Прорыв из Хуфры

— По моим соображениям, мы должны добраться до алжирского берега за двенадцать часов, если нам ничто не помешает.

— А как далеко от берега до того места, куда мы едем?

— Бог знает. Я спрашивал герцогиню о точном положении самолета, но, честно говоря, она ничего не сказала. Обещала показать его только после того, как мы попадем на берег, но не раньше.

Истинно христианский поступок.

— И я не могу винить ее за это, — сказала Лилли, выходя из полутьмы на свет. — Особенно когда приходится иметь дело с такими двумя субъектами, как вы.

Обтягивающее платье, застегнутое до ворота, с разрезами на боках до бедер, из плотного зеленого шелка, с вышитыми драконами, чьи острые языки спускались до грудей, вместе с золочеными туфлями на высоком каблуке делало ее похожей на сайгонскую проститутку. Она как бы невзначай села мне на колено и наклонилась над столиком, чтобы рассмотреть карту.

— Все это похоже на никуда не годный, второсортный материал для фильма. Нам он не нравится. Попробуйте придумать что-нибудь к понедельнику.

— Хорошо, вы будете все знать, — обещал я примирительно.

Она проигнорировала мои слова и обратилась к Тэрку:

— Судя по тому, что она мне поведала, эту самую Хуфру Всевышний сотворил безо всякого старания.

— Скорее всего, так и есть. — Тэрк постучал карандашом по карте. — Туда можно попасть только одним путем — через устье реки, да и оно перегорожено песчаными отмелями, которые сегодня здесь, а завтра — в другом месте, поэтому даже карта может служить только приблизительным руководством.

— А внутри страны?

— Десять тысяч квадратных миль трясины, тростник выше головы, сквозь который так трудно идти, да еще целый лабиринт проток и лагун. Их так много, что человек может провести там всю жизнь, ходя кругами, и никуда не попасть.

— А можно ли там найти разбившийся самолет?

— Ведь мы же знаем, куда нам идти, — возразил Тэрк.

Она немедленно поправила его:

— Вы хотите сказать, сестра Клер знает.

— Хорошо, но мы все-таки знаем больше, чем люди Талеба. — Он очертил круг вокруг Зарзы, которая находилась в пятнадцати милях от берега и была помечена на карте. — В эту деревню Талиф доставил девочку после крушения самолета, так что она не может быть слишком далеко от того места.

Лилли повернула голову и посмотрела на меня через плечо.

— А этот человек — Талиф, что с ним?

— Понятия не имею, — ответил я.

Она немного нахмурилась, а потом посмотрела на Тэрка, но тот только пожал плечами.

— Может быть, он просто перепугался и решил, что лучше удрать подальше с деньгами Клер.

Лилли снова внимательно посмотрела на меня, явно недовольная ответом, но прежде чем она успела что-нибудь сказать, вошла сестра Клер в сопровождении Хуана.

— Вот и вы, дорогая! — ослепительно улыбнулась актриса. — А мы тут обсуждаем наше дело. Может быть, это не повлияет на ваше решение, но я только что сказала этим двум молодцам, что они сошли с ума.

— Вы должны меня извинить, но я не могу с этим согласиться, — возразила сестра Клер, улыбаясь нам обоим. — Я думаю, что они — замечательные люди.

— И мы тоже так думаем, — ухмыльнулся Тэрк, вставая.

— Вы не останетесь на обед? — удивленно спросила Лилли.

Тэрк не дал мне ответить.

— Нет, у нас много работы.

Сестра Клер положила руку на его рукав, и он посмотрел на нее.

— И когда мы отправимся, мистер Тэркович?

— Тэрк, герцогиня, Тэрк. Сколько раз повторять вам? — Он сложил карту. — Когда мы отправимся, во многом зависит от того, как много мы с Джеком сможем сделать сегодня ночью. Не раньше чем завтра во второй половине дня я сообщу вам что-то определенное. Самое главное — достичь алжирского берега после наступления темноты.

Ее улыбка расцвела и просто излучала свет.

— О, благословляю вас, дорогой друг! И вас, мистер Нельсон!

Но ей трудно было сделать это, особенно с Лилли на заднем плане, которая недобро смотрела на нее поверх своего бокала. Я сказал Тэрку:

— Отлично, нам пора идти. Увидимся завтра утром, сестра.

