Страница 20 из 42
– Но Ирландской республики не существует.
– Скоро она появится, – резко сказал Кевин Роган. – Братство насчитывает тысячи членов – здесь и в Америке. Через несколько месяцев мы будем готовы выступить, и, когда мы это сделаем, Ирландия снова станет свободной.
– Вы, вероятно, имеете в виду это Фенианское братство, про которое я так много слышал в Голуэе?
Шон Роган кивнул:
– На этот раз мы беремся за дело всерьез. Мы хотим свободы, причем немедленно.
– Но откуда поступили эти банкноты?
Кевин взял одну и вслух прочитал надпись:
– "Подлежат выкупу через шесть месяцев после признания независимости Ирландской республики". – Он ухмыльнулся. – Согласитесь, полковник, это отличный способ сбора средств. Взамен одолженных ими ценностей людям, которые нас поддерживают, выдаются банкноты. Деньги помогут освободить их страну, а после этого вернутся к ним.
Клей неторопливо кивнул:
– У человека, который додумался до этой идеи, светлая голова, могу за это поручиться. – Он повернулся к Большому Шону: – Этим вечером я разговаривал с сэром Джорджем Гамильтоном. Он считает, что независимость Ирландии невозможна по экономическим причинам, что республика нуждается в покровительстве Англии.
– Ах вот как – в покровительстве? – с горечью воскликнул Кевин. – Если то, что они делают с нами, называется покровительством, то Господь поможет нам, когда мы все окочуримся.
Отец предостерегающе положил ладонь на его руку:
– Попридержи язык. Полковник не знаком с фактами. – Он повернулся к Клею, глаза на большом бородатом лице были совершенно спокойны, так что он походил на какого-то ветхозаветного пророка. – В Ирландии мы все живем с земли, полковник. Все мы – и арендаторы, и помещики – в равной степени.
– Посмотрев на условия жизни некоторых арендаторов, – сказал ему Клей, – я могу понять, что у них есть веские причины для недовольства.
– Землевладельцы по большей части англичане или ирландские протестанты, что в конечном счете одно и то же, – продолжил Роган. – В основном они живут за счет доходов от аренды. Это означает, что у помещиков есть только два способа увеличить доходность своих вложений. Первый – поднять арендную плату. Второй – попробовать поставить на широкую ногу разведение овец или крупного рогатого скота.
– А это означает выселить своих арендаторов? – предположил Клей.
Большой Шон мрачно кивнул:
– Примерно так обстоит дело, полковник.
– Но наверняка существуют законы, защищающие людей от несправедливого обращения?
Кевин Роган резко рассмеялся, и его отец продолжил:
– На практике арендаторы всецело зависят от милости своих помещиков. Им приходится платить непомерную арендную плату, в результате у них остается лишь столько, сколько нужно, чтобы не умереть с голоду. Им приходится вводить навязанные усовершенствования и покорно наблюдать, как из-за них повышается арендная плата.
– Но должны же быть какие-то легальные методы борьбы с таким положением вещей, – воскликнул Клей. – Как насчет политики? Ведь они имеют своих представителей в парламенте, не так ли?
– На тех, у кого есть право голоса, оказывают давление, – сказал ему Шон Роган. – Вся эта порочная система обеспечивает господство помещичьего класса, и люди вроде Гамильтона и Марли могут тиранствовать и наводить ужас на сельских жителей своими наемными головорезами, выписанными из Шотландии и Англии.
В наступившем молчании Кевин Роган с горечью добавил:
– Теперь вам должно быть понятно, почему я воспринял замечание Гамильтона насчет покровительства с такой иронией. Англия вцепилась в нас, потому что ей всегда не нравилось что-либо отдавать. Из-за системы землевладения, навязываемой нам вот уже не одно столетие, весь народ прозябает в нищете, и каждый год тысячи людей эмигрируют.
Клей покачал головой и рассудительно сказал:
– Перед лицом таких аргументов мне нечего сказать.
