Песчаный лотос

Нельзя сказать, что Лаванда понравилась ему как женщина, — Николас предпочитал совсем иной тип. Но была в мисс Лир некая изюминка. Она интриговала его, заставляя мысленно то и дело возвращаться к короткому знакомству с ней.

Николас поймал себя на том, что с удовольствием посостязался бы с племянницей сэра Роберта в обмене язвительными остротами. С каким удовольствием он бы одержал над ней победу и полюбовался, как глаза этой «ядовитой штучки» сверкают от бессильной ярости!

Кстати, о глазах. Они у нее были удивительного зеленого оттенка, словно только что омытая дождем листва. Когда он успел это заметить? В тот миг, когда она, переговорив с дядей, направлялась к выходу из зала и внезапно обернулась, чтобы окинуть его, своего нового знакомого, внимательным взглядом. Или это плод разыгравшегося воображения и взгляд предназначался кому-то другому?..

Николас не мог с точностью ответить на этот вопрос. Но отчего-то его снедало желание, чтобы внимание мисс Лаванды Лир принадлежало ему одному.

— По-моему, я начинаю стареть, если меня уже приводит в волнение какая-то феминистка, — пробормотал Николас, мотнув головой, чтобы избавиться от наваждения. — Похоже, пора обратиться к психиатру.

Усмехнувшись, он принялся одеваться, намереваясь немного прогуляться по Гинзе, наслаждаясь атмосферой постоянного праздника, царящей в многочисленных ресторанчиках, хозяева которых услужливо кланялись каждому из посетителей…

Как только Николас вышел из дома, под его рубашку скользнул теплый июньский ветерок и, обдав ароматом вечернего города, помчался вперед, периодически возвращаясь, словно пес к следующему за ним хозяину.

Николас отозвался на его призыв и с жаждой чего-то нового и удивительного окунулся в невообразимо фантастичный мир ночного Токио.

Когда на следующий после первого визита день Лаванда вновь оказалась во владениях госпожи Итисудзу, служанка провела ее в небольшой дом, где она и обнаружила хозяйку в компании еще двух женщин.

— Мисс Лир, разрешите познакомить вас с Маюми-сан и Юрико-сан. Они любезно согласились помочь нам в нашем небольшом маскараде, — произнесла Итисудзу по-английски.

Молодые гейши, услышав свои имена, заулыбались и поприветствовали гостью на японском языке, на который тут же перешла для легкости общения и Лаванда.

— Рада познакомиться с такими приятными дамами.

Ее правильная ответная речь вызвала у японок удивление, сменившееся восхищением. Они в один голос заявили, что услужить такой очаровательной и любезной госпоже, как она, будет для них удовольствием.

Когда обмен взаимными комплиментами состоялся, Итисудзу напомнила подругам о цели визита Лаванды, и три женщины дружно взялись за работу.

Маюми, вооружившись тонким пинцетом, который она достала из косметички, спрятанной в поясе оби, занялась бровями Лаванды, ловко и совершенно безболезненно придавая им форму изогнутого лука. Юрико в это же самое время принялась создавать замысловатую платформу из волос на голове Лаванды, одновременно поясняя, что к ней будет крепиться шиньон, имитирующий традиционную прическу гейши.

Сама же Итисудзу взяла на себя обязанность подобрать для гостьи соответствующее одеяние. Она вышла из комнаты, чтобы спустя некоторое время опять появиться, но уже со свертком в руках.

— Госпожа Лир, это один из моих любимых нарядов. Думаю, вам он будет даже больше к лицу, нежели мне.

С этими словами Итисудзу развернула перед Лавандой удивительной красоты кимоно. Зеленое, с узором «тысячи журавлей», оно, по мнению гейши, идеально подходило к глазам англичанки. К нему прилагалось нижнее кимоно желтого цвета и оби из золотистого материала, украшенного тонким сетчатым орнаментом.

Очарованная нарядом Лаванда не смогла сдержать возгласа восхищения. Даже на первый взгляд было видно, что это одно из тех кимоно, стоимость которых равняется трети годового дохода среднего служащего.

Она попыталась возразить:

— Вы слишком любезны, Итисудзу-сан. Право, может, у вас найдется что-либо попроще? Мне неловко, что я причиняю вам столько хлопот.

