Стрела Купидона

Внешний вид Купидона не улучшился в результате его переселения в детскую, печально подумала Фиби. И в кого-то теперь попадет его стрела?

Во второй половине дня прибыли два фургона из фешенебельных магазинов Лондона, и рождественские сюрпризы Серены были выгружены — к полному недоумению Тары и безмолвному возмущению Кэрри.

В гостиной красовалась двухметровая искусственная сияющая елка — феерия в золоте и серебре.

Во время обеда Серена воротила нос от великолепно запеченной оленьей ножки, уверяя, что отказалась от мясной пищи.

Чего не скажешь об алкоголе, сухо думала Фиби, наблюдая за тем, как много шампанского поглощала прекрасная Серена.

Прежде чем пойти в свою комнату, Фиби заглянула к Таре. Малышка ужасно перевозбудилась и устроила сцену из-за того, что щенку не разрешили спать в ее комнате. Но сейчас она крепко спала.

Я должна радоваться за нее. К горлу девушки подступил комок. Это то, чего Тара всегда хотела, — ее мама и папа снова вместе. Но я не могу. Не могу…

Фиби обнаружила, что оставила свою книгу внизу.

Тихо ступая, она спустилась на тускло освещенную главную лестничную площадку и остановилась, услышав, как где-то открылась дверь.

Серена Вейн вышла из своей комнаты. На ней был совершенно прозрачный пеньюар из черного шифона, не скрывавший соблазнительных линий ее великолепного тела.

Она подошла к двери комнаты Доминика, тихо повернула ручку и скользнула внутрь.

Примирение, оцепенело подумала Фиби, состоялось.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

— Иногда, — заявила Серена, направив в камеру затуманенный взор, — на то, чтобы определить, в чем заключаются истинные ценности, уходит много времени. И я просто благодарна судьбе, что поняла это, пока не стало слишком поздно.

Телевизионная команда заполонила дом с раннего утра, и сейчас запись интервью шла полным ходом.

— Значит ли это, что теперь вы будете теперь работать в этой стране, мисс Вейн?

— Я обдумываю несколько вариантов, — мягко сказала Серена Вейн. — Но не исключаю возвращения в Голливуд.

— Даже несмотря на то, что были сняты с роли в «Железном сердце»?

— Боюсь, вас неточно информировали. — В голосе Серены послышались металлические нотки. — У меня с режиссером были творческие разногласия, однако наше расставание было вызвано взаимным решением, и вполне мирным.

— А ваши взаимоотношения с Брайеном Стрэттоном — это расставание также было мирным?

Серена печально улыбнулась.

— Брайен всегда был мне большим другом, и поэтому мы все еще общаемся. И давайте оставим это!

— Таким образом, вам известно, что его забрали в одну из клиник Беверли-Хиллз за злоупотребление наркотиками и алкоголем, да?

Пауза Серены затянулась.

— Как его друг, я предпочитаю не обсуждать его проблемы.

Значит, она не знала, думала Фиби, сидя в дальнем конце комнаты и не сводя глаз с несчастной, скучающей Тары.

Целую неделю их осаждали корреспонденты, фоторепортеры, телевизионщики. И каждый раз Тару непременно фотографировали в одном из тех нарядных кружевных платьев, что Серена привезла с собой для этой цели.

— И вы остаетесь с вашим бывшим мужем на Рождество — это не совсем обычно, не правда ли?

Серена пожала плечами.

— Рождество — семейный праздник. А когда речь идет о ребенке, каждый должен забыть прошлые нелепые разногласия. — Ее улыбка стала лучезарной. — Что касается меня, то я просто приехала домой.

Репортер взглянула на Тару, сидевшую рядом с мамой и явно чувствовавшую себя неловко в черном вельветовом платье с гофрированным муслиновым воротником.

— А ты, Тара? Ты собираешься быть актрисой, как твоя мама?

— Мамочка говорит, что да, — ответила Тара. — Она говорит, что я должна принять участие в кинопробах.

Взгляд журналистки мгновенно переметнулся на Серену.

— Это правда? Тара будет новой малолетней звездой экрана?

Серена мелодично рассмеялась.

— Ах, она еще слишком мала, чтобы рассуждать об этом. Я хочу, чтобы у нее было счастливое, ничем не омраченное детство.

