Песчаный лотос

На ее счастье, гейша оказалась дома. Выслушав Лаванду, Итисудзу заключила ее в объятия и, грустно улыбаясь, произнесла:

— Мне и моим подругам будет не хватать нашей милой Лотос. Мы успели привыкнуть к тебе и полюбить всем сердцем.

— Я никогда не забуду вас, — сказала Лаванда, стараясь сдержать набегающие на глаза слезы печали. — И всегда буду помнить, что у меня в Японии есть сестры.

Растроганная ее словами Итисудзу, извинившись, вышла из комнаты, чтобы вскоре вернуться с великолепным кимоно, тем самым, с узором «тысяча журавлей», в котором гейша Песчаный Лотос впервые предстала перед Николасом Ридли.

— Это мой подарок, Лаванда, — промолвила гейша, протягивая ей роскошное одеяние. — Пусть оно служит напоминанием о днях, проведенных в нашей стране.

Верный Хидэмаро, заглянув в комнату, напомнил о времени. И Лаванда, еще раз крепко прижав Итисудзу к груди, направилась к выходу.

Гейша остановила ее в дверях, чтобы задать вопрос, который считала важным:

— После внезапного исчезновения Песчаного Лотоса господин Ридли наверняка придет ко мне с расспросами. Что я должна отвечать ему?

Лаванда ненадолго задумалась, а затем промолвила:

— Скажи ему правду, что она посчитала себя недостойной его любви и предпочла исчезнуть, прежде чем случится непоправимое.

Итисудзу понимающе кивнула и вышла проводить ее до машины, а потом еще долго стояла на дороге и махала вслед. Она так и осталась в памяти Лаванды — изящная, хрупкая, со вскинутой в прощальном жесте рукой…

Появившаяся в салоне самолета стюардесса принялась разносить напитки, предлагая их пассажирам. Лаванда попросила лимонаду и, получив бутылочку, обратилась мыслями к тому, что ее ожидало по возвращении в Лондон.

Разумеется, самым неприятным станет визит в женский клуб и признание своего поражения перед Синтией Бойль. Но в конце концов членство в элитном клубе не такая уж важная потеря.

Это скорее удар по самолюбию, который все же можно пережить. Тем более если на время оставить город и пожить в девонширском поместье, принадлежащем ее семье.

Кроме того, визит в Японию не прошел для Лаванды даром, предоставив массу материала, имеющего исключительно профессиональный интерес. Общение с гейшами, сохранившими в своей речи оригинальные формы классического языка, навело ее на некоторые мысли, и Лаванда собиралась посвятить этому ряд статей.

Работа поможет не думать о гейше Песчаный Лотос и о Николасе Ридли. Со временем, когда все забудется и сердце перестанет болезненно реагировать на воспоминания о нем, она вновь вернется к привычному образу жизни. И если судьбе будет угодно, однажды обретет счастье…

— Глупо утешать себя подобными иллюзиями, — пробормотала Лаванда, наблюдая в иллюминатор за проплывающими мимо облаками. — Не так-то просто выбросить из головы мужчину, одно лишь прикосновение которого заставляет терять чувство реальности.

Она глубоко вздохнула и попыталась уснуть. Но стоило ей смежить веки, как Николас, прекрасный и улыбающийся, возник перед ее мысленным взором. И ничего нельзя было сделать с этим видением.

— Господи, Ридли, прекрати истязать меня, — чуть слышно простонала Лаванда, понимая, однако, всю тщетность своей мольбы.

Ей представлялось, как он приходит к Итисудзу и та передает ему прощальные слова Песчаного Лотоса. Его лицо омрачается печалью, а сердце разбивается вдребезги…

— Прости меня, Николас, — прошептала в отчаянии Лаванда, обращаясь к воображаемому собеседнику. — Ты должен понять: я просто не могла поступить иначе… не могла…

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

1

Не успела Лаванда войти в квартиру, как телефон принялся трезвонить что есть мочи. Уставшая после долгой дороги, она решила проигнорировать его. Но звонивший добивался ее с достойным зависти терпением.

Сдавшись, Лаванда упала в кресло и, водрузив аппарат на колени, сняла трубку. Тотчас до ее слуха донесся радостный голос Индии Гарви:

— Ох, Лаванда, как я рада, что ты наконец покончила со своим затворничеством в девонширской глуши и вернулась к нам!

