Лакомые кусочки

Мисс Данс как будто бы не произносила слов — она входила в прозрачный ручей, каким была жизнь Бранзы, и один за другим переворачивала большие круглые камни, устилающие его дно. Все глубже и глубже заходит чародейка и уже добралась до тех камней, что прочно засели в илистом дне, и выворачивает их своими белыми руками, и оттирает грязь. И вот она завершила свой труд: все до последнего камушка перебраны и отмыты, и между ними журчит чистая вода, и заново видны все их цвета, прожилки, обкатанная гладкость и шероховатость.

— Мисс Данс? — обратилась к ней Бранза, но сухие казенные слова, которые она собралась произнести, застряли в горле. — Простите меня, — сказала она, встала с кресла, наклонилась и поцеловала чародейку в высокий спокойный лоб, а затем в ямочки на щеках. — Вам нужно выспаться. Я отняла у вас столько времени.

Мисс Данс расхохоталась глубоким низким смехом, как полагается ведьме.

— Лучше уж ты отнимешь несколько часов или даже дней у меня, чем опустишься до того, чтобы обращаться к деревенской лечухе с просьбой перенести тебя в сердечный рай.

— Ну, что? — поинтересовалась Эдда.

Сестры шли по тихим улочкам Рокерли вслед за лакеем, который нес в руке лампу, провожая девушек на постоялый двор, где им предстояло переночевать. Когда Бранза спустилась из кабинета мисс Данс в гостиную, Эдда спала в кресле. Она и теперь до конца не проснулась, ее не взбодрило ни прощание с хозяйкой, ни свежий воздух.

— Поедешь вместе со мной или отправишься домой к своему мистеру Волку? Наверное, второе, судя по тому, как ты выпорхнула от колдуньи. — Даже в полусонном голосе Эдды сквозила печаль, и даже ее полусонные уши уловили это.

— Ах, нет, — весело отозвалась Бранза. — Тебе не придется ехать одной.

— Да?

— Да, да, не придется. Я еду с тобой. — Она взглянула на ошарашенную сестру, выпростала руку через прорезь плаща и обвила ею руку Эдды, а потом рассмеялась, и эхо отразило ее звонкий смех от стен домов. — Возможно, я не буду счастлива, зато просто буду.

— Во всяком случае, вид у тебя счастливый, — буркнула Эдда.

— Ты против? — удивилась Бранза. — Ты хотела бы, чтобы я всегда оставалась мрачной и хмурой?

— Нет, конечно! Только… — Эдда умолкла, не зная, что, собственно, «только». Она засыпала на ходу. А вдруг все это ей снится? Впрочем, во сне не имеет значения, кто и что сказал. — Не понимаю, Бранза, о чем ты. Думаю, мисс Данс чего-то там наколдовала и ты немножко свихнулась. — Несмотря на свой ворчливый тон, Эдда крепко стиснула ладонь сестры и прижалась к ее боку, чтобы та почувствовала радость Эдды. Как хорошо, что Бранза никуда не исчезнет!

По возвращении сестер в Сент-Олафредс жизнь семьи наладилась. У Лиги отлегло от сердца, когда она узнала, что Бранза остается в реальном мире и, более того, не сожалеет о своем решении, вняв речам мисс Данс, о чем бы та ни говорила. К облегчению Лиги, дочери стали меньше перечить друг дружке. Старшая уже не злилась на младшую за то, что жизнь в городе устроена так, а не иначе, и ей приходится приноравливаться к бессчетному числу запретов и устоявшихся обычаев. Теперь Бранза — правда, не без досадливых вздохов и закатывания глаз — подробно расспрашивала сестру, как нужно держать себя с разными людьми, что может означать та или иная деталь одежды, жест, взгляд или интонация. Дочери по-прежнему вздорили по пустякам, однако Бранза справилась со своими страхами, а Эдда — с недовольством. Теперь Лига все чаще улыбалась, слушая разговоры двух молодых женщин, и ее память воскрешала образы беззаботных девчушек, чирикающих о своих важных детских делах.

Финансовые дела также пошли в гору. Свадьба Ады Келлер, дочери трактирщика, которая состоялась в начале июня, принесла Коттингам славу настоящих мастериц. Ада была единственной дочерью в семье, и Келлер пригласил на пир почти весь город, чтобы все могли разделить с ним праздник. В наряде, который пошила Лига с дочками, невеста выглядела столь очаровательной, что отец и жених даже прослезились, увидев ее в свадебном венке под резной тенью листвы, через которую пробивались золотистые лучи солнца. Несколько городских матрон твердо решили, что также обратятся к услугам семьи Коттинг, когда придет время шить подвенечные платья для дочерей.

Наступил день летнего солнцестояния. У Лиги сохранились смутные воспоминания об этом празднике: она помнила только, как пряталась за юбку Ма, робея и сторонясь танцев и забав. Бранза и Эдда лет с десяти бегали в город повеселиться на празднике, Лиге же не хватало смелости, и она предпочитала проводить этот долгий летний вечер дома. Костер на городской площади мерцал рыжим цветком, рассыпая фейерверки искр, а звуки музыки, шум и смех, доносимые теплым ветерком, казались далекими и почти неслышными.

На этот раз Эдда и Бранза даже слышать не хотели о том, что их мать останется дома. Они собрали целую толпу Рамстронгов и Тредгулдов, вместе с которыми Лига могла без стеснения пройти по городу, убранному цветами и флагами, подняться на Холм и занять место у огромного костра. Сидя на расстеленном покрывале рядом с Тоддой, которую беременность сделала большой и красивой, Лига обнимала колени и с удовольствием смотрела по сторонам на общее веселье. Все, от малых детей, едва научившихся ходить, до стариков и старух, играли в салочки, состязались в меткости, пробовали удержать на кончике носа яйцо и плясали, плясали без устали. Лига никогда еще не видела — точнее, не позволяла себе видеть в райском мире, — как мужья и жены, молодые парни и девушки танцуют парами, хотя ее мать когда-то танцевала с ней, да и она дома иногда затевала танцы с дочками. Теперь ей бросались в глаза девичьи ладони на плечах мужчин, мужские руки на женских бедрах, и, самое главное, — Лига плотней обхватывала колени, не зная, куда себя деть, — это происходило у всех на виду, не считалось зазорным, от этого никому не было плохо. Как самозабвенно кружились девчата, и среди них — ее дочери! Не сбавляя шага, они оживленно болтали, улыбались друг другу и парням, порой сбивались, даже падали, и тут же со смехом поднимались, чтобы плясать дальше. Девушки танцевали со своими отцами — Лига и не представляла, что подобное возможно! — сияющие, беспечные, не боящиеся побоев или домогательств. Какая прекрасная у них жизнь! Она тоже дала своим дочерям такую жизнь, напомнила себе Лига. Посмотрите на них, разве не красавицы?

К ней подошел Рамстронг. Рубашка Давита взмокла, он шумно отдувался, делая вид, что замысловатые па «Летнего вальса» чрезвычайно его утомили.

— Лига, ты еще ни разу не сплясала! — воскликнул он и протянул ей руку, приглашая на следующий танец.

— Правда, Лига, потанцуй, — подтолкнула ее Тодда. — Сама видишь, из меня плясуньи не выйдет, танцевать со мной все равно что с откормленной индюшкой!

Лига сопротивлялась, но Рамстронг настаивал:

— Идем же, это легко, совсем легко.

— Не бойся, Лига; обещаю, Давит не оттопчет тебе ноги, — вторила Тодда.

Веселая ритмичная музыка звала за собой, и не успела Лига опомниться, как уже с бьющимся от волнения сердцем оказалась среди других пар вместе с Рамстронгом.

Боже мой, только и пронеслось в ее голове, но гудящий огонь, людской смех и разговоры заглушили ее негромкий полувскрик-полувздох. Рамстронг, сама доброта и мягкость, повернулся к ней, ободряя, и взял за руку. Лига впервые танцевала с мужчиной. Впервые в жизни мужчина прикасался к ней без насилия и дурных намерений. Свет от костра озарял лица танцующих, глаза возбужденно блестели. Лига знала, что отблески огня так же падают на нее, и что ее прическа — дочки немало потрудились, убирая волосы матери цветами и лентами, — ей очень к лицу. Испуганная, ослепленная, Лига в то же время ликовала: она может позволить себе танцевать в общем кругу и не беспокоиться, что кто-то сочтет ее недостойной! Память подсказывала танцевальные па, которые Лига разучила еще с матерью, много раз повторяла, малышкой глядя на мать снизу вверх, и которым потом обучала своих крохотных девочек на лужайке за домом, на циновке перед очагом. И вот теперь оказывается — как же она могла этого не знать? — что предназначались они для таких вечеров, как сегодня: темных, теплых, сверкающих искрами костра, когда музыка льется отовсюду, точно волшебный пьянящий напиток, который можно глотать залпом прямо из воздуха, когда кругом тебя люди, их голоса перебивают друг друга, и запах свежего пота сменяется слабым ароматом кедра или лаванды, исходящим от платьев, целый год ожидавших праздника на дне комода.