Лицом к счастью

— Это заняло определенное время, — продолжал менеджер, пока она недоумевала и собирала картинку происшествия по разрозненным фрагментам, — а когда я вернулся на пост, оказалось, что мисс Фостер уже отбыла. Но я никак не мог предположить, что она решится пересечь пролив. Полагал, молодая леди отправится в одну из наших бухточек… Мне очень жаль, очень жаль, ваше высочество, что так получилось, — охотно повинился ни в чем не повинный человек, чем чрезвычайно возмутил независимую новозеландскую фермершу. Она окончательно вскипела, когда служащий добавил: — Обещаю, такая нелепая ошибка больше не повторится.

Демонстративно игнорируя угодливость менеджера отеля, Гизелла резко повернулась к так называемому высочеству и дерзко спросила:

— Теперь вы убедились, что я благополучно добралась до пансионата? Спасибо, что сопроводили. Отдайте мою камеру! — резко потребовала она.

— Пожалуйста, — словно не замечая ее тона, спокойно протянул он фотоаппарат девушке. И даже улыбнулся ей, будто и не волок насильно в моторную лодку и не выяснял при ней, как стала возможной эта «нелепая ошибка».

Юная туристка готова была взорваться от клокотавшего внутри негодования.

Схватив фотокамеру, она не глядя сунула ее в сумку, резко развернулась и направилась к лестнице.

Его высочество принц Роман Магнати наблюдал, как, хлопнув дверью, Белла Адамс покинула шикарно обставленную каюту.

Ее рассудочный брак, как и модельная карьера, пребывал в упадке, о чем Роман не мог не думать без доли язвительности.

Он утерся, брезгливо ощущая на своих губах сальный след ее помады.

С некоторых пор Белла была воплощенное отчаяние. Слишком тяжело переживала она преодоление тридцатилетнего рубежа, слишком непосредственно сопрягала представление о счастье с карьерным успехом, слишком болезненно относилась к возрастным изменениям своей внешности, с которой всегда связывала огромные надежды, и слишком рьяно пыталась затормозить бег времени, причем делала это с комическим усердием.

Принца не обрадовала весть о том, что ее муж вынужден прервать круиз и лететь обратно в Америку. Безусловно, компания красивой и интересной, невзирая на склонность к истерикам, женщины была ему по душе, но отбытие супруга модели означало, что ему, как принимающей стороне, придется проявить все свои наиблагороднейшие качества и выступить гарантом ее безопасности. Ему следовало развлечь оставшуюся без спутника женщину, составить ей добрую компанию, но при этом не злоупотребить возможностями, которые представили объективные обстоятельства. Но и принц был с большой натяжкой джентльменом, и Белла не испытывала тяги к интеллектуальному общению, и потому между ними все стало возможным, за неимением иного развлечения.

Конечно, несправедливо было бы назвать Романа Магнати циником и беспринципным человеком. Он не соблазнял замужних женщин. Одна такая цель представлялась ему абсурдной. Но он не без удовольствия спал с замужними. С ним такое случалось довольно часто.

Угрызений совести Роман при этом не испытывал уже хотя бы потому, что было бы гораздо подлее отвергнуть женщину, которая нуждалась в очередном подтверждении своей неотразимости. Он шел на близость, поскольку знал, какими неприятными последствиями может обернуться излишняя щепетильность в делах альковных. Знал он по собственному опыту, сколь изощренно мстительными бывают отвергнутые женщины.

Куда как твердые принципы были у Романа Магнати в отношении неискушенных барышень. Он никогда не одарял вниманием ту, в которой подозревал девственницу. Если интрижка с чужой женой закончится и забудется, к взаимному удовольствию, то юная особа без прошлого и с идеалистическими представлениями о будущем может стать настоящей головной болью для относительно молодого мужчины, в планы которого не входило добровольно лишать себя свободы, связываясь узами брака.