Как только мы двинулись через сад, Лилли окликнула нас:

— Я хочу поговорить с вами у дверей, мальчики. Вернитесь на минуту, дорогие мои. — Мы подождали ее, и, подойдя к нам, она спросила: — Вы собираетесь работать за деньги, не так ли?

Мы оба обернулись. Тэрк кивнул.

— Это так, о любовь всей моей жизни!

— Подонки! — крикнула она и закрыла дверь. После этого нам ничего не оставалось делать, как молча сесть в джип и уехать прочь.

Сначала мы остановились в Тихоле, чтобы забрать оборудование для подводного плавания, которым мы пользовались утром. Тэрк предложил выпить в баре на пляже, прежде чем ехать в коттедж, и я согласился, потому что хотел поговорить с ним.

В баре на высоких стульях сидели два местных рыбака и разговаривали с хозяином. Мы выбрали столик как можно дальше от них, и я заказал для нас бренди и кофе. В тишине раздавались лишь стрекот цикад и шум прибоя.

— О'кей, генерал, давайте начистоту, — приступил к делу Тэрк.

— Отлично. Сколько — наша доля?

— За кого, черт возьми, вы меня принимаете? За вора? — Он всеми силами старался показать, что на самом деле обижен. — Я полагаю так, если все получится и мы будем работать вместе, то должны получить пятьдесят процентов от всей добычи. Я не считаю это непомерно большим требованием. А вы?

— Что я думаю, не имеет значения, но не могу представить себе, что сестра Клер с этим согласится.

— Черт возьми, она что, хочет получить все сто процентов? Так она может вообще без ничего остаться.

Бармен принес нам бренди и кофе. Я сидел молча и глядел в темноту, размышляя над словами Тэрка.

— Ради Бога, генерал, если вы считаете, что чем-то обязаны ей, так подумайте еще раз. Вы лишились своего аэроплана в результате того, что помогли ей, — верно? Она разве побеспокоилась хотя бы о маленькой компенсации? Черта с два! — Он опрокинул свой бренди и потянулся за моим.

— Все, чем она озабочена, — это как можно скорее отстроить госпиталь в Дакке, — сказал я.

— Который сразу же и взорвут. Это война! — Меня поразили жестокость и злоба, прозвучавшие в его голосе. — О'кей, — продолжал он. — Если она так уж хочет сделать это, то обойдется и половиной суммы. Мы честно отработаем все, что получим, — не на пикник же едем. Не дайте себя одурачить!

— А я и не дам. Ни в коем случае. — Я отодвинул стул и поднялся. — Приходите в коттедж, когда справитесь со всем этим бренди.

Сев в джип, я медленно поехал по краю пляжа. То, что он сказал мне, было совершенно справедливо, а сестра Клер придает своему госпиталю уж слишком большое значение. И почему я должен так волноваться о ее делах? Но я никак не мог избавиться от этих мыслей. И все еще продолжал спорить с собой, открывая дверь и входя в темную гостиную. Чиркнув спичкой, я зажег керосиновую лампу и в ее свете увидел, что на моей кровати сидит мужчина в панаме и льняном костюме; его руки покоились на серебряном набалдашнике трости черного дерева. На темном лице контрастно выделялись голубые глаза, которые он, очевидно, унаследовал от матери-француженки. Он явно поджидал меня.

— Не говорите ничего. Дайте мне догадаться, — сказал я.

— Пьер Талеб, к вашим услугам, мистер Нельсон. Я подумал, что настало время нам немного поболтать.

— Полковник Пьер Талеб из алжирской полиции безопасности. Так?

— Совершенно верно.

— Я думаю, испанская полиция уже заинтересовалась вами. Они знают, что вы здесь?

— Я всегда с благодарностью пользовался их готовностью к сотрудничеству.

— Понимаю, а как бы они отнеслись к трупам в колодцах? — Я прошел к шкафу, достал бутылку бренди и налил себе маленький бокал, только затем, чтобы хоть что-то делать.

— Мистер Нельсон, давайте перейдем прямо к делу. У этой девушки Бувье есть информация, которую я хочу получить. Вы понимаете меня?

Я всегда испытывал муки совести, когда мне приходилось лгать, но тут решил попытаться.