Железный тигр

– Это садху, святой человек, – сказал Хамид и бросил монету в глиняную чашку, стоящую у его головы. – Он просит подаяние у участников траурной церемонии и молится за души умерших.

Это место на первый взгляд ничем особенным не выделялось. Ни храмов, ни памятников. Только зола от старых костров, обуглившиеся кости да черепа, смотрящие в небо пустыми глазницами.

Люди у огня смеялись и шутили. Когда пламя погребального костра из сложенных крест-накрест бревен взметнулось вверх от внезапного порыва ветра, Джанет ощутила отвратительный приторно-сладкий запах горящего мяса. От ужаса у девушки встал комок в горле.

Она повернулась, налетела на Хамида, а за ним в мелкой воде реки виднелось разлагающееся тело, а сероголовая чайка зависла в воздухе над ним, приготовившись клюнуть.

Хамид, казалось, встревожился и невольно назвал девушку по имени:

– Джанет, что случилось?

– Этот запах, – ответила она. – Запах горящего мяса. В прошлом году я была во вьетнамской деревне Нанкин к северу от Сайгона. Вьетконговцы налетели ночью и подожгли госпиталь. – По ее лицу было видно, что эта картина до сих пор стоит у нее перед глазами. – Мы смогли спасти только половину больных. Часто по ночам я все еще слышу их крики.

Он поддержал ее под руку, и они начали быстро подниматься на крутой берег по мощеной дорожке. Это был резкий переход в совершенно иной мир – мир красок и света, ярко-красных цветов и изящных пальм.

Пройдя по узкой дорожке среди деревьев, они поднялись высоко над рекой на террасу с бойницами. По бокам от входа, как и триста лет назад, стояли две чугунные пушки.

Хамид легонько подтолкнул девушку вперед.

– И сказал тогда джинн: «Взгляни же...»

Она судорожно вздохнула и прислонилась к стене. Внизу, на реке, между песчаными отмелями на мелководье важно вышагивали фламинго в своем роскошном оперении. Хамид взял камень и бросил его вниз. Оглушительно захлопали сотни крыльев, и птицы взмыли вверх розовым мерцающим облаком.

Хамид внимательно взглянул на девушку.

– Не думайте о смерти, Джанет. Вот жизнь во всем ее великолепии. Это просто две стороны одной медали. Вы должны понять это.

Она медленно кивнула и взяла его за руку. И они снова тихо пошли среди деревьев, не говоря больше ни слова.

Пройдя старый город, Драммонд вступил в район с шикарными виллами и красивыми садами. Здесь жили богатые торговцы и правительственные чиновники. Узкая дорожка, обсаженная эвкалиптами, привела его снова к реке.

В сорока футах от него был причален к каменной пристани красный плавучий дом. На крыше сидел сикх – человек Фергюсона. Заметив Драммонда, он спрыгнул на палубу и исчез внизу.

Драммонд прошел по узким сходням и ступил на палубу, которая была выдраена до сверкающей белизны. На корме стояли стол и несколько тростниковых плетеных стульев, и как только он сел, сикх тут же появился с подносом, на котором была бутылка джина, охлажденная вода и несколько стаканов. Он поставил поднос на стол и удалился, не сказав ни слова.

Драммонд налил себе джина в стакан, взял его и подошел к кормовому ограждению, чтобы взглянуть на реку. Он думал о Джанет Тейт.

Тут послышалось позвякивание бутылки о стакан, и когда он обернулся, Фергюсон уже сидел за столом, наливая себе джин.

– А ты отлично выглядишь, Джек. Баня делает чудеса.

– Привет, Ферги, старый плут, – сказал Драммонд. – Я получил от тебя весточку. Ее принесла некая восхитительная особа прямо в дом наслаждений Рама Сингха. Девушка в желтом платье, из квакеров.

– О, Боже правый! – удивленно воскликнул Фергюсон. – Из квакеров? В самом деле?

– Боюсь, что так. – Драммонд сел и достал сигару из старого кожаного портсигара. – Она впервые в Индии. Ей много предстоит узнать.

– Я встретил ее в вагоне второго класса поезда, – сказал Фергюсон. – Можешь себе представить? А что там за история с ханским сыном, которому нужна операция на глазе?

