Ответная любовь

— Добраться до дома, закрыть двери и почувствовать себя в безопасности. Подумать только, шестьдесят лет ты терпишь меня! Не представляю, как тебе это удается.

— Я тоже, поэтому перестань напрашиваться на комплименты… Кстати, что это за игру ты затеял сегодня вечером?

— Игру? Не понимаю, о чем ты.

— Ради бога, только не изображай из себя святую невинность. Все эти слова о том, как ты ухаживал за мной долгие годы, пытаясь произвести впечатление… Ты же знаешь, что все было по-другому.

— Ничего подобного!

— Ну, неужели ты не помнишь…

Марк остановил Ди, мягко прикоснувшись пальцами к ее губам:

— Тише! Я помню то, что я помню, а ты помнишь то, что ты помнишь. Может, это не одно и то же, но разве это имеет значение?

Она задумалась:

— Не знаю… может, и не имеет… Какой ты сегодня мудрый!

— Клянусь, ты в первый раз меня так назвала. Ну, а теперь скажи, понравился тебе мой подарок?

— Очень. Но тебе все же не стоило тратиться на бриллианты.

— На один ничтожный маленький бриллиант, — уточнил Марк. — Ну, должно же быть у тебя хоть что- то с бриллиантом на наш бриллиантовый юбилей… О боже… я совсем забыл! — воскликнул он в ужасе. — Забыл про другой подарок.

— Я просто умираю от любопытства с того самого момента, как ты сказал, что бриллиант — это только официальный подарок и у тебя есть еще кое-что более интересное для меня. Ты сказал, что подаришь его потом, когда все разойдутся.

— Господи, а я только сейчас вспомнил об этом… — простонал он.

— Ничего страшного, дорогой. В нашем возрасте все становятся забывчивыми.

— В нашем возрасте? — возмутился он. — Ты что, хочешь сказать, что я старый?

— Как ты мог такое подумать?! Уж ты-то, конечно, и в сто лет будешь молодым.

— Спасибо тебе, дорогая.

— Но только дай мне скорее мой подарок, пока ты снова о нем не забыл.

Марк стрельнул в нее глазами, потом включил лампу и, порывшись в ящике, достал что-то оттуда и спрятал за спину.

— А теперь, — сказал он, — закрой глаза и подставь руки.

Она улыбнулась, закрыла глаза и, протянув руки, почувствовала мягкое прикосновение. Это был маленький медвежонок. Радостно вскрикнув, она прижала его к щеке.

— Вот это, я понимаю, подарок! — сказала она. — Лучше всяких бриллиантов.

Казалось, в этой игрушке не было ничего, что могло вызвать такой восторг. Маленький мишка с блестящими глазами и нейлоновой шерсткой, он был таким же, как и тысяча других дешевых игрушек, но Ди была переполнена чувствами.

— Ты помнишь того первого, которого я тебе подарил? — спросил Марк.

В ответ она достала из-под подушки другого игрушечного мишку. Когда-то давно он был таким же, как и этот новый, но теперь его шерсть вылезла, а на некоторых местах была штопка.

— Он до сих пор у меня, — сказала Ди, показывая ему игрушку. — Я никогда не отпускаю его от себя слишком далеко.

— Ты так говоришь, будто он живой и может убежать.

— Он действительно живой, и он знает, что ему от меня не убежать. В тот вечер ты сказал, что даришь мне его, чтобы я о тебе помнила. Я так тебя любила, что ничто в целом мире не могло бы меня заставить забыть тебя. Но ты не знал этого.

— Потребовалось немало времени, чтобы я это понял. Я очень многого не замечал, пока не стало слишком поздно.

— Но у меня всегда был мой Чокнутый Бруин, — сказала она, поглаживая старую потертую игрушку.

— Чокнутый Бруин, — повторил он, беря мишку и внимательно разглядывая. — Я помню, когда ты меня так назвала. Ты была просто в ярости. Надо сказать, ты умела произвести впечатление, когда была рассержена. Да и сейчас тоже.

— Ты испугал меня, собираясь сделать глупость, причем опасную, — вспомнила она. — Ты был настоящим безумцем.

— И нам обоим устроили выговор, — сказал он, подмигнув старому мишке.

