Страница 6 из 25
Ей удалось протиснуться в отверстие, хотя пару раз, извиваясь и корчась, она в ужасе думала, что застряла.
Она с трудом повернулась на узком подоконнике, чтобы вылезти ногами вперед, и внезапно вылетела из окна, как пробка из бутылки, оцарапав колени о стену. У нее потемнело в глазах, когда она поднялась на ноги и посмотрела на окровавленные колени. Великолепно. Просто великолепно.
Кей извлекла из сумочки носовой платок и промокнула на коленях кровь. Теперь она с большим сочувствием отнесется к близнецам, когда они в очередной раз свалятся с велосипеда.
Отряхнув пыль и наспех затянув волосы в конский хвост, она надела туфли и, хромая, поковыляла к высокой кирпичной стене с воротами. Они закрывались на два засова, которые легко поддались.
Выйдя на оживленную улицу, Кей с облегчением увидела приближавшееся такси и буквально бросилась ему наперерез. И только сказав водителю свой адрес и почувствовав, что машина тронулась с места, она поняла, что действительно сделала это: покинутый Митчелл Грэй сидит, дожидаясь ее, в роскошном ресторане, а дорогое шампанское постепенно теряет искристые пузырьки. Как долго он будет ждать ее, прежде чем попросит кого-нибудь, вероятно официантку, отправиться на поиски? У него будет такой глупый вид…
Кей смотрела на мелькающие в окне здания и витрины магазинов и удивлялась, что испытывает не удовольствие, которое предвкушала, а только растущее ощущение пустоты.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
— Горе ты мое! Что же ты еще натворишь?
Мать говорила с ней, как с маленькой девочкой, и, по правде говоря, Кей чувствовала себя именно так. Выслушав ее рассказ, Линора тяжело опустилась на стул.
— Он это заслужил, — попыталась оправдаться Кей.
— Наверно, хотя есть более тяжкие преступления, чем завлечение кого-то в ресторан такого класса. — Мать медленно покачала головой. На ее лице, сохранившем былую привлекательность, ясно читалось изумление.
— Он так и сказал. — Кей настороженно посмотрела на нее. — Но я не люблю, когда мне лгут или заставляют сопровождать неизвестно кого неведомо куда, несмотря на то что я ясно сказала, что хочу уйти.
— Нет, я этого не понимаю. — Линора поднялась со стула. — Я приготовлю кофе, а ты пока прими душ и переоденься. Ты сегодня пойдешь в офис?
— Нет. Хочу сама забрать девочек из школы. Они обрадуются.
— Конечно, — с готовностью согласилась Линора. Понятно, почему дочь делает неслыханную вещь и не идет на работу. Если Митчелл Грэй явится в офис и застанет Кей одну… учитывая, в какой он, вероятно, ярости… Нет, такой человек — гордый, бессердечный — просто прекратит это неперспективное общение.
Поднявшись в крошечную, но миленькую желто-голубую ванную, в которой с трудом разместились душ, туалет и раковина, Кей быстро разделась. Ее ни в малейшей степени не интересует, как Митчелл Грэй расценит ее бегство из ресторана. Пусть только попробует угрожать ей, и она… Она не знает, что сделает, но в любом случае Митчеллу Грэю ее не запугать.
Кей вымылась, растерла тело полотенцем и обильно намазала колени антисептическим кремом, заскрипев зубами, потому что он жег как серная кислота; потом залепила ссадины двумя огромными пластырями.
Облачившись в джинсы и розовый пушистый джемпер, она высушила волосы и дала им рассыпаться по плечам буйными шелковистыми каштановыми волнами.
И только приготовившись спуститься вниз, Кей поняла, что вела себя ужасно.
Она задержалась на маленькой площадке и на мгновение закрыла глаза. «Вот черт…» С тихим стоном Кей опустилась на верхнюю ступеньку и начала растирать затылок и шею, напряженную как струна. Но сделанного не воротишь, и он сам напросился на это. «Сладкая месть»…
Она была уверена, что невыносимая головная боль — результат того убийственного коктейля.
До школы близнецов, находившейся в полумиле от дома, Кей дошла пешком. Теплый солнечный день переходил в мягкий октябрьский вечер, которому запах дыма и падающая листва придавали типично английское очарование. Именно в такое время Кей обычно размышляла о том, как ей повезло. У нее чудесные девочки, уютный дом и такая работа, которая делает тяжелый, утомительный труд интересным и увлекательным. Сегодня, однако, было иначе.
Она была раздражена и обеспокоена. Не в ладах с собой. И виноват в этом Митчелл Грэй.
Кей подождала, когда ее малышки выйдут на игровую площадку, и, как всегда, почувствовала острую вину, что не может встречать их чаще. Но — и это было большое «но» — компания все еще нуждается в каждом пенни, чтобы Питер, Том и она могли получать зарплату. У них у всех семьи, которые нужно содержать, и Кей, на чьем иждивении находятся дочери и мать, не могла рисковать.
В отличие от мистера Грэя, который держит отчет только перед собой, раздраженно подумала она.
— Мы дома! — крикнула Кей, открывая парадную дверь, чтобы пропустить Джорджию и Эмилию вперед. Девочки быстро пробежали через гостиную и устремились в кухню.
Кей мгновенно почувствовала нечто необычное. Девочки внезапно замерли в дверях, и она услышала торопливую речь матери. А потом до ее слуха донесся низкий мужской голос с хрипотцой, и она поняла…
Когда Кей подошла к двери, она уже держала себя в руках, и только сильно побледневшее лицо говорило, что она до смерти испугана. Митчелл Грэй сидел за столом вместе с ее матерью, перед ним стояли чашка кофе и тарелка с огромным куском морковного пирога.
Кей смотрела на него, зная, что ей нужно что-то сказать, и не находя подходящих слов. Он молча устремил на нее непроницаемый взгляд.
— Кей, дорогая, вот и ты! — Взволнованная Линора поспешно поднялась и обошла длинный стол, отделявший кухню от столовой. — Митчелл заглянул к нам, чтобы сказать тебе пару слов. Я пойду с девочками в гостиную, хорошо?
— Пожалуйста, не беспокойтесь, Линора. — Он улыбнулся и посмотрел на двух маленьких девочек, которые застенчиво ухватились за ноги Кей. — Ваша бабушка рассказала мне о вас. Ну, так кто есть кто?
Она отсутствовала меньше часа, и за это время ее мать и Митчелл Грэй стали лучшими друзьями?
— Я Джорджия, а она Эмили, — объяснила Джорджия и задрала голову, глядя на высокого темноволосого мужчину, который, казалось, заполнил собой всю комнату. — А как тебя зовут?
— Митчелл. — Он улыбнулся двум малышкам, похожим друг на друга как две капли воды. — Но, если хотите, можете называть меня Митч.
Джорджия тряхнула темно-рыжими кудряшками и подошла к сидевшему за столом мужчине прежде, чем Кей успела остановить ее.
— Хочешь, скажу, как нас не путать?
Митчелл внимательно посмотрел в серьезное личико. Тон девочки говорил о том, что она оказывает ему большую честь.
— Очень хочу, Джорджия. Скажи, пожалуйста.
— Я на дюйм выше Эмили, и у нее глаза зеленоватые, а у меня карие, как у мамы.
— Действительно! — кивнул он. — Спасибо, я запомню.
Эмили, не желая оставаться в стороне, присоединилась к сестре.
— У бабушки тоже зеленоватые глаза, — с важностью сообщила она, — и у дяди Питера.
— Неужели? — Митчелл бросил взгляд на обеих женщин, прежде чем вновь посмотреть на близнецов. Все четыре лица были до смешного похожи. — У вас очень красивые глаза, и у бабушки с мамой тоже.
Девочки засияли, и Кей поняла, что должна немедленно взять ситуацию под контроль.
— Джорджия, Эмили, идите с бабушкой и снимите школьную форму, — быстро приказала она. — Когда умоетесь и переоденетесь, можете сойти вниз и выпить молока с печеньем, понятно?
— Ты еще будешь здесь? — спросила Джорджия Митчелла, не глядя на Кей.
— Не уверен. — Серые глаза скользнули по зардевшемуся лицу Кей. — Лучше спроси свою маму.
— Мамочка…
— Джорджия!
Близнецы, очевидно, знали, что означает этот тон, потому что покорно отошли от Митчелла и направились к Линоре, которая протянула к ним руки. Помахав Митчеллу рукой, девочки вышли из комнаты.
— Прелестные дети. — Митчелл откусил огромный кусок морковного пирога.