Невзирая на поразительное даже в высших кругах сумасбродство, Белле Адамс все же хватало благоразумия не выносить факт адюльтера на общий суд. Роман Магната умел завуалировать такого рода отношения, и Белла не нарушала его замысла. Они собирались уединиться на крохотном островке, пока другие гости круиза гуляли по городу. К сожалению, на этот раз у них ничего не вышло, кроме торопливого акта в каюте, из-за чего Белла впала в еще более тяжелое, сумрачное состояние. Но Роману уже не было до нее никакого дела.

На палубе Люк Чепмен, бывший в числе гостей на его яхте, подошел к принцу и спросил:

— Какие-то проблемы?

— Ничего такого, с чем нельзя было бы справиться… Как Флер?

— Как может чувствовать себя беременная женщина на борту яхты?

Роман озадаченно посмотрел на друга. Но Люк, как ни странно, был весел.

— Уверен, точно так же она чувствовала бы себя и на твердой почве, — тотчас добавил Чепмен.

— К сожалению, на борту шумно из-за всех этих людей, — прошептал Роман Магнати, окинув взглядом веселую орду приглашенных.

— Зато погода хорошая, — вставил друг.

Люк, ироничный как всегда, на поверку был одержимо предан своей семье и по-звериному готов был стоять за своих близких. Роман понимал друга, но для него понятие «семья» было менее широким и ограничивалось той общностью людей, из которой он происходил генетически. Роман поражался тому, как можно впустить в свою жизнь другого человека, женщину, которая станет всем, единственной думой, болью, любовью.

— Белла упаковывает вещи в своей каюте, хлопает дверцами шкафа, перегородила проход чемоданами, бурчит что-то себе под нос. Флер, которую она немного напрягала, обрадуется, когда узнает, что миссис Адамс отправилась вслед за мужем. Моей консервативной женушке показалось странным, что она не сделала этого с самого начала. Что до прочих твоих гостей, то ей они нравятся.

— Белла пакует вещи? — с видимым безразличием переспросил хозяин яхты.

— Да… И ей нужен вертолет, чтобы добраться до аэропорта. Твой сейчас свободен?

— Позвоню пилоту. Полагаю, через час она сможет взлететь… на радость твоей беременной супруге.

Новость не расстроила хозяина яхты, хотя и не привела в восторг. Это было похоже на безразличие. Роман лишь слегка огорчился. У него было мало времени на Беллу. Он не успел насытиться ею, о чем и сожалел.

На палубе появилась Белла Адамс, за которой стюард волок громадные чемоданы. Она воинственно подошла к Люку и, демонстративно игнорируя Романа, отчеканила:

— Передай привет и мои наилучшие пожелания Флер.

Люк Чепмен галантно склонил голову.

Роман наблюдал за всем происходящим словно сквозь дымку. Внезапно он почувствовал себя невероятно изнуренным. Он бесстрастно смотрел на заходящую звезду подиумов и сравнивал безупречный овал ее стандартно красивого лица с полудетской припухлостью щек нарушительницы частных владений. Роман мог и не допрашивать испуганную девчонку с таким пристрастием. По ее бледной коже было видно, что на островах она совсем недавно, здешних порядков не знает. Но именно это детское трепетание его и подзадоривало, в особенности ее дерзкие попытки вернуть себе самообладание.

Романа поразило это готическое сочетание лилейной кожи и иссиня-черных волос. Роковое свойство невинного создания.

На палубе он задерживаться не стал.

Роман нырнул в нору своей каюты, приблизился к окну, посмотрел на лагуну. Сегодня вечером он намеревался отправить своих гостей в прибрежный пансионат. Там ждали выступления приезжей труппы, а после намечались танцы на открытой площадке. Но его гости отклонили это предложение, мотивировав тем, что не интересуются творчеством провинциальных знаменитостей и танцы с местной публикой их тоже не привлекают. Сказали, что предпочитают отправиться спать пораньше, поскольку на утро у них намечено отбытие. Роман принял такое объяснение без возражения, считая, что не обязан пасти своих гостей.

В глубине души Роман был уверен, что Гизелла Фостер появится и на шоу и на танцплощадке. И сама изъявит желание пофлиртовать с князем.