– Выпейте еще, полковник. – Шон Роган наполнил стакан Клея. – Для среднего англичанина ирландец – дикий головорез, животное, которое живет на картофеле. Это такой же великий миф, как и тот, согласно которому все англичане – джентльмены. Чего они не понимают, так это того, что сто акров, засаженные картофелем, прокормят в четыре раза больше людей, чем сто акров, засаженные пшеницей. – Он пожал плечами. – Правда, если картошка не уродилась, мы живем впроголодь.
Клей отхлебнул еще виски и медленно проговорил:
– А как насчет сэра Джорджа Гамильтона? Почему вы так сильно друг друга ненавидите?
– Потому что он обращается с нами как с животными – со всеми нами. Он – некоторое подобие Бога, а мы – отбросы. Особенно он ненавидит меня, потому что мне принадлежит эта лощина, и он не может тронуть нас здесь. – Шон покачал головой и мрачно добавил: – После того как призовешь дьявола, приходится платить ему по счету, что Джордж Гамильтон обнаружит довольно скоро. Его час придет.
– А вы не слишком суровы к нему? – спросил Клей. – Насколько мне известно, кто-то пытался убить его и по ошибке застрелил его жену. По крайней мере, его горечь и ненависть можно понять.
Шон Роган резко рассмеялся:
– Когда в нее попала пуля, которая предназначалась ему, это было лучшее, что когда-либо случалось с несчастной женщиной. Он годами отравлял ей жизнь. Боже правый, полковник, вы видели, в каких условиях живут его арендаторы. Неужели вам нужны еще какие-то доказательства того, что он за человек?
Клей тяжело вздохнул:
– Наверно, было глупо с моей стороны думать как-то иначе, но в его изложении смерть жены выглядела совсем по-другому. А еще он сказал, что дружил с моим дядей.
Молодые Роганы, которые с интересом следили за разговором, дружно расхохотались.
– Ах вот оно как – друзьями? – переспросил Кевин. – Да ваш дядя огрел его хлыстом по физиономии посреди деревни на глазах у всего честного народа. Одна семья была выселена, и женщина умерла при родах по дороге в Голуэй.
Глаза Клея сузились, когда тревожная мысль вдруг закралась ему в голову.
– А этот пожар, который опустошил Клермонт, – как он начался?
Шон Роган пожал плечами:
– У каждого есть свои соображения на этот счет. Ваш дядя жил бобылем, со старой женщиной, которая вела хозяйство, ведь для него настали трудные времена. Если бы не внезапный ливень, там вообще бы ничего не осталось.
– И вы предполагаете, что сэр Джордж имел к этому какое-то отношение?
– Я ничего не предполагаю, – сказал Шон Роган, – за исключением того, что это очень впечатляющее совпадение.
Клей встал и прошел к огню.
Он смотрел в его пылающую сердцевину, думая о своем дяде, старом, больном и одиноком, отчаянно пытавшемся спасти дом, бывший для него всем, когда пламя занялось в ночи. Клей бросил сигару в огонь и повернулся с мрачной усмешкой:
– Как вы говорите, у каждого человека должны быть собственные соображения на этот счет. – Он прошел обратно к столу. – Вы мне вот что скажите: распространяется ли ваша неприязнь к сэру Джорджу на его племянницу?
– И как ее только угораздило быть его родственницей, вот чего я никак не возьму в толк, – сказал Шон. – Вы не найдете в Драморе ни одного человека, который бы не сказал доброго слова про мисс Джоанну.
Клей поднял свой стакан, допил виски и подумал о кое-чем другом. Он улыбнулся:
– Кстати, где Кохан достает такое великолепное французское бренди?
– Да откуда же нам это знать, полковник? – сказал Кевин.
Клей пожал плечами:
– Просто к слову пришлось. Я подумал, не имеет ли оно какого-то отношения к шхуне, которую выгружали на моих глазах прошлой ночью не далее чем в трех милях отсюда.
На какой-то момент все притихли, а затем Кевин громогласно расхохотался:
– Так это были вы, да? Ну как же я сразу не догадался. Но кто был ваш спутник?
Клей улыбнулся:
– Этого я сказать не могу. Просто друг, который любит скакать галопом при лунном свете.
– И к тому же не составляет особого труда догадаться, кто бы это мог быть, – добавил Большой Шон.