Страница 2 из 5
— Если бы он серьезно пострадал, мне не было бы прощения!
— Но он приземлился точнехонько на вас.
— Пустяки, — вздохнула Оливия. — Не так-то просто меня покалечить. Главное, что все обошлось. — Она посмотрела на часы. — Нам нужно поскорее вернуться, пока его родители не стали волноваться.
— Как насчет вас? — поинтересовался врач. — Кто приглядит за вами, когда вы вернетесь домой?
— Только я сама, — покачала головой девушка. — Но я в состоянии позаботиться о себе.
Помолчав, доктор Митчелл произнес:
— Думаю, вы не совсем правы.
— Почему?
— Порой хорошо, если рядом кто-то есть.
— Вот и я! — раздался веселый голос. В кабинет вошел Донг в сопровождении медсестры.
Как и ожидалось, снимок не выявил никаких внутренних повреждений.
— Приходите снова, если заметите, что Донг не совсем хорошо себя чувствует, — напутствовал ее доктор Митчелл. — Хотя я уверен на сто процентов, что с ним полный порядок.
Ланг проводил их до двери. Затем он автоматически потянулся к звонку, но передумал. Ему требуется короткая передышка, прежде чем он пригласит в кабинет очередного пациента.
Ланг подошел к окну. Его кабинет находился на втором этаже. Прямо за окном расцветали вишни.
Стояла весна.
В Китае цветки вишни символизировали женскую красоту — нежные, таящие в себе надежду и обещание. Как хорошо, что холодная зима осталась позади и скоро забурлит новая жизнь, даря всем радость бытия…
На первый взгляд ничего особенного не произошло.
Оливия Дэли — независимая, уверенная в себе молодая женщина, которая больше заботится о других, нежели о себе. Должно быть, ему просто показалось, что под маской уверенности он ощутил нечто затаенное, какую-то уязвимость, наталкивающую на мысль, что ей требуется помощь.
Он вспомнил интонацию, с которой она произнесла: «Не так-то просто меня покалечить». Почему-то эти слова не давали ему покоя.
Неужели Оливия искренне верит, что она абсолютно неуязвима? О себе Ланг такого сказать не мог. Они провели вместе несколько минут, но даже этого оказалось достаточно. Он не сомневался, что в душе Оливия ощущает пустоту. И также не сомневался, что она восприняла его прикосновения не как пациентка, а как женщина.
Оливия отличалась от других женщин. Разум предупреждал, что не стоит выяснять, в чем именно заключается ее непохожесть. Однако Ланг не собирался прислушиваться к себе и был готов приблизиться к огоньку, который неожиданно возник на его пути.
Этот свет был неровный, неяркий. Он мог обещать все, а мог — ничего, однако манил Ланга.
— Все в порядке? — спросила медсестра, заглянув в кабинет. — Вы не позвонили.
— Прошу прощения, — пробормотал он. — Я задумался.
Заметив, что он смотрит в окно, медсестра улыбнулась:
— Как прекрасно на улице весной, правда?
— Да, прекрасно, — вздохнул Ланг.
Когда они вернулись в школу, Донга уже ждала мать. Мальчик энергично помахал ей рукой, и она немедленно успокоилась.
— Не хотите завтра взять вьгходной? — предложила Оливии директриса, миссис By, когда они, наконец, остались вдвоем.
— Спасибо, думаю, он мне не нужен.
— Смотрите. Я не хочу потерять одну из своих самых лучших преподавательниц.
Миссис By с легким беспокойством наблюдала за тем, как Оливия уезжает на велосипеде домой.
Оливия поселилась в этой квартире шесть месяцев назад, как только прибыла в Пекин. Тогда она, растерянная, бежала из Англии и была бесконечно рада окунуться в другую жизнь, познакомиться с новой культурой. Это не оставляло ей времени думать о грустном. Сейчас она более или менее привыкла, но по-прежнему с радостью встречала каждый день и приветствовала новые открытия, которые он приносил.
Войдя в квартиру, Оливия выпила большую чашку чаю, включила компьютер и запустила программу видеообщения с тетей Норой, пожилой родственницей, оставшейся в Англии.