— Но ты сказала… — начала Тара и сразу смолкла, когда покровительственная материнская рука крепко обняла ее за плечи. Интервью было закончено.

Серена повелительно щелкнула пальцами в сторону Фиби.

— Принесите кофе„пожалуйста, — сказала она, вставая с дивана.

— Так какую же роль вы играете в этой трогательной семейной драме?

Фиби, разливавшая кофе, обернулась и увидела журналистку Джилли Мейсон.

— Очень незначительную, — смущенно призналась Фиби. — Я — няня Тары.

— Не хотела бы я быть на вашем месте, — откровенно заявила Джилли. — Мой приятель работал над рекламой для последнего фильма вашей хозяйки и говорит, что это было ужасно. Ее муж действительно принимает ее назад? — спросила она как бы невзначай. — Я заметила, сегодня его нет здесь.

— Я всего лишь няня, — ответила Фиби. — И не сую нос в дела моих работодателей.

— А вам и не надо совать нос, чтобы узнать о делах дражайшей Серены, — небрежно бросила Джилли. — Они давно стали достоянием общественности. Мой друг говорит, что студия сыта ею по горло и Снежная Королева никогда больше не будет работать в Голливуде. Но малышка — другое дело. Я считаю, Серена рассматривает ее как карт-бланш.

И она вышла поговорить с оператором.

— Ненавижу это платье! — Тара отшвырнула черный вельвет на кровать и натянула джинсы и трикотажную рубашку. — От него все чешется. И терпеть не могу, когда меня все время фотографируют. Это скучно.

— Хочешь еще поворчать, облегчить душу? — мягко спросила Фиби, причесывая спутанные волосы девочки.

— Почему мама иногда такая сердитая?

— Уверена, она не хочет этого, — успокаивала Фиби, хотя неуравновешенность Серены раздражала всех домочадцев.

За исключением Доминика, разумеется, вспомнила она с болью. После истерик бывшей жены днем он получал компенсацию в виде страстных ночей.

Губы Тары задрожали.

— Она будет еще больше сердиться, потому что я говорила о кинопробах. Это должно было быть большим секретом.

Неужели? — подумала Фиби, кусая губы. Это почему же, хотела бы я знать?

Вслух она спокойно сказала:

— В таком случае досадно, что ты находишь фотосъемку скучной. Если станешь сниматься в фильме, объектив камеры будет все время нацелен на тебя. — Она помолчала. — Ты уверена, что этого хочешь?

Тара задумчиво наморщила носик.

— Я не хочу покидать тебя и папочку.

— Ну, это вряд ли произойдет. Закон гласит, что ты должна оставаться с папой.

— Зато, когда он и мамочка снова поженятся, она сможет забрать меня в Калифорнию. Так она

сказала.

Фиби судорожно сглотнула.

— Что же, да. Я… я полагаю, она это сможет.

— А ты и папа, вы поедете с нами? — взволнованно спросила Тара. — И что будет с Магинсом?

— Магинс останется, здесь с Кэрри, — успокоила ее Фиби. — К тому времени он научится себя хорошо вести.

Щенок продолжал хулиганить. Газеты и журналы были постоянно разорваны в клочья, нижние ветви золотисто-серебряной елки Серены имели жалкий, неопрятный вид, вдобавок он перегрыз шнур гирлянды с электрическими фонариками.

— Жаль, что они не были включены, — язвительно заметил Доминик.

Но самое большое преступление Магинс совершил, когда пробрался в спальню Серены и сгрыз ее замшевые туфли.

Забыв о том, что она сама привела этого вандала в дом, Серена истерично потребовала избавиться от щенка, а Тара, заливаясь слезами, молила пощадить его.

— О, Боже! — устало вздохнул Доминик. — Полагаю, придется мне заботиться о нем.

Вот почему отныне Магинс каждый день сопровождал Доминика в офис.

Когда Фиби с Тарой спустились вниз, телевизионная бригада уже уехала. Серена взяла такси и укатила прочесывать магазины.

— Почему она не приглашает меня с собой? — жалобно спросила Тара.

Для женщины с внезапно возродившейся привязанностью к единственному ребенку Серена на удивление мало общалась с дочерью. При этом она уже посетила почти все торговые центры Весткомба и Мидбартона.