Страница 30 из 179
На радио тема убийства Кеннеди уступила место обсуждению снегопада.
— Вот вам крест, за этим стоят террористы, — утверждал слушатель из Терр-От. — Они стремятся уничтожить нашу экономику, а что может быть страшнее, чем не дать людям сделать покупки перед Рождеством? Не говоря уж о том, что будет с моими семейными отношениями. Как купить жене подарок в такую погоду? Точно вам говорю, чувствуется рука «Аль-Каиды».
За обедом Уоррен Несвик сказал Шэре, что ему снова придется сделать звонок по работе.
— Парень, с которым я пытался связаться, еще не добрался до офиса. Из-за снегопада, — объяснил Уоррен и снова спустился в фойе. По телевизору в углу показывали заснеженные посадочные полосы и билетные стоики. Светловолосая репортерша в обтягивающем красном свитере докладывала:
— Здесь, в Цинциннати, снег не прекращается. Аэропорт пока открыт, но власти предупреждают, что его могут закрыть в любой момент. Снег скапливается на взлетно-посадочных полосах…
Уоррен набрал номер Марджин:
— Я в Цинциннати. В последний момент раздобыл билет. До пересадки еще три часа, но по крайней мере место мне обеспечено.
— Но ведь в Цинциннати снег? — переспросила женщина. — По телевизору только что показывали…
— Говорят, часа через полтора снегопад прекратится. Милая, прости. Ты же знаешь, я бы очень хотел провести Рождество рядом с тобой.
— Знаю. — В голосе Марджин скользнуло разочарование. — Ничего, Уоррен. Ты ведь не отвечаешь за погоду.
Бев спустилась на обед. В гостиничном фойе работал телевизор.
— Снег в Альбукерке, — говорил диктор, — в Ратоне, Санта-Розе и Вэгон-Маунд.
«Про Санта-Фе ничего не говорят», — твердо сказала себе Бев, проходя в ресторан.
— Там почти никогда не бывает снега, — утверждал тур-агент. — Нью-Мексико в пустыне. А снег если и выпадет, то тут же растает.
— В Эспаньоле четыре дюйма нападало, — объявила крепкая официантка в блузке с оборками и широкой красной юбке мальчику, который убирал посуду со стола. — Уж не знаю, как домой поеду.
— Лучше бы на Рождество снега не было, — дразнила Бев мужа в прошлом году. — А то как все эти бедняги домой доберутся?
— Попридержи язык, женщина! Подумай, что бы на это сказали издатели рождественских открыток? — отвечал он, скрестив руки на груди.
Так же, как сейчас скрестила она.
Крепкая официанта обеспокоено смотрела на Бев:
— Все в порядке, сеньора?
— Да. Столик на одного, пожалуйста.
Не сводя с посетительницы встревоженного взгляда, официантка повела Бев по ресторану, усадила за столик, вручила меню. Бев вцепилась в меню, словно в спасительный плот, сосредоточилась на незнакомых словах и экзотических ингредиентах: кукурузные лепешки-тортильи, кесадийи…
— Не желаете что-нибудь выпить?
— Да, — улыбнулась Бев, кинув взгляд на табличку с именем на груди девушки. — Сангрию, пожалуйста, Кармелита.
Кармелита кивнула и удалилась, а гостья огляделась по сторонам, думая о том, как она будет пить сангрию и глазеть на других постояльцев, подслушивать их разговоры… Но в вымощенном плиткой зале Бев была одна. Ресторан выходил на патио. За стеклянными дверьми дождь превращался в мокрый снег, который падал на терракотовые горшки с кактусами, перевернутые зонтики, сложенные друг на друга столы и стулья.
Бев представила, как она обедает в залитом солнцем патио, сидит на солнышке под одним из тех зонтиков, смотрит на пустыню и слушает оркестр марьячи. Из колонок лились рождественские песенки: закончилась «Пусть идет снег» и началось «Светлое Рождество» в исполнении группы «Сьюпримз».
— В каком разделе засев облаков? — как-то спросил Говард, входя в комнату с телефонным справочником в руках.
Бев как раз упаковывала подарки. Наступило двадцать второе декабря, а снег так и не выпал.
— Ты собираешься нанять самолет для засева облаков? — рассмеялась Бев.
— Посмотрим-ка… Облака… Дождь… — продолжал шутить ее муж. — А может, сеятель?
Снег выпал двадцать четвертого. Говард вел себя так, будто сам лично этому поспособствовал.
— Говард, это не твоя заслуга!
— Откуда тебе знать? — Он рассмеялся и заключил жену в объятия.
«Это невыносимо, — думала Бев, лихорадочно отыскивая взглядом Кармелиту с бокалом сангрии. — Как другие справляются?» Она знала немало вдов, и, казалось, у них дела шли неплохо. Если собеседник заговаривал об их покойных мужьях, вдовы улыбались и отвечали… Дорин Мэттьюс даже сказала:
— Теперь, когда Билла со мной больше нет, я смело могу украсить елку на Рождество розовыми шариками. Всегда мечтала о розовой елке, но Билл и слышать не хотел.
Подошла все еще встревоженная официантка.
— Ваша сангрия. Может, кукурузные чипсы и сальсу?
— Да, спасибо! — Бев улыбнулась. — И энчиладах с курицей.
Кармелита кивнула. Бев сделала глоток вина и достала из сумочки путеводитель. Вот сейчас она пообедает на славу и пойдет осматривать город. Бев открыла книгу на странице с местными достопримечательностями. Резервация Сан-Ильдефонсо. Слишком далеко, а за окном снег с дождем.
Национальный парк петроглифов. Нет, это ближе к Альбукерку, а там снегопад. Монастырь Сантуарио-де-Чимайо, «28 миль к северу от Санта-Фе по 75-й трассе. Городок Чимайо: исторический ткацкий центр, магазины, церковь, прозванная «американским Лурдом». Говорят, что грязь в комнатке возле алтаря имеет целебные свойства — достаточно втереть ее в поврежденное место…»
«Но у меня все болит», — подумала Бев.
«Небезынтересно осмотреть пять запрестольных перегородок девятнадцатого века. Резное изображение святого отрока аточского (см. Лагрима, стр. 98)».
Бев открыла девяносто восьмую страницу.
«Церковь Богоматери Присноскорбящей, 28 миль от Санта-Фе, юго-восток, 41-я трасса. Глинобитная церковь шестнадцатого века. В 1968 году статуя Девы Марии по слухам источала целительные слезы».
Целительные слезы, святая грязь, не хватает только чудотворной лестницы… А, вот она, в часовне Лоретто. «Открыта с 10.00 до 17.00 с апреля по октябрь, закрыта с ноября по март».
Придется ехать в Чимайо. Бев достала карту, полученную вместе с прокатной машиной. Кармелита вернулась с чипсами и сальсой.
— Я собираюсь в Чимайо. Как туда лучше всего доехать? — спросила Бев.
— Сегодня? — Официантка, кажется, растерялась. — Я бы не стала. Дорога извилистая, а нам только что позвонили, что снег так и валит.
— Тогда как насчет индейских поселений, пуэблос? Кармелита покачала головой:
— Туда можно добраться только по проселочной дороге, а нынче все замерзло. Вам лучше остаться в городе. В полночь в соборе будет рождественская служба.
«Но днем-то мне тоже чем-то надо заняться». — Бев снова раскрыла путеводитель. Центр исследования индейской культуры — открыт только по выходным. Ранчо-де-лас-Голдринас — закрыто с ноября по март. Исторический музей Санта-Фе — закрыт с двадцать четвертого декабря по первое января.
Музей Джорджии О'Кифф — работает ежедневно.
Отлично, подумала Бев, читая описание: «Самая большая в мире постоянная экспозиция работ Джорджии О'Кифф. Знаменитая американская художница провела в окрестностях Санта-Фе много лет. Она впервые приехала сюда в 1929 году, поправить здоровье и психику. Сухой и жаркий климат Нью-Мексико излечил ее и дал ей вдохновение. Многие из лучших работ Джорджии О'Кифф созданы именно здесь».
Отлично. Залитые солнцем картины: коровьи черепа, огромные тропические цветы, пустынные холмы. «Музей открыт ежедневно с 10.00 до 18.00. Наш адрес: д. 217, Джонстон-стрит».
Бев отыскала адрес на карте. Всего три квартала от главной площади — можно и пешком пройтись, даже в такую погоду. Отлично. Кармелита принесла энчиладас, и Бев с жадностью набросилась на угощение.
— Подыскали что-нибудь в городе? — полюбопытствовала официантка.
— Да. Музей Джорджии О'Кифф.
— Ясно… — Кармелита отошла и тут же вернулась. — Сеньора, простите, но музей закрыт.