Разница во времени между Пекином и Лондоном составляла восемь часов, и сейчас в Лондоне было раннее утро, но Оливия знала, что тетя Нора готова поговорить с ней в любое время суток.
Так и оказалось. Они улыбнулись друг другу.
По возрасту тетя Нора годилась Оливии в бабушки, но ее глаза, как и в юности, смотрели живо и весело, она словно излучала оптимизм. Девушка всегда находила у тети поддержку и знала, что может рассчитывать на ее совет и помощь, в отличие от остальных членов своей семьи, зацикленных только на себе.
— Извини, что так рано. — Оливия замялась. — В школе кое-что произошло. — Она в двух словах описала последние события.
— Врач сказал, что с тобой все в порядке?
— Так и есть. Завтра утром буду как огурчик.
— Ты с кем-нибудь встречаешься?
— Ты задаешь мне один и тот же вопрос третий день подряд.
— Ты красивая девушка и должна наслаждаться жизнью.
— Я и наслаждаюсь. И я ходила на свидания, но пока не хочу серьезных отношений. Расскажи-ка лучше о себе. Ты хорошо спишь?
За этим вопросом крылось больше, чем простое желание сменить тему разговора. Норе было за семьдесят. Именно по этой причине Оливия колебалась, стоит ли ей ехать в Китай. Она боялась, что, вернувшись в Англию, она может не застать тетю в живых. Нора убедила племянницу, что здоровье у нее просто отличное, и уговорила лететь в Пекин.
— Не смей отказываться от свиданий из-за меня, — заявила тетя Нора.
— Я всего лишь пытаюсь быть благоразумной, — слабо защищалась Оливия.
— Благоразумной? Для этого у тебя будет достаточно времени в будущем. А пока не сиди дома, испытай все, что только можно, и забудь человека, который тебя не достоин. — Нора так и не смогла простить мужчину, разбившего сердце Оливии. — Да, сплю я хорошо, — ответила, наконец, тетя на последний вопрос. — Вчерашний вечер я провела с твоей матерью, выслушивая жалобы насчет ее нынешнего… После этого я мгновенно уснула.
— Разве она не твердила, что Гай — самый лучший любовник на свете?
— Не Гай. Фредди. С Гаем она уже порвала… Или он порвал с ней? Я и забыла.
Оливия покорно вздохнула:
— Я позвоню ей и посочувствую.
— Только не слишком жалей ее, не то будет хуже, — тотчас же предупредила Нора. — У твоей матери ума нет — я не раз об этом говорила. Хотя, конечно, она не так уж и виновата. Спрашивать нужно с ее матери и для начала поинтересоваться, с чего это ей взбрело в голову назвать дочь Мелисандой? Вот та и вообразила себя героиней романа.
— Ты считаешь, что, если бы бабушка назвала ее каким-нибудь простеньким именем, она не сбежала бы в свое время из дома?
— Возможно, и нет, хотя вряд ли имя тут помогло бы. Она не способна думать ни о ком, кроме себя. Впрочем, как и твой отец. Последний слух, который до меня дошел, — твой отец снова собирается стать папашей.
— Неужели?
— Да. И, похоже, он безумно гордится этим. Забудь о нем. На такого дурака жалко терять время.
Оливия была согласна с оценкой Норы. Они еще немного поболтали, затем тепло распрощались. После этого Оливия съела легкий ужин и отправилась спать.
Заснуть сразу ей не удалось. Каким-то непостижимым образом доктор Митчелл завладел ее мыслями.
В его глазах Оливия увидела понимание, словно он догадался о том, что ей часто приходится бросаться на помощь другим.
Сколько Оливия себя помнила, она всегда оставалась опорой семьи. Брак ее родителей был катастрофой. Они поженились молодыми, в порыве страсти, но проза жизни быстро лишила их иллюзий, и они поспешно развелись. После этого мать несколько раз выходила замуж и разводилась, а сейчас постоянно меняла любовников. Отец Оливии сразу отдал предпочтение свободным отношениям.
Родители передавали дочь друг другу, как эстафетную палочку, в зависимости от того, кто из них в данное время считал, что Оливия ему нужна. Они шумно и неискренне выражали свои чувства к ней, на дни рождения и Рождество она получала подарки один дороже другого, но довольно быстро поняла, что отец и мать всего лишь соперничают между собой.