Фактор холода

Я заметила перемену в его словах. Я была той, кому угрожала смерть. Худшее, что могло случиться с Дэвидом, это то, что, пока бы машина сминалась в лепешку словно пивная банка, а мои кости хрустели, ломаясь, бутылка в моем кармане разбилась бы, и он стал бы свободным.

Джонатан, без сомнений, расценил бы это как дополнительный плюс. Что было бы довольно логично, не принимая в расчет мое чувство к Дэвиду и, надеюсь, его ко мне. Мне-то было не по себе от этой всей ситуации с хозяином и слугой джинном.

– Ты можешь его сдержать?

– Ненадолго. Если только он будет атаковать напрямую.

– Достаточно для меня, чтобы…

– Спастись, – закончил он за меня. – Я могу блокировать его, но целью стратегии является запутать следы, а не защищаться напрямую. Мы должны двигаться. Если нас прижмут, нам конец.

Я кивнула, отметив небольшие детали: белые морщинки вокруг рта Дэвида, напряжение в глазах. Для него это было тяжело. Очень тяжело. Его дружба с джинном по имени Джонатан уходила корнями в то время, когда они были людьми и дышали, умирая вместе на поле боя в темноте тумана первоистории. Он был воскрешен силой настолько древней, что она могла бы выпить жизнь из тысяч, а может быть, миллионов живых существ, чтобы создать такое существо, как Джонатан – нечто живое, думающее, сотворенное из чистейшей энергии. Даже среди джиннов он считался чем-то выдающимся, и это не просто пустые слова.

И теперь он оказался по другую сторону баррикад. По крайней мере, по другую сторону от меня.

– Мы не можем ранить его?

Дэвид удивленно глянул на меня.

– Правда?

Я не знаю, что могло бы причинить ему вред. И ничего такого, с чем бы ты захотела связываться.

– Но он может ранить тебя?

– Он не будет этого делать.

– Но он может. – Причина, по которой он мог бы ранить Дэвида, была, конечно, я. Дэвид свободно использовал свою силу, чтобы вытащить меня с того света и облечь в форму джинна – он до сих пор еще не полностью восстановился после того случая.

Но как принято у всех любовных парочек, это не являлось предметом наших обсуждений.

Дэвид пожал плечами, глянул вниз на волнообразное шоссе I-70 и произнес:

– Нам лучше двигать, пока Кевину не придет в голову приказать Джонатану прихлопнуть нас.

Спасительной ноткой во всем этом ужасе звучало то, что хотя в руках вздорного ребенка имелась мощь ядерного оружия, но, по крайней мере, он не был тем, кого называют великий мыслитель. Джонатан, хотя и обязанный служить ему, не был обязан давать ему советы. И судя по всему, он не собирался стать главной фигурой в этой битве. Слава Богу.

Я кивнула, вздохнув, и закрыла глаза. Выпорхнула из своего тела и полетела к той самой верхней плоскости, известной среди Хранителей как эфирный уровень; плоскости, где все физическое отходит в сторону и только энергия царит вокруг. Человеческий разум может распознавать только определенные спектры. В мою бытность джинном эфир показывал мне все много больше и глубже, но теперь я пыталась довольствоваться тем, что имела.

Прямо сейчас из эфира я видела дорогу подо мною, освещенную, как гигантская горящая полоса, сверкающую и уходящую вниз под землю к горным породам. Маленький идиот дестабилизировал целый регион. Я не могла остановить его. Моя сила связана с ветром и водой, но не с землей. Кто-то другой должен был уравнять чаши весов. Кстати, наверняка чей-то сотовый телефон звонил, сейчас, в офисе Хранителей.

Сотворить какую-нибудь неприятность – это было моей специальностью. Я потянулась к неподвижному, сухому воздуху, забралась выше, насытила молекулы воздуха углекислым газом в одном месте, обездвижила их в другом. Побочным продуктом всего этого стало тепло. Из этого, собственно, и состоит ветер, взаимодействие тепла и холода, теплого воздуха, поднимающегося вверх, и более холодного, спешащего наполнить вакуум, к которому природа питает отвращение. Я опустила боковое стекло машины и ощутила освежающее дуновение теплого бриза на щеке. Еще немного энергии, и бриз превратился в свежий ветер. Я почувствовала, как машина слегка раскачивается.

– Приготовься, – произнесла я вслух. – Мне придется поднажать.

– Они не узнают, что мы двигаемся, – пообещал Дэвид.

Я увеличила радиус действия теплоты, сфокусировав энергию солнца в мощную волну. И вот невидимой, густой, как сироп, волной ветер обрушился на нас.

«Мону» ударило в бок, нас закрутило, и мы начали движение.

Я взвизгнула, покрепче схватилась за руль и испытала неприятное чувство падения. Это продолжалось целых две секунды, потом мы выровнялись, быстро заскользив по воздуху. Я углубилась в эфир, вращая атомы и собирая цепочки силы. Они были такими же гладкими и скользкими, как стекло.

Для волшебного взора глаз галогенный свет фар так и остался на месте. Это была сложная иллюзия, требовавшая огромных затрат направленной силы. Я чувствовала силу, льющуюся из меня, словно кровь из открытой раны. Дэвид усиливал и перенаправлял ее.

– Сколько еще? – запинаясь, спросила я и протянула руку. Он схватил ее. Его кожа была горяча, словно у него началась лихорадка.

– Может быть, полчаса, – ответил он. В его голосе не было напряжения, но я ощутила сильную вибрацию, бегущую по его коже. – Не волнуйся… Следи за ветром.

Он был прав. Сила, которую я использовала, была очень изменчива. Ветер обладал своеобразным интеллектом – неторопливый, интуитивный, но в то же время хищный. Чем он сильнее, тем больше коварства он мог выказать, вот почему работа с высшими природными системами была прерогативой самых могучих Хранителей. Это не просто физика. Тянуть льва за хвост – вот на что это похоже.

И я чувствовала, как этот лев начинал облизываться в предвкушении сытного ужина.

Внизу под нами, обманчиво большая, лениво проплывала пустыня штата Юта. Мы неслись по небесам со скоростью чуть больше ста пятидесяти километров в час – слишком медленно для самолета и чрезвычайно быстро для тех потоков воздуха, которыми я управляла. Дэвид удерживал «Мону» в горизонтальном положении, и я надеялась, что он также приложил все силы к тому, чтобы мы оставались незамеченными с земли. Даже умникам-уфологам трудно было бы объяснить такое явление, как «додж вайпер», болтающийся в небе над пустыней.

Я заметила очень милое шоссе на краю горизонта и хорошенько сконцентрировалась на том, чтобы немного притормозить. Это повлекло за собой серию весьма рискованных и сложных пассов – охлаждение воздуха позади нас, его нагревание перед нами, столкновение сил, которые приостановили бы ветровой сдвиг. К счастью, из-за недостатка влаги в воздухе я не беспокоилась о грозе. Мне также пришлось немного уменьшить энергию. Она должна была уходить куда-то, и оставить ее блуждающей в поиске места высвобождения было бы ошибкой, достойной новичка. Я метнула ее через телефонные линии в виде сгустков голубой плазмы, а остатки ушли в землю.

К сожалению, ветру не понравилась моя идея притормозить.

– Черт, – прошептала я и вновь сконцентрировалась, пытаясь собрать скачущие молекулы. С тепловыми процессами всегда справиться труднее. Я успокоилась, прислушалась к звуку ветра, растеклась в эфире. Я словно стала частью ветра, растворилась в нем. И когда мне это удалось, я замедлила его.

А потом Дэвид внезапно выпалил:

– Подожди.

Нас ударило сзади, ужасающий удар, словно ладонь исполина шлепнула по бамперу. Крик застрял у меня в груди, я почувствовала, как машина скакнула вперед, наращивая скорость, вырываясь из-под контроля.

– Твою мать!

Это ветер нанес ответный удар. Я вложила в него слишком много силы. Позади нас энергия начала закручиваться в спираль. Я наблюдала, как песок начал подниматься в воздух, принимая очертания самого большого облака пыли, которое я только видела. Все происходило в традиционной манере торнадо. Высоко в небе, там, где находились мы, это выглядело более впечатляюще, чем если бы мы наблюдали за происходящим, стоя на земле.

Как только Дэвид ослабил напряжение, я ощутила силу, хлынувшую обратно в меня. Я нырнула в эфир, чтобы собрать раздробленные цепочки молекул. Игра в пятнашки с грузовиком, да и только! Хаос, пляшущий в безудержном неистовстве. Я ничего не смогла сделать. Паника грозила переполнить меня. Я едва не утратила контроль за происходящим.