Фактор холода

Краем глаза я увидела ярко-золотистую вспышку, потом возникла двигающаяся тень… тень, обретающая форму, размер, грацию. Она шла неторопливой, изящной походкой, переходя из той реальности в эту.

Теперь волосы Рэйчел оказались коротко подстрижены, элегантно сочетаясь с великолепной формой головы. Они оттеняли форму ее скул, мягкие изгибы губ.

Ее глаза горели ярко-желтым янтарем.

Она была одета во все черное. Такой я еще никогда ее не видела. Черная шелковая майка, плавно повторяющая мягкие изгибы ее мускулистого женского тела. Выглядела она в духе семидесятых. Черные, облегающие бедра брюки, широкий пояс, стильные ботинки.

– Белоснежка, – произнесла она, и ее голос прозвучал вполне реально. Не совсем приятный на слух, но вполне реальный. Она слегка поклонилась мне и перенесла все внимание на Льюиса, усаживающегося в коляску. Это выглядело скорее как контролируемое падение.

– Ты выглядишь не совсем здоровым, мой друг.

– Да, – проскрипел Льюис. – Бывали деньки и получше.

Она протянула к нему руки, приложив их к его щекам. В ней чувствовался контраст; ее кожа была иссиня-черного цвета, неприятно напоминающая о той черной глыбе, которой она была, будучи ифритом. Вместо алмазно-острых когтей у нее оказались обычные ногти, выкрашенные в ярко-золотой цвет.

– Итак, – промурлыкала она, глядя ему прямо в глаза. Я не смогла бы выдержать этот взгляд ни при каких обстоятельствах. Льюис моргнул, но постарался не уклоняться от него. – Я страдала, Льюис. Так же, как и ты. Я понимаю, каково это – потерять себя, узнать, что такое голод, боль и ярость. И я знаю, каково чувствовать, когда это длится до бесконечности.

– Я все еще человек, – произнес он. – И бесконечность имеет для меня немного другое понятие.

– Думаешь? – Она слегка покачала головой. – Все равны перед вечностью.

– Почему ты здесь? – прошептала я. – Как тебе удалось…

Она переключила внимание на меня, не сводя глаз с Льюиса.

– Потому что произошла смерть.

– Человеческая смерть, – сказала я, но потом прикусила язык. Я вспомнила, как Джонатан превратился в джинна вместе с Дэвидом… на поле битвы, окруженный сотнями людских смертей. Потом смерть распространяется все больше, раскручиваясь по спирали, трансформируясь…

– Смерть дает жизнь. Так мне говорил Джонатан. – Это означало, что существует другой путь рождения Имары… нет. Я не могла думать об этом сейчас. Только не сейчас.

– Эта сила очень могущественна, – произнесла Рэйчел. – Хотя если бы я не тянула силу из таких могучих источников, то, вероятно, не смогла бы контролировать ее. Человеческая смерть нарушает равновесие, а не выравнивает его.

Она придвинулась к Льюису так близко, что, казалось, сейчас поцелует его своими сочными блестящими губами.

– Я дам тебе все, что тебе нужно. Его улыбка стала слегка комичной.

– Ты уже успела стать эксгибиционисткой? – Его голос приобрел низкий вибрирующий тембр. Я узнала его. Помнится, во время учебы в колледже он заставлял мои трусики падать к ногам в дальнем углу лаборатории.

– Скажи мне, что ты хочешь. – Она тоже понизила свой голос, почти до шепота, звучащего весьма эротично: – Скажи мне, что ты дашь мне взамен, любовь моя.

– Бесконечную благодарность?

– Ты должен сделать кое-что получше. – Ее губы почти касались его губ, я видела, как он краснеет.

Все присутствующие в зале: двадцать человек из Маат, молчаливый обслуживающий персонал, Мэрион, Кевин, охранники – все стояли, завороженные, наблюдая за происходящим. Не знаю, как остальные, но я ожидала увидеть, как начнет падать на пол срываемая ими в пылу страсти одежда, что, конечно, было крайне возмутительно для всех этих пожилых господ.

Рэйчел улыбнулась еще шире.

– Скажи, что ты дашь мне взамен.

– Свободу, – сказал Льюис и поцеловал ее. Вот это да. Настоящий французский поцелуй. По залу пронесся легкий шепоток. Старший лакей – Блевинс, что ли – смотрел на них так неодобрительно, будто немедленно хотел вывести их вон.

Рэйчел выпрямилась, отстранившись от него. Пульс Льюиса участился; я видела это по бьющейся жилке на его шее. Она же выглядела совершенно невозмутимой.

– Ты уже подарил мне ее, – произнесла она. – Теперь я требую твою любовь.

Я наконец-то увидела Льюиса в качестве идиота. Его глупый бессмысленный взгляд. Направленный. И нее.

– Что?

– Любовь, – медленно проговорила она. – Преданность. Сможешь ли ты дать мне это? Или мне уйти и оставить тебя с твоими проблемами?

Он облизал губы, видимо, все еще ощущая ее вкус во рту. Майрон Лэзло наконец-то стряхнул с себя оцепенение и, шагнув вперед, жестко сказал:

– Сейчас не время и не место…

– Тихо! – прошипела в ответ Рэйчел, выкинув в его сторону руку с ногтями, скорее похожими на ножи для разделки рыбы, чем на модный маникюр. – Я разговариваю не с тобой, человек. Это частная беседа.

Лэзло благоразумно решил отодвинуться подальше. На самом деле все сделали несколько шагов назад. Сейчас существовали только они: Льюис, его коляска и джинн.

Ей шел черный цвет. Крепкая, смертельно опасная и сексуальная, как молодая тигрица. Мне стало интересно, приобрела ли она что-нибудь из вышеперечисленного во время той битвы за выживание с Джонатаном и Дэвидом.

– Скажи мне, что ты хочешь жить, – обратилась она к нему.

– Я хочу жить, – произнес он, переведя взгляд с нее на Кевина, стоящего за мной. Я слышала, как парень шаркает ногами по ковру. Он был испуган. Он впал в ступор от одного вида Рэйчел и, похоже, начал испытывать чувство клаустрофобии. – Он не должен умереть, Рэйчел. Это мое условие.

– Льюис, я не знаю, какую игру она ведет с тобой, но она не сможет ничего исправить, – сказала я. – Я спрашивала Дэвида об этом. Он сказал, что никто, кроме Джонатана, не смог бы вернуть все на свои места. – На пути к Лас-Вегасу мы с Дэвидом обсуждали эту тему около недели. Он был однозначен в своем мнении.

– Это правда, – промурлыкала Рэйчел.

Она повернулась, посмотрев мне в глаза. В ней всегда было что-то от дикой кошки, что казалось так же естественно для нее, как дыхание для меня. И теперь я вновь испытала это чувство. Кошка, играющая с маленькой мышкой, прежде чем слопать ее. Джинны страшны в своем гневе, когда у них нет причины водить дружбу с нами, людьми.

– Я не могу. Но, видишь ли, милая, я теперь уже не я. Теперь нас больше. К тому же я не говорила, что собираюсь делать это в одиночку.

Она так завуалировала смысл своих слов, что я не сразу поняла их истинное значение. Но когда за ее спиной начали появляться тени, я поняла, что она говорила буквально.

Она действительно была не одна. Парень с серебряными волосами и серыми глазами, с бледной атласной кожей… Я вспомнила его, но это было не самое лучшее воспоминание. Ашан. Так сказать, второй после Дэвида заместитель Джонатана. Беспощадный ублюдок, прямо-таки переполненный силой, которая словно переливалась через край на эфирном уровне.

Там и сям начали появляться другие. Молодая девушка с волосами цвета воронова крыла и тщательно подведенными глазами, одетая во все малиновое. Ее пурпурные глаза горели как неоновые огни. Маленькая девочка по имени Эллис, в сине-белом фартучке. Потом это худое костлявое существо неопределенного пола.

Джинны. Много джиннов. Свободных джиннов.

Я остановила взгляд на маленькой Эллис, смущенно улыбнувшейся мне.

– Послушай, деточка, а разве тебе не полагается быть где-нибудь в другом месте?

– Кэти больше не принадлежит Хранителям, – произнесла она. – Она достаточно натерпелась. Теперь я свободна. – Она кивнула своей белокурой головкой в сторону Лэзло. – Теперь она с ними. И я тоже.

Зала казалось явно недостаточно, чтобы вместить в себя всю эту гудящую и вибрирующую энергию. Я услышала, как стаканы на подносе тихо позвякивают в унисон. Джиннов было слишком много, все в одном месте, я чувствовала, как нагревается воздух.

Лэзло также ощущал эту перемену в атмосфере.