Песчаный лотос

— Ты просто расчетливое чудовище! — Лаванда со смехом попыталась вырваться из его рук, но безуспешно.

— Скорее, безумно влюбленное в тебя чудовище, — поправил ее Николас, подтверждая свои слова звонким поцелуем.

— Мое чудовище… — ласково прошептала Лаванда, и многообещающая улыбка украсила ее лицо.

Николас перекатился, внезапно оказавшись сверху. Опираясь на руки, он навис над возлюбленной, словно гепард над добычей.

Его глаза приобрели темный цвет океанской воды, скрывающей в своих глубинах великое множество тайн. Лаванда смотрела и чувствовала, как их чарующая красота увлекает ее в иной мир. Она открыла ему сердце, и счастье хлынуло в него бурным потоком, принося с собой неземное блаженство.

— Люби меня, Николас, — призывно зашептали губы Лаванды, и тело подалось навстречу возлюбленному, выгибаясь в желании принять его мужскую мощь в свое лоно.

Николас внял этой мольбе и с гортанным вскриком вошел в нее, познавая все ее секреты. Обнимая ногами его узкие бедра, она направляла движения любимого. В какой-то момент ей удалось ускользнуть из-под власти Николаса и, опрокинув на спину, оседлать его, как наезднице-амазонке разгоряченного быстрым бегом жеребца.

Оказавшийся в плену ее прекрасных ног, Николас протянул ладони и обхватил напрягшиеся холмики женской груди, одаряя их искушенными ласками.

Серебристая испарина покрыла их тела, переливаясь в лунном свете подобно чешуе мифических существ.

Достигнув пика страсти, утолив жажду наслаждений, они погрузились в сладкий сон, сплетенные в единое целое…

Солнечный луч бесцеремонно остановился на лице Лаванды, заявляя о наступлении нового дня. Она потянулась и открыла глаза. Рядом спал Николас. Его грудь равномерно вздымалась, губы были приоткрыты, и Лаванда ощутила, как в ней пробуждается желание поцеловать спящего возлюбленного.

Она потянулась к нему, чтобы привести задуманное в исполнение, когда ее взгляд ненароком упал на циферблат настенных часов.

— Десять часов?! — Панический вскрик Лаванды огласил погруженную в утреннюю тишину спальню, и Николас, пробормотав что-то нечленораздельное, накрыл голову подушкой.

Лаванда тут же сорвала ее и отбросила в сторону, принявшись безжалостно трясти его за плечи.

— Просыпайся, Николас! Мы проспали! Тебе пора уходить!

Но прошло не менее десяти минут, прежде чем ей удалось добиться, чтобы он согласился разомкнуть веки и сменить положение тела с горизонтального на сидячее.

— По какому поводу паника? — поинтересовался Николас, когда его сознание освободилось от остатков крепкого сна. — Мы горим?

— Хуже! — не скрывая владеющего ею отчаяния, простонала Лаванда. — Мы прозевали время, когда ты мог уйти незамеченным. Теперь пора завтракать, и дядюшка с Хидэмаро наверняка уже спустились вниз, а это значит, что до самого обеда у тебя не будет шанса покинуть мою комнату.

— Я вовсе не имею ничего против того, чтобы провести в твоем обществе несколько лишних часов, — заявил Николас, притягивая ее для поцелуя.

— Ты не понимаешь! В любой момент кто-нибудь из них может постучаться сюда и мне придется давать объяснения по поводу твоего присутствия.

Лаванда ловко увернулась от его рук и принялась одеваться, чтобы вовремя появиться за столом.

— Отчего просто не сказать правду? Разве, как у будущего мужа, у меня нет на это прав?

Николас изобразил недовольство, надеясь таким образом заставить Лаванду задержаться в спальне. Однако его уловка не сработала. Она застегнула последнюю пуговицу на кофточке и язвительно заметила:

— Насколько мне помнится, ты сделал мне предложение, но я еще не дала согласия стать твоей женой.

— Так в чем же дело? Или ты хочешь, чтобы я спустился вниз и официально попросил у сэра Роберта твоей руки? Так это я мигом. — Николас выбрался из постели и, как был обнаженный, направился к двери.

— Стой! Что ты делаешь?! — вскричала Лаванда, не на шутку испугавшись, что он приведет свои слова в действие, и потребовала: — Немедленно вернись в кровать!