— Пустяки. — Слова Лаванды опять пришлись ей по сердцу, и гейша чуть смущенно улыбнулась. — Наша жизнь так однообразна. Мои подруги подтвердят, что «мир цветов и ив» вовсе не так романтичен, как считают большинство людей.

— Мы, гейши, прежде всего заботимся о досуге других и редко развлекаемся сами, — пояснила слова приятельницы Юрико.

— Поэтому, когда выпадает возможность поучаствовать в небольшом розыгрыше, мы делаем это с радостью. Следовательно, это нам пристало благодарить вас, госпожа Лир, — с веселой улыбкой произнесла Маюми.

Выслушав их, Лаванда невольно пожалела о том, что однажды ей придется вернуться в Лондон и она не сможет больше наслаждаться общением с этими замечательными женщинами.

Наблюдая за тем, как они с искренним удовольствием хлопочут вокруг нее, смеясь и перебрасываясь шутками, Лаванда осознала, как, в сущности, беззащитны эти нежные создания перед жестокостью окружающего мира.

Гейша чувствует себя как рыба в воде на любом приеме. Она в силах поддержать высокоинтеллектуальную беседу, порадовать танцем, музыкальной игрой или искусством оригами. Ей ничего не стоит успокоить разбушевавшегося от выпитого саке гостя. Но она бессильна перед железным прагматизмом реальности и разительно отличается от своих европейских «коллег».

Для нее главное — это умение делать окружающих счастливыми. Деньги, которые она получает за услуги, всего лишь способ сохранить необходимые для выживания тепличные условия. Нет ничего удивительного в том, что по сравнению с прошлым веком, когда представительниц этой прекрасной профессии насчитывалось около восьмидесяти тысяч, сейчас их число едва ли превысит сороковую часть от этой цифры.

«Ивовые дамы» — последний оплот женственности, — к сожалению, постепенно уходят в прошлое и занимают место среди таких мифов культуры, как римские гетеры и венецианские куртизанки…

Так думала Лаванда, и легкая печаль не оставила ее даже тогда, когда, преображенная усилиями трех женщин, она увидела в зеркале свое отражение.

Рассматривая прекрасную японку, в которую она превратилась стараниями гейш, Лаванда не смогла скрыть удивления от произошедших с ее внешностью перемен.

Гладко зачесанные вверх волосы открыли изящную длинную шею, а белый воротник кимоно — часть спины, самую эротичную для японцев часть женского тела. Пояс оби, согласно обычаю гейш, несколько фривольно обхватывал не талию, а бедра, не скрывая, а, наоборот, подчеркивая их округлость.

Лицо, покрытое слоем рисовой пудры, приобрело то непроницаемое спокойствие и безмятежность, которым отличаются лица всех «ивовых дам». Оно превратилось в «пустой экран для проекции мужских фантазий». Эту фразу Лаванда где-то вычитала, и теперь та всплыла в памяти, точная и емкая.

Кроваво-алые губы притягивали взор, как яркий платок в руках уличного факира, завлекающего неизвестностью того, что под ним сокрыто.

И лишь глаза — яркие, зеленые, смешливые — свидетельствовали, что прежняя Лаванда никуда не исчезла. Она временно спряталась за образом утонченной красавицы, чтобы, когда придет время, сбросить его.

Еще раз взглянув на свое отражение, Лаванда подмигнула ему и, обернувшись к замершим в ожидании оценки своих стараний гейшам, произнесла:

— Если Ридли пропустит подобную красотку, то одно из двух: либо он не мужчина, либо слепец.

Женщины дружно рассмеялись. Затем Маюми поинтересовалась:

— А как мы представим гостям нашу «новую подругу»? Не может же гейша носить имя Лаванда-сан, это слишком по-европейски.

— Да, — поддержала ее Итисудзу. — Имя для гейши значит очень много, и мы чуть было не упустили такую важную деталь.

— У госпожи Лир такие прекрасные глаза. Может, ей назваться Зеленоглазкой? — предложила Юрико.

— Это слишком просто и лишено какой-либо интриги, — заметила Маюми и, отрицательно покачав головой, продолжила: — Имя должно быть красивым, словно цветок лотоса, и в то же время нереальным, потому как госпожа Лир вроде бы и гейша, и не гейша…