небесах, вернее, на экране компьютера – еще более невзрачное, чем пятно на рентгенограмме, означающее раковую опухоль...

Роза напрасно ждет от Виктора, что тот подкинет какую-нибудь идею. Он не из тех, кто может заставить забыть обо всем. Незачем подталкивать спотыкающуюся беседу, не говоря об оставшейся жизни. Такое впечатление, что вино выдохлось, не успев обрести вкуса. Момент, когда надо было его пить, упущен навеки. Только уксус в бутылках, запечатанных сургучом одиночества, только уксус.

– Нелепо все это, – произносит он, словно угадывая обрывки ее мыслей. – И некого винить. Тот редкий случай, когда человеческая глупость ни при чем.

Другими словами, не на ком выместить злобу, подумала Роза, но не стала говорить этого вслух. Лень было цепляться к мелочам. Неужели наступили те благословенные времена, когда никому ни до кого не будет дела? Живи сам и не мешай жить другим.

Но и для этого слишком поздно.

Они лежали, отдыхая после долгих исступленных занятий любовью. Близилась полночь. Их окружали невысокие старые горы. Небо было усыпано звездами. Холод постепенно охватывал головы и сердца.

Эти двое и раньше сбегали от городской серости и смога, забирались в отдаленные утолки на его мотоцикле, ставили палатку и жили как первобытные люди. Дыхание первозданной природы возвращало им силы. Они любили друг друга вот так же, под звездами, на виду у всей Галактики. Единственное, чего она никогда не забывала, это предохраняться. Считала, что еще не время заводить ребенка. Что ж, она оказалась права. Ребенок действительно был ни к чему.

Она и сейчас предохранялась. Он не спрашивал, какой в этом смысл. На сей раз они забрались очень далеко и не собирались возвращаться. Вернее, не смогли бы вернуться. На обратную дорогу просто не хватит бензина. Она подгоняла его, стремясь очутиться как можно дальше от цивилизации, будто речь шла об атомной войне. Это был невинный самообман. Ничем не хуже запоя.

Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.