— Инди, твой звонок удивил меня. Как ты узнала? Я только что с поезда, и о моем возвращении в Лондон никому пока не известно.

— Все очень просто. Мелисса видела, как ты садилась в такси на вокзале, и сразу же сообщила мне. — Индия радостно рассмеялась и потребовала: — Лаванда, мы должны срочно встретиться. За те шесть месяцев, что тебя не было, здесь произошла масса событий, и я вне себя от желания рассказать о них.

— С удовольствием, Инди. Но сейчас я немного устала… — начала Лаванда в надежде, что собеседница пойдет на попятный, но не тут-то было.

— Лаванда Лир, я терпеливо ожидала твоего возвращения целых полгода, а ты намекаешь на то, что мне придется прибавить к этому сроку еще пару дней? Это возмутительно! Немедленно приводи себя в порядок и приезжай в клуб!

— Инди, ты что, забыла? После того как я проиграла пари Синтии Бойль, его двери для меня закрылись, — попыталась вразумить приятельницу Лаванда.

— Это в прошлом, подруга. Три месяца назад Синтия проиграла выборы. Новая председательница просто сгорает от желания заключить тебя в объятия.

— Шутишь? — Известие удивило и озадачило Лаванду. Не скрывая любопытства, она поинтересовалась: — Неужели мы с ней знакомы?

— Еще как! — воскликнула собеседница и пояснила: — По крайней мере, она считает тебя своей подругой, и, между прочим, довольно близкой.

— Как ее имя, Инди? — продолжала допытываться Лаванда.

— Ты еще не догадалась? — Индия Гарви выдержала эффектную паузу, а затем весело прокричала в трубку: — Это же я!

— Не могу поверить.

— Как я уже сказала: приезжай в клуб и убедись сама.

Против подобного напора со стороны приятельницы было невозможно устоять. Поэтому спустя два часа Лаванда, одетая в темно-синий костюм и элегантную шляпку от Сандры Монтегю, уже входила в двери старинного здания, расположенного неподалеку от Сент-Джеймского парка.

Индия, которая еще из окна заметила прибытие подруги, поспешила встретить ее на лестнице и проводить в чайный салон.

Оказавшись там, где некогда началась история с пари, Лаванда испытала легкое волнение, и пробудившиеся воспоминания дали о себе знать внезапным чувством ностальгии.

— Инди, мне все еще не верится, что я снова здесь, — произнесла она и, сняв шляпу, положила ее на кресло. — А ты совсем не изменилась.

Индия окинула приятельницу внимательным взглядом и заметила:

— Зато в тебе перемены налицо.

— Ты о стрижке? — спросила Лаванда, встряхивая челкой. — Я решила, что уход за длинными волосами отнимает у меня слишком много времени.

— Нет, не только это. — Индия покачала головой и слегка улыбнулась, жестом приглашая ее за один из столиков, накрытых к чаю.

— Что же тогда?

— Что-то, о чем сложно сказать… — Индия задумалась, пытаясь подобрать подходящие слова. — В тебе появилась некая мягкость, женственность…

— Такая большая разница?

— Если хочешь — да. И это как-то связано с твоей поездкой в Японию. Там произошло нечто, кардинально изменившее тебя. Но ты уехала в Девоншир, так и не рассказав мне о ней…

Индия явно рассчитывала на откровенность со стороны Лаванды. Но та не спешила отвечать на ее вопрос, и ей пришлось отступиться, сменив тему разговора:

— А знаешь, только ты отправилась в добровольное изгнание, в Лондон вернулся Николас Ридли. Правда, он почти не бывает в обществе, но наши дамы не теряют надежду затащить его к алтарю.

— Разве Ридли не остался на дипломатической службе в Токио?

Лаванда постаралась, чтобы вопрос не выдал ее излишней заинтересованности, хотя при известии о том, что Николас здесь, в городе, кровь ударила ей в виски и по телу пробежала жаркая волна.

— После той истории с гейшей, о которой писали газеты? — Индия усмехнулась. — Впрочем, я слышала, что ему предложили новое назначение в Данию, но он отказался. Живет словно отшельник в фамильном особняке.