Она взяла обе игрушки:

— Ему будет приятно иметь компанию. Я рада, что ты сделал мне такой подарок. Я думала, ты забыл про Бруина.

— Нет, не забыл, но я заметил, что ты все время его почему-то прячешь.

— Просто никто бы этого не понял…

— Никто, кроме нас, — согласился он.

Ди положила обоих мишек под подушку. Марк выключил лампу, и они устроились рядом в темноте. Она почувствовала на себе его руку, привычно положив голову ему на плечо.

— Блаженство, — пробормотал он. — Это то, чего я ждал весь вечер. Все желали нам добра, но разве они понимали? Они просто не могли этого знать.

— Нет, — сказала Ди. — Только мы это знаем, и только нам нужно это знать.

— Спокойной ночи, милая.

— Спокойной ночи.

Через некоторое время Ди почувствовала, как изменилось его дыхание. Он заснул. Но ей не хотелось спать. Этот вечер оживил в ней воспоминания, которые перенесли их обоих назад в далекое-далекое прошлое.

Старый человек рядом с нею исчез, оставив на своем месте юного красавца, каким Марк был много лет назад. Она была ошеломлена своей первой любовью, чувствуя себя на седьмом небе, когда он улыбался ей, и тут же отчаиваясь, потому что знала, что он никогда не будет принадлежать ей.

Ди повернулась и, опершись на локоть, с любовью посмотрела на мужа. Он тут же проснулся.

— Что… Ди? Что-то не так?

— Ничего, ничего, — сказала она, привычно устраиваясь на его плече. — Давай спать.

Он успокоился и снова закрыл глаза. Но Ди не спала. Глядя в темноту, она вспоминала.

Глава 2

Декабрь 1938 года

Хелен Парсонс спросила из кухни:

— Ну что, не видно их?

Ди оставила ящик с новогодними украшениями и подошла к окну. Узкая лондонская улица казалась пустынной, но в сумерках трудно было что-то разглядеть. Выскользнув из дома в палисадник, она подошла к ограде и вскоре вернулась.

— Нет, не видно.

Хелен появилась в дверях кухни:

— Ты что, в такую погоду выходила без пальто?

— Я же на минутку.

— Хочешь схватить пневмонию? Ты же медицинская сестра, должна бы знать такие вещи.

Ди улыбнулась:

— Слишком рано называть меня так. Я еще не получила аттестат.

— Только не надо говорить этого при твоем отце. Он так гордится тобой! Он всем рассказывает, что его младшая дочь всегда была умницей, поэтому и стала медсестрой.

«Умницей? — подумала она с досадой. — Моя старшая сестра Сильвия была красавицей, а я — просто умницей…»

— Только давай не будем начинать сначала, — предупредила Хелен, без труда угадав ее мысли.

— Лучше бы я была такой, как Сильвия…

— Глупости, ты и так достаточно хорошенькая!

Хелен ушла назад в кухню, оставив Ди разглядывать себя в зеркало.

У нее были правильные черты лица, короткие каштановые волосы и карие выразительные глаза. «Достаточно хорошенькая». Это самое большее, что кто-нибудь мог о ней сказать. Если бы не Сильвия, Ди была бы этим вполне удовлетворена. Но когда она сравнивала выразительные формы сестры со своей худенькой фигуркой, преимущество явно было на стороне Сильвии.

Ди мечтала быть красивой, она хотела, чтобы мальчишки дрались из-за нее, чтобы у нее был такой же гортанный, чувственный голос… Но она была просто «умницей». Словно это могло принести какое-то удовлетворение. Смешно! Разве эти взрослые что-нибудь понимают?

— Интересно, кто у нее на этот раз, — сказала Хелен, выходя из кухни и вручая ей щетку. Можно было не спрашивать, о ком она. Еще об одном поклоннике Сильвии. Их был целый полк. — Она заработает себе дурную славу, меняя парней каждую неделю.

— По крайней мере, у нее есть выбор. Не то, что у меня — между Чарли, который живет вниз по дороге, и Джоном, что торгует здесь бобами раз в неделю.

— Не надо так говорить об этих людях! Это нехорошо. А врачи, которые работают с тобой в больнице?

— Они не смотрят на студенток. Мы для них — низший класс.

— Ну а пациенты? Подожди еще, успеешь встретить своего миллионера. Один взгляд — и он будет у твоих ног.