— Но ты еще не сказала, что принимаешь мое предложение, — произнес Николас, протягивая руку, чтобы открыть дверь комнаты.

Лаванде ничего не оставалось, как признать поражение.

— Ладно, твоя взяла. Я согласна.

Николас тихо рассмеялся и отрицательно покачал головой.

— Нет, меня не устраивает такая форма. Я требую более романтичного ответа.

Он посмотрел на нее смеющимся взглядом и картинно поиграл мускулатурой, вызывая у Лаванды жгучее желание близости.

Ее рассудительность начала улетучиваться с небывалой скоростью. Напрасно она пыталась сохранить хоть каплю здравомыслия. Вид обнаженного Николаса — зрелище не для впечатлительных женщин.

— Ну так как? Я дождусь признания моих заслуг? — поторопил ее возлюбленный, явно наслаждаясь ситуацией, в которой благодаря его стараниям оказалась молодая женщина.

Лаванда стиснула зубы, пытаясь унять охватившую тело сладостную дрожь, и, осознав всю тщетность своих усилий, произнесла:

— Ты поступаешь бесчестно, Николас Ридли. У меня нет иного выхода, поэтому я принимаю твое предложение и согласна стать самой счастливой женщиной на свете.

— Никогда не слышал ничего более ласкающего мой слух.

— Надеюсь, теперь ты вернешься в постель и станешь вести себя, словно мышь в окружении голодных кошек, пока я не придумаю, как незаметно вывести тебя отсюда.

Николас усмехнулся, но выполнил ее просьбу. Ему нравилось, что эта женщина пытается командовать им. Он признавал за Лавандой право на это. Оказывается, чертовски приятно, когда кто-то считает тебя своим мужчиной.

— Все! — произнесла Лаванда, застегнув молнию на юбке. — Если ничем не выдашь своего присутствия в моей спальне, то я, так и быть, принесу тебе чего-нибудь поесть.

— Наконец-то я слышу разумную речь, — сказал Николас, провожая взглядом ее исчезающую за дверью фигуру.

Лаванда спускалась по лестнице, прислушиваясь к звукам, доносящимся из столовой. Все было как обычно. Ничего, что свидетельствовало бы о нарушении утреннего ритуала. Значит, пребывание Николаса в ее комнате по-прежнему оставалось секретом.

Собрав всю свою храбрость, Лаванда с улыбкой вошла в столовую, приветствуя читающего газету сэра Роберта и колдующего над тарелками с завтраком Хидэмаро.

— Как спалось, дорогая? — привычно поинтересовался дядя Роберт, сворачивая газету и кладя ее на край стола, чтобы приступить к трапезе.

— Прекрасно, — ответила Лаванда, слегка покраснев от возникших в голове сцен прошедшей ночи.

— Ты вчера рано ушла с приема, — заметил сэр Роберт, подавая Хидэмаро сигнал к началу завтрака.

— Да, мне слегка нездоровилось, — кротко сообщила Лаванда, надеясь, что дядя не станет вникать в детали.

— Но когда я приехал домой, тебя еще не было. — К сожалению, сэр Роберт явно намеревался продолжить начатую беседу.

— Я решила немного прогуляться по Гинзе и подышать свежим воздухом. — Заранее подготовившись к возможным расспросам, Лаванда, тем не менее, чувствовала себя как на минном поле.

Пожилой джентльмен, казалось, был вполне удовлетворен таким объяснением и целиком сосредоточился на омлете с беконом, поданном Хидэмаро. Спустя некоторое время он вновь заговорил:

— Кстати, ты уже в курсе, что твой приятель Ридли тоже в Токио? Он даже появился на вчерашнем приеме. Ты его видела?

— Нет, — солгала Лаванда. — Очевидно, он прибыл после моего ухода.

Следующие несколько минут они провели в тишине, нарушаемой лишь легким стуком столовых приборов. Внезапно Лаванда ощутила на себе пристальное внимание. Хидэмаро, прислуживающего сэру Роберту. Она подняла глаза от тарелки и заметила, как двое мужчин обмениваются многозначительными взглядами.

— Что-то произошло? — полюбопытствовала Лаванда, откладывая в сторону нож с вилкой и пододвигая к себе чашку с кофе.

Сэр Роберт смущенно крякнул, прежде чем, найдя поддержку в лице Хидэмаро, произнес: