Вихри Мраморной арки

Кто-то оставил на полу экземпляр «Весточек Твикенхема». Я перечитал статью про «ходячих мертвецов», а за ней, не в силах заснуть, и всю остальную газету: отчет о вторжении Гитлера в Трансильванию, рецепт клубничного пирога без масла, сообщение о росте преступности. Приводились слова Нельсона: «Лондон стал идеальным местом для криминального элемента. Наша обязанность — бороться с преступностью».

Под рецептом помещалась заметка о шотландском терьере Бонни Чарли, который громко лаял и скребся у развалин дома, пока не привлек внимание спасателей, которые откопали из-под обломков двоих детей. Читая об этом, я, кажется, задремал; очнулся оттого, что Моррис тряс меня за плечо — включили сирены, хотя было только пять часов.

В полшестого на наш сектор упал фугас — всего в трех кварталах от поста. Стены дрогнули, на машинку Твикенхема и на кровать лежавшего без сна Ренфрю посыпалась штукатурка. Мы кинулись за касками.

— «Излишества», как же! — проворчала миссис Люси. — Нам нужны эти брусья.

Работавшие у нас в неполную смену еще не пришли на пост; миссис Люси оставила Ренфрю, чтобы тот направил их к месту происшествия. Мы точно знали, куда угодила бомба — Моррис заметил, как она падала, — и все же найти ее оказалось непросто: темнело быстро, и пока мы прошли полквартала, сгустилась кромешная тьма.

Поначалу я думал, из-за взрыва наступает что-то вроде частичной слепоты, но оказалось, что виновата пыль, что поднималась в воздух от рухнувших зданий. Она дымкой покрывала все вокруг и гасила свет лучше любого затемнения. Синий фонарь, который установила миссис Люси на клочке тротуара, призрачно сиял сквозь рукотворный туман.

— На улице оставалось всего две семьи, — сказала миссис Люси, поднеся к свету регистрационный журнал. — Киркадди и Ходжсоны.

— Пожилая пара? — Моррис внезапно появился из туманной мглы.

Миссис Люси заглянула в журнал.

— Да. Пенсионеры.

— Я их нашел. — По угрюмому тону Морриса стало ясно: оба погибли. — Ударная волна.

— Господи, — вздохнула миссис Люси. — Киркадди — мать с двумя детьми. Они в андерсеновском бомбоубежище. — Она поднесла журнал поближе к фонарю. — Все остальные воспользовались убежищем в метро.

Она развернула карту и показала нам, где располагался задний двор Киркадди, но нам это мало помогло. Целый час мы бродили по грудам обломков, прислушиваясь к звукам, которые все равно нельзя было расслышать за возгласами бомбардировщиков и ответными комментариями зениток.

Вскоре после восьми показался Питерсби, еще через несколько минут подошел Джек. Их миссис Люси тоже отправила бродить в тумане.

— Сюда, — почти сразу позвал Джек, и сердце в моей груди дрогнуло.

— Он их услышал, — оживилась миссис Люси. — Джек, отыщите его.

— Сюда! — снова крикнул Джек. Я отправился на голос, почти опасаясь того, что там обнаружится, но шагов через десять услышал и сам — плакал ребенок, эхом раздавались глухие удары, словно кто-то бил кулаком по железу.

— Не останавливайтесь! — крикнула Ви. Они с Джеком стояли на коленях у края неглубокой ямы. — Не прекращайте шум. Мы идем на помощь. — Ви обернулась ко мне. — Скажи миссис Люси, что нужно вызывать спасателей.

Я двинулся через темноту назад. Спасательную команду миссис Люси уже вызвала; меня отправили к станции метро «Слоан-сквер», где укрылись остальные обитатели квартала.

Пыль от кирпичей и штукатурки немного улеглась, но дороги по-прежнему не было видно. Я перешел через бордюр на улицу, споткнулся сначала о груду мусора, потом о чей-то труп. Луч фонаря выхватил из темноты лицо девушки — той самой, которую я провожал две ночи назад. Она сидела у входа на станцию, прислонившись к выложенной плитками стене. В руке у нее, как и в тот раз, была зажата вешалка с платьем. Старая перечница из «Джона Льюиса» сроду не отпускала ее и за минутку до закрытия — а в этот раз налет начался рано. Девушку убило ударной волной или разлетевшимися осколками: лицо, шею и руки покрывали мелкие порезы. Я сдвинул ее ноги, и под ними захрустело стекло.

Я вернулся на место происшествия, дождался, когда приедут из морга, отправился к станции вместе с ними и часа три разыскивал семьи из списка. За это время спасательная команда на объекте углубилась футов на пять.

— Почти добрались, — сообщила Ви, вываливая содержимое корзины за край воронки. — Теперь наверх Поднимают только грязь, да иногда кусты роз.

— Где Джек? — спросил я.

— Ушел за пилой. — Ви передала корзину одному из спасателей; тот сунул сигарету в рот, высвобождая руки. — Там попалась доска, но прокопали мимо нее.

Из ямы по-прежнему доносился стук, но ребенка слышно не было.

— Живы?

Ви покачала головой.

— Ребенок молчит уже где-то час. Мы боимся, что стук — это что-то механическое.

Может быть, они уже умерли — и Джек, зная об этом, ушел не за пилой, а на работу? Появился Суэйлс.

— Угадайте, кто попал в больницу, — сказал он.

— Кто? — спросила Ви.

— Олмвуд. Нельсон опять заставил их патрулировать во время налета, и Олмвуда зацепило куском шрапнели. Чуть ногу не оторвало.

Спасатель, куривший сигарету, передал Ви нагруженную корзину. Виолетта, слегка пошатываясь от тяжести, унесла ее прочь.

— Эй, ты только перед Нельсоном особо не усердствуй, — крикнул ей вслед Суэйлс, — а то переведет в свой сектор. А где Моррис? — И Суэйлс ушел — вероятно, рассказать теперь про Олмвуда Моррису или кому-нибудь другому.

Вернулся Джек с пилой.

— Уже не надо, — сказал спасатель, у которого из уголка рта свисала сигарета. — О, передвижная кухня приехала, — добавил он и ушел к машине выпить чаю.

Джек опустился на колени перед ямой и передал пилу вниз.

— Живы? — спросил я.

Джек оперся руками о край ямы. Стук здесь слышался особенно громко; внутри убежища он, наверно, просто оглушал. Джек уставился вниз — так, словно не слышал ни голосов, ни даже стука.

— Они левее, — произнес он.

Почему левее? Мы же слышим их прямо под нами!

— Живы? — повторил я. — Да.

Вернулся Суэйлс.

— Нет, он точно шпион. Гитлер его специально заслал, чтоб угробить наших лучших людей. Я ж вам говорил, его полное имя — Адольф фон Нельсон.

Семью Киркадди откопали левее. Спасателям пришлось расширить тоннель и вскрыть андерсоновское убежище сверху, как банку консервов. Копали до девяти утра, но мать и детей нашли живыми.

Джек исчез незадолго до рассвета; я не видел, как он ушел. Суэйлс рассказывал про увечье Олмвуда, а потом я обернулся, но Джека уже не было.

Мы вернулись на пост. Виолетта, прислонив к противогазу зеркало, принялась укладывать волосы.

— Джек не говорил, куда это он так рано уходит? — спросил я у нее.

— Не-а. — Она обмакнула расческу в стакан с водой и смочила ею прядь. — Подай бигуди, пожалуйста. У меня сегодня свидание — хочу выглядеть на все сто.

Я подвинул к ней заколки.

— А где он работает, тоже не рассказывал?

— Нет. Ну, наверно, на каком-то военном объекте. — Она накрутила волосы на палец. — Знаешь, он уже сбил десять самолетов. Шесть «юнкерсов» и четыре сто девятых.

Я подсел к Твикенхему, который печатал отчет о происшествии.

— Ты не брал интервью у Джека?

— Когда? — удивился тот. — С тех пор, как он у нас появился, каждую ночь налеты.

Из соседней комнаты шаркающей походкой вышел Ренфрю, завернутый в одеяло, как индеец, и с покрывалом на плечах. Выглядел он ужасно: бледный, изможденный, похожий на привидение.

— Завтракать будешь? — обратилась к нему Ви, держа в зубах заколку.

Ренфрю покачал головой.

— Нельсон не прислал брусья для подвала?

— Нет, — ответил Твикенхем, невзирая на знаки, которые ему тайком показывала Ви.

— Передайте Нельсону, что они крайне необходимы. — Ренфрю запахнул одеяло, словно кутаясь от холода. — Я знаю, почему на меня охотятся. Это еще до войны… Когда Гитлер вторгся в Чехословакию, я написал письмо в «Таймс».