Сэйдж

Сэйдж очень неудобно расположилась на жестком сидении. Под густой вуалью ей было очень жарко, но откинуть ее она не могла, иначе ее лицо неминуемо было бы покрыто толстым слоем пыли, которая набивалась в карету. Кроме того, ей не хотелось привлекать внимание двух своих попутчиков, карточного шулера в черном помятом сюртуке и торговца виски, сидевших напротив нее. Оба были вчера вечером в салуне, когда она там выступала, и могли бы ее узнать. Шулер посылал ей из-за карточного стола более чем красноречивые взгляды, а продавец спиртного старательно и с огромным воодушевлением пел вместе с нею, причем совершенно фальшиво. Постоянные завсегдатаи салуна устроили овацию, когда Джейк проводил этого «солиста» к дверям и выставил вон.

Она помнила красное от гнева лицо продавца и очень хорошо понимала, что если только он обнаружит, что путешествует в одной карете с певичкой из «Кончика Хвоста», он сделает поездку настолько невыносимой, насколько сможет.

После двухдневной тряски в дилижансе на теле Сэйдж, кажется, не осталось живого места. У нее под конец, вообще, создалось впечатление, что эта колымага не пропустила ни одной кочки, ни одной выбоины на дороге. Глаза Сэйдж стали красными от постоянного недосыпания, потому что рядом с ней сидела тучная дама, направляющаяся погостить у сына в Шайенне и отчаянно храпевшая всю ночь напролет. Своей огромной массой она буквально вдавила хрупкую Сэйдж в угол кареты.

Молодая женщина вначале пыталась оказать достойныи отпор, толкала агрессора, пыталась отпихнуть локтем, но та только громче всхрапывала и не обращала внимания на все попытки Сэйдж отстоять свое жизненное пространство.

— Слава Богу, поездка скоро закончится, — устало подумала беглянка.

Этим утром возница сказал, что к обеду они будут в Шайенне, а сейчас красный солнечный диск висел как раз над головой. Еще через двадцать минут колеса кареты покатились по улицам Шайенна. Напоследок еще раз как следует подбросив пассажиров, дилижанс остановился перед большим зданием с декоративным фасадом, над которым виднелась надпись «Винтеркорн Отель». Возница немедленно принялся сгружать багаж пассажиров, до этого размещенный на крыше дилижанса. При этом вид у него был такой, что всякому было ясно, насколько ему надоели эти пассажиры и все их барахло.

Продавец виски только судорожно вздрогнул, когда услышал, как зазвенели его бутылки с образцами огненной воды, а Сэйдж еле успела подхватить свою гитару и не дать ей упасть на землю.

Ее двое попутчиков первыми выскочили из кареты, даже не подумав о том, чтобы помочь двум дамам, полной женщине и степенной вдове, сойти с высокой подножки на землю. Сэйдж пренебрежительно улыбнулась, вспомнив, как оба мужчины пытались заигрывать с нею всего пару дней назад, а через полминуты они смешались с толпой прохожих, и она навсегда потеряла их из виду.

Сын миссис Толстушки подбежал к матери, и после горячих объятий и приветствий и эта парочка навсегда ушла из жизни Сэйдж. Она осталась совсем одна, с чемоданом в одной руке, гитарой — в другой, растерянная и оглушенная окружавшим ее многолюдьем, гадая — в какую сторону идти?

Сэйдж взглянула на противоположную сторону улицы, посмотрела по сторонам и разочарованно скривила губы. С первого взгляда город ее явно разочаровал.

Шайенн был расположен посреди продуваемой всеми ветрами прерии, где не было ни одного деревца, и весь застроен однообразными домами с декоративными фасадами и наружными лестницами, по которым можно было попасть на верхний этаж.

На улицах было по щиколотку пыли, поэтому прохожие старались, по возможности, не ступать на проезжую часть, а ходить по деревянным мостовым. Когда Сэйдж сама ступила на тротуар, ей пришлось буквально проталкиваться сквозь огромную толпу бородатых шахтеров, ковбоев и тому подобных господ, сопровождающих своих элегантно одетых жен.

Ей пришлось пройти целый квартал, и у нее уже отваливались руки от тяжести саквояжа, когда, наконец, она увидела мальчика, примерно одних лет с Дэнни, который стоял перед салуном и держал поводья лошади. Сэйдж поспешила к нему.

— Молодой человек, — обратилась она к мальчугану, поднимая вуаль, — ты не можешь сказать, где найти приличную гостиницу?

Босоногий мальчишка, взглянув на красивое лицо обратившейся к нему дамы, широко улыбнулся. — Да, мэм, могу. Я бы вас проводил, но мне нужно присмотреть за лошадью одного джентльмена. Он пообещал мне двадцать пять центов. Но это место можно легко разыскать — пройдите еще один квартал, поверните направо и прямо там увидите то, что вам нужно, это единственное здание, которое окрашено. Желтое.

Сэйдж полезла в свою сумочку и подала мальчику монету в десять центов. «Спасибо, сынок», — улыбнулась она и пошла в указанном направлении, а ее помощник настолько этому поразился, что даже не сказал спасибо.

Когда Сэйдж, как и было ей сказано, повернула направо, она вскорости, действительно, увидела желтое здание рядом со своими серыми, обветренными сородичами. Это строение смотрелось, как луч света в окне, и производило, в общем, неплохое впечатление.

Молодая женщина поднялась в своем вдовьем наряде на ступеньки перед входной дверью и взялась за молоточек, повешенный в центре.

Почти в то же мгновение дверь открыл старик-швейцар, который уставился на нее сквозь свои очки в тонкой, круглой оправе. Когда он спросил у Сэйдж: «Чем могу служить, мисс?», она поняла, что старик, практически, слеп. Никто, у кого есть хоть мало-мальски сносное зрение, не мог бы спутать ее в этом одеянии с молодой девушкой.

— Я хочу снять комнату, — ответила она, и тогда старик открыл дверь пошире и отступил в сторону.

— Проходите. Этим утром у нас выехал один джентльмен, и вы можете занять его комнату. Следуйте за мной.

Сэйдж прошла через большой холл, сверкающий чистотой, и ее настроение от этого несколько поднялось. Чистота производила приятное впечатление. Поэтому, когда после небольшого перехода старик открыл дверь в конце узкого коридора, она уже не удивилась тому, что комната была тщательно убрана.

В приличного размера помещении находилась кровать со стоявшим рядом столиком, умывальник с кувшином и тазиком внизу, а также маленький шкаф для белья и высокий стул. На окнах висели чистые легкие занавески и тяжелые, плотные шторы на тот случай, если потребуется занавесить окно от посторонних глаз. Сэйдж поставила тяжелый чемодан на пол, подошла к окну, раздвинула кружевные занавески и нахмурилась.

Окно выходило прямо на улицу. И она сразу поискала глазами задвижку. Нашлась не только задвижка — окно было надежно забито гвоздями. Так что Сэйдж вполне удовлетворилась осмотром. В этой комнате ей можно будет спать спокойно.

Молодая женщина опустила занавески и повернулась к стоявшему в дверях старику.

— Я беру эту комнату, — улыбнулась она, — сколько вы за нее просите?

— Пять долларов в неделю, но сюда входит стоимость завтрака и ужина.

Сэйдж без спора полезла опять в свою сумочку, чтобы заплатить за жилье, хотя и подумала при этом, что ее денег при такой плате надолго не хватит. Придется немедленно начать поиски работы.

Когда дружелюбный старичок передал ей ключи от входной двери и удалился своей шаркающей походкой, Сэйдж заперла за ним дверь. Наконец-то, с нетерпением сорвала с себя ненавистную шляпку с вуалью и бросила их на кровать, к гитаре. Следом за ними отправилась черная косынка, и женщина с наслаждением тряхнула головой, выпуская свои длинные волосы на волю.

Наконец-то