Страница 28 из 65
Два других кластера были скрыты деревьями позади Хейгара Джулиана. Мне не видно, как продвигается дело у них, но, судя по прошлому опыту, наши главные соперники — Джулиан и О'Тул.
Я возвращаюсь и передаю остальным память об увиденном.
Потом мы начинаем ставить палатку, привязывая растяжки к ближайшим деревьям. Обходимся без колышков — мы выложили их из рюкзаков, чтобы не превысить двадцатикилограммовый лимит. Вообще пришлось от многого отказаться — только не от спичек. Я опускаюсь на колени, чтобы развести огонь.
Стром!
В морозном воздухе оклик звучит резко. Все ждут, чтобы я помог натянуть и привязать веревки, поддерживающие палатку — консенсуса они достигли без меня. Иногда так делается. По соображениям целесообразности. Понятно, что для принятия важных решений я им не очень нужен.
Мы туго натягиваем веревки из сверхпрочного шелка, и купол палатки принимает нужную форму — белое на белом, полимер на снегу. Наше убежище готово. Воздух наполняется торжеством; Бола ныряет внутрь, потом выходит, улыбаясь.
— У нас есть укрытие!
Теперь обед, передает Мануэль.
Обед представляет собой небольшие пакетики с холодной и жесткой говядиной. Горячая пища будет после того, как мы разведем костер. А пока обойдемся сухомяткой.
Если бы мы и вправду освоились в горах, то могли бы добывать себе пропитание охотой, передаю я.
Мойра смеется, получив картинку, в которой я несу на плечах тушу лося. Это шутка, но потом я подсчитываю, сколько у нас пакетиков с вяленым мясом и сухофруктами, и понимаю, что к концу испытания мы здорово проголодаемся. За безопасность кластера отвечаю я, и мне становится неловко оттого, что мы не взяли с собой больше еды.
— Еще одно испытание, — говорит Бола. — Еще один способ проверить наши возможности. Можно подумать, эта гора похожа на другие миры! Можно подумать, они узнают о нас что-то новое!
Иногда у нас возникает ощущение, что нами манипулируют. Я понимаю, что имеет в виду Бола. Все, с чем нам приходится сталкиваться, — это еще один тест. И никаких неудач — только успех, который повторяется до тех пор, пока не теряет всякий смысл. Провал станет катастрофой.
— Можно полюбоваться закатом, — предлагаю я.
В палатке мы откинули капюшоны и сняли перчатки, хотя температура внутри чуть выше нуля. Но когда солнце прячется за горными вершинами на западе, разница между температурой в палатке и снаружи становится еще заметнее. Закат здесь бесцветный, а солнечный свет холодный и белый. Он отражается от нижней поверхности Кольца, и тонкая орбитальная дуга кажется ярче, чем днем. Я замечаю, как небо затягивается дымкой, и предупреждаю остальных, что может пойти снег. За пять дней, которые мы должны тут провести, нам наверняка придется увидеть много снега. Возможно, уже сегодня.
Эллиот О'Тул сумел развести огонь, и до нас доносится запах горящего дерева. Скорее всего палатку он не поставил, зато у него есть костер. Ветер приносит аромат жареного мяса.
— Вот гад! — восклицает Кванта. — У него мясо. Обойдемся.
А я хочу!
— Когда речь идет о выживании, тут не до роскоши, — замечаю я.
Бола недовольно смотрит на меня, и я чувствую его злость. Причем он не одинок. Я отступаю перед этим частичным консенсусом и извиняюсь, хотя и не понимаю за что. Меда говорит, что я не люблю ссориться. Можно подумать, другие любят. Нас шестеро, а я один. Я подчиняюсь консенсусу группы — как и все мы. Именно так отыскивается наилучшее решение.
Закончив ужин и видя, что дело близится к ночи, мы принимаемся за оставшиеся дела — костер, если удастся его разжечь, и туалет. Мы с Мануэлем возимся с очагом, передвигая камни, ломая ветки и складывая пирамидку из дров. Я понимаю, что сегодня ветер слишком силен и костра нам не разжечь. Открытая площадка — отличное место для палатки, только вот ложбина насквозь продувается ветром. Веревочные растяжки гудят.
Ветер доносит до нас запах страха и детские феромоны, и поначалу мне кажется, что кто-то из нас попал в беду. Потом мы понимаем, что это чужой страх — опасность грозит кому-то из одноклассников. Ветер на секунду стихает, и мы слышим тяжелое дыхание человека, бегущего по снежной целине. Все сгрудились вокруг меня — как всегда в минуты опасности. Мы касаемся друг друга и размышляем, но для консенсуса недостаточно информации, только запах и звук.
И бросаюсь на помощь, кто бы ни был тот человек, и улавливаю посланное мне вдогонку предостережение, но не обращаю на него внимания. Теперь нужно торопиться. Иногда мне кажется, что мы излишне осторожничаем, тратим чересчур много времени на размышления и достижение консенсуса. Хотя, наверное, не стоит делиться этими мыслями с остальными.
Это девушка из кластера Хейгара Джулиана, одна. Я не знаю имени девушки, которая бежит по морозу с непокрытой головой, откинув капюшон куртки. Она не замечает меня, я ловлю ее в объятия и останавливаю. Охваченная ужасом, в темноте ночи она могла промчаться мимо или даже свалиться с утеса.
У девушки чужой запах. Я накрываю ее голову капюшоном. Голова — главный теплоотвод тела, и ее нужно держать в тепле. Руки тоже. Может, именно поэтому инструкторы выбрали для нашего последнего испытания горы; органы, связывающие нас в кластер, на холоде практически бесполезны.
— В чем дело? Что случилось? — спрашиваю я.
Она тяжело дышит, распространяя волны страха — и все. Я не знаю, чем вызван ее страх, одиночеством или каким-то происшествием. Джулиан — очень дружный кластер. Они редко разлучаются.
Наступила ночь. Я больше не вижу ни костра О'Тула, ни ледяной пещеры Джулиана. Это настоящее чудо, что девушке удалось добраться до нас.
Я взваливаю ее на плечо и медленно бреду по сугробам к расчищенному месту у палатки. Она дрожит. Я не обращаю внимания на вопросы своего кластера. Теперь не до вопросов. Кванта раскрывает передо мной вход в палатку.
Из перчаток девушки сыплется снег. Я стягиваю перчатки с ее посиневших рук и надеваю на нее свои. Потом проверяю, нет ли снега в ботинках и куртке, вытряхиваю его. Теперь ко мне присоединяются остальные, и с их помощью я вспоминаю инструкцию по оказанию первой помощи.
Гипотермия.
Озноб, дезориентация, отсутствие реакции — все это признаки переохлаждения. Возможно, дезориентация отчасти связана с одиночеством.
Требуется госпитализация.
Один из нас бросает взгляд на трансивер в углу палатки. Воспользоваться им все равно что признать поражение.
— Где остальные? — спрашиваю я. Девушка даже не смотрит в мою сторону.
Я беру веревку из сверхпрочного шелка и начинаю наматывать поверх куртки. Нет.
— Кто-то должен выяснить, что с ними случилось, — упорствую я.
Теперь нам нельзя разделяться.
Я ощущаю призыв остаться и объединиться для консенсуса. Дождаться спасения.
— Согрейте ее. Соберитесь вокруг. Только не слишком быстро.
Я расстегиваю клапан палатки, потом застегиваю его за собой, но Кванта успевает выскользнуть наружу.
— Будь осторожен. Уже пошел снег.
Она берет один конец веревки и привязывает к карабину палатки. Узел туго затягивается.
— Хорошо.
Ветер швыряет снег мне прямо в лицо — как холодные иглы. Я сгибаюсь, пытаясь отыскать следы Джулиана, ведущие от их лагеря к нашему. Их уже начало заметать снегом. Сквозь бегущие по небу серые облака пробивается свет луны, и склон горы кажется серым. Я иду по снегу, сосредоточившись и пытаясь забыть о том, что оставил свой кластер. Но все равно считаю шаги, отмеряя разделяющее нас расстояние.
Приходится открывать лицо, чтобы не потерять след, и ветер студит носовые ходы. Холод похож на головную боль. Никаких запахов, никаких следов Хейгара Джулиана.
Девушка прошла по сланцевой осыпи. Ее следы обрываются у груд острых камней. Я останавливаюсь, понимая, что лагерь Джулиана где-то рядом; когда я подглядывал за ними, нас разделяло не больше трехсот метров.