– Мальчик свалился в прошлом месяце с лошади и ударился головой. Правый глаз стал хуже видеть. Старый хан попросил меня привезти специалиста из Калькутты, и тот нашел отслоение сетчатки.

– Опытный хирург вполне справится с этим.

– Кажется, такой есть в квакерском госпитале в Чикаго. Отец Керриган связался с ними, и те согласились принять его. И сказали, что пришлют доктора, чтобы доставить мальчика.

– А вместо него прислали Джанет Тейт.

– Которая была во Вьетнаме и направлялась домой в отпуск. Так они сэкономили на билетах, – ухмыльнулся Драммонд. – Дареному коню в зубы не смотрят, Ферги.

Фергюсон немного нахмурился:

– Она красивая девушка, Джек. Чертовски красивая. Мне бы не хотелось, чтобы с ней что-нибудь случилось.

– Вот как? – холодно отозвался Драммонд.

Фергюсон вздохнул:

– Ну хорошо, оставим это. Что у тебя есть для меня на этот раз?

Драммонд достал из кармана несколько кассет с фотопленкой и придвинул их к нему через стол.

– Вот это. Теперь у меня есть весь район на границе между Бальпуром и Тибетом.

– Ты заканчиваешь эти дела?

Драммонд кивнул:

– Предпоследний рейс. Тоже неплохая работенка. Чанг решил поехать со мной в последний рейс, поэтому я не смогу установить фотоаппарат, если бы даже захотел.

Фергюсон улыбнулся и покачал головой.

– Наши друзья с Тайваня по-прежнему в игре, не так ли? Интересно, что сказали бы в Вашингтоне, если бы они знали?

– Меня это совсем не беспокоит, – ответил Драммонд. – Еще два рейса, и конец. Я уже сказал об этом Чангу.

Фергюсон зажег табак в вересковой трубке, затянулся и закашлялся.

– Ну а что ты видел в своем недавнем полете? Китайцы дают о себе знать?

– Болтаются на веревках, – ответил Драммонд. – Моро и его банда расправились с китайским кавалерийским разъездом на свой неподражаемый манер.

– И больше ничего? Ты уверен в этом?

Драммонд кивнул.

– Моро говорит, что главным образом активность замечена в Аксай-Чин, это в районе Ладаха. Никаких серьезных интересов на Бальпурской границе – тишина.

– Странно. Их официальное заявление... И на этот раз у них для него есть твердые основания, если вспомнить историю.

– Это их дела, – сказал Драммонд. – Еще месяц, и я все бросаю.

Фергюсон потыкал спичкой в свою трубку, чтобы дать пройти воздуху, и как бы невзначай спросил:

– Ну и что же ты собираешься делать?

– Ничего такого, что могло бы тебя интересовать. Я кончил с этим, Ферги. С меня хватит. Сколько лет я работал на тебя? Четыре года, пять? Я играл в эти игры по всей границе, от Саравака до Кашмира. Не могу больше. И никто не смог бы.

– Ты хорошо поработал, Джек. Я этого не отрицаю, – сказал Фергюсон. – Но тебе и платили хорошо.

– Ну а когда индонезийцы сбили меня на Борнео? – напомнил ему Драммонд. – Они гнались за мной по этим джунглям целых три недели, пока я не сумел перебраться через границу.

И он провел пальцем по шраму на лице, который тянулся от его правого глаза к уголку рта.

– Я провалялся целый месяц в госпитале, и что же? Ты заплатил мне как всегда. Ни больше ни меньше.

Фергюсон вздохнул, достал из кармана конверт и передвинул его по столу к нему.

– Три тысячи, положенные, как обычно, в твой женевский банк. Ты знаешь, как со мной связаться, если передумаешь.

– Не знаю, едва ли. – Он открыл конверт, проверил счет и положил все в бумажник. – Ну, пока, Ферги.

Он прошел по палубе к трапу и сошел на пристань.

– И вот еще что, Джек, – остановил его Фергюсон. – Не забудь, кому принадлежит самолет, когда ты покончишь со всем этим. Это собственность правительства, ты же знаешь.

– Ты можешь это доказать? – спросил Драммонд и, рассмеявшись, двинулся по пристани.

Глава 3

Ночные путники

Джанет вышла из-под душа, быстро вытерлась и, обернув полотенцем свое стройное тело, прошла в спальню. Окно на террасу было открыто, и она стояла в тени, выглядывая наружу.