Хочу только тебя!

Никоса так и подмывало взять ее за плечи и хорошенько встряхнуть, но он сдержался, решив, что лучше постараться как-то ее уговорить.

— Джереми и раньше распускал руки, ты это знаешь. А сейчас он места себе не находит от ревности, он уверен, что у нас с тобой роман, чего никак не может пережить. А это налагает на меня некоторую ответственность. — Никос пристально посмотрел в глаза Мишель. — Что, если бы меня не было около галереи в воскресенье вечером, когда он к тебе прицепился? — Он с удовлетворением отметил, как дрогнули ее ресницы при упоминании об этом происшествии. — А вчера? — неумолимо продолжал он. — Разве хоть кому-то могло прийти в голову, что Джереми подстережет тебя, когда ты останешься одна? Разве хоть кто-то забеспокоился, когда ты задержалась наверху и все не появлялась? — Никос мгновение помедлил, прежде чем пустить в ход аргумент, который должен был сразить ее окончательно: — Ты хоть понимаешь, что могло бы произойти, если б я не пустился на поиски и не обнаружил вас наверху?

Мишель открыла было рот, чтобы возразить, и закрыла.

— Джереми нападал на тебя трижды, — вмешался Эмилио. — Хочешь, чтобы напал еще раз?

Никос сверлил ее взглядом. Выражение его глаз трудно было понять.

— Тебе не кажется, что ты уж как-то больно яро сопротивляешься, если вспомнить… прошлую ночь?

«Да уж, умеет он ударить по больному месту, ничего не скажешь, — подумала Мишель. — Ну каков наглец!»

— Мы не опоздаем на встречу? — сухо спросила она.

— Я позвоню Полу и скажу, что мы немного задерживаемся, — ответил он.

— Ну, если у тебя все в порядке, — усмехнулась Мишель, — я пойду попудрю носик.

«Ты мне за все ответишь, Никос Алессандрос», — думала она, направляясь в дамскую комнату и осознавая, что окончательно запуталась в паутине разноречивых чувств.

Черт, черт, черт! Ну что заставляет ее с такой яростью сопротивляться? Ведь он любовник, каких только поискать. Почему не отдаться на волю течения, радоваться каждому подарку судьбы, жить одним днем?

Прошлая ночь… это же был настоящий рай. Разве это такой уж великий грех — взаимная страсть, секс?

«И без всяких обязательств? А что будет, когда все кончится, ведь это неизбежно? — взбрыкнул зловредный бесенок. — Что тогда? Или ты думаешь, что сможешь с улыбкой поблагодарить его за приятные воспоминания и уйти и жить себе дальше как ни в чем не бывало?»

«Заткнись», — приказала она бесенку и закрыла щелчком патрончик губной помады. Войдя в офис, она бросила хмурый взгляд на Никоса.

Что, впрочем, не возымело никакого действия. Он просто вопросительно поднял бровь:

— Готова?

— Можешь ни о чем не беспокоиться: сколько надо, столько и задержишься, — сказал Эмилио, когда все трое вышли из офиса и начали спускаться по ступеням в большой зал галереи. — Делай свои дела, а если не успеешь до пяти, то встретимся в ресторане.

— Я приду раньше, обязательно, — твердо сказала Мишель и, наклонившись, прикоснулась щекой к щеке Эмилио.

До Саутпорта, куда они направлялись, было всего несколько километров, так что через какие-то пять минут автомобиль уже въезжал на автостоянку для гостей, располагавшуюся рядом с застекленным современным зданием.

Адвокат Никоса задал Мишель несколько вопросов, набрасывая по ходу дела заявление о выдаче распоряжения о неприближении, рассказал ей, что означает такое распоряжение, внимательно перечитал сообщения, посланные ему Никосом по факсу, затем дал ей несколько советов, как вести себя, чтобы уберечься от опасности, и попросил снова заехать в контору в четыре часа на следующий день — подписать заявление.

Было полвторого, когда они вышли на улицу и сели в машину. Никос повернул в сторону Мейн-Бич.

— Куда это мы едем? — недовольно спросила Мишель, заметив, что он сворачивает к отелю «Шератон» и уже начал сбавлять скорость, явно собираясь остановиться у находящегося рядом с ним торгового центра.

— Везу тебя на ланч.

— Я не голодна.

— Ничего, меню из морепродуктов разбудит твой аппетит.

— Никос…

— Нет, я в жизни не встречал такой вздорной женщины, — пробормотал он с усмешкой.

— А ты… — сбивчиво заговорила Мишель. — Я не встречала мужчины, который бы так любил командовать, как ты!

Никос нашел свободное место на автостоянке, остановил машину и заглушил двигатель. Затем, освободившись от ремня безопасности, склонился к ней.

Крепко ухватив ее за подбородок, он прижался губами к ее губам, и все ее раздражение сразу куда-то ушло. А он, легко коснувшись пальцем ее нижней губы, шепнул:

— Ты слишком много говоришь, — и потянулся к защелке ее ремня безопасности. Они вышли из машины и направились к ресторану.

Как приятно было сидеть за столиком на краю террасы, нависающей над лагуной, а выбор блюд был таков, что у Мишель не хватило сил противиться искушению.

— Ну как, лучше? — спросил Никос, когда Мишель, отказавшись от десерта, остановилась на кофе.

— Да, — согласилась она.

— Нам надо решить, где будем жить.

— Я не думаю…

— У тебя или у меня?

— Ты всегда такой — все решаешь за всех?

— Какой есть, такой есть, ничего не поделаешь.

Официант принес счет, Никос расплатился по кредитной карточке, положил на стол чаевые, потом допил кофе.

— Уходим?

Вскоре они уже оказались на улице, где жили оба. Мишель открыла было рот, чтобы запротестовать, когда машина въехала на автостоянку под домом Никоса, но тот ее опередил:

— Поднимешься со мной, я возьму кое-что из одежды?

Мишель сердито посмотрела на него:

— Я не люблю, когда за меня решают другие. Он повернул к ней лицо: губы упрямо сжаты, на щеках жесткие складки, взгляд серьезен.

— Привыкай, pedhimou.

Они поднялись на лифте на самый верх.

— Мы должны договориться о нескольких основных правилах, — заявила Мишель, когда они вошли в пентхаус.

Здесь было чудесно: мраморный пол, восточные ковры, импортная мебель, изысканные драпировки. Образцовый интерьер.

— Устраивайся, — сказал Никос. — Я недолго.

На длинном столе красного дерева стояли несколько фотографий в рамках. «Наверное, семья», — решила Мишель. На одном снимке была пожилая пара, на других — люди помоложе, с детьми, наверное, родственники.

А ведь она почти ничего не знает о Никосе и о его семье. Его родные, судя по всему, живут в Европе. Интересно, почему же он живет в Австралии, по крайней мере проводит здесь большую часть своего времени?

Это наводило на второй вопрос: как долго он собирается оставаться здесь? Несколько недель, месяц-другой? Если у него дела в разных частях света, то вряд ли он задерживается надолго где-нибудь.

Никос появился в гостиной с большим чехлом для одежды, висевшим на ремне через плечо, и сумкой в руке.

— Это мои сестры, — сказал он, упреждая ее вопрос. — Обе замужем. Одна живет в Афинах, а вторая в Лондоне. Дом родителей в Санторини.

— А ты странствуешь по свету. — Мишель было нетрудно представить себе жизнь процветающего бизнесмена — международные перелеты, совещания, переговоры, сделки и прочее в этом роде.

— У меня есть дома в нескольких странах.

— И по женщине в каждом городе?

— Среди моих друзей немало женщин. — Он усмехнулся.

Почему эти слова так больно ее ужалили? Неужели же она, в самом деле, думает, что она не такая, как другие, какая-то особенная? «Да ладно тебе, спустись на землю, — шепнул безжалостный внутренний голос. — Ты просто временное развлечение, и ничего больше».

Мишель с трудом удержалась, чтобы не посмотреть на часы, и повернула к выходу.

— Ну что, едем? — Ей просто необходимо было побыть немного без него. — Подбросишь меня до галереи, хорошо? Я дам тебе ключи от квартиры.

Через несколько минут он притормозил у галереи.

— Буду тебя ждать в пять часов.

У нее чуть не сорвалось с языка, что это ни к чему, но одного взгляда на его решительное лицо хватило, чтобы промолчать. Она вручила ему ключи, вышла из машины, захлопнула дверцу и пошла, не оборачиваясь, по мощенной плиткой дорожке к центральному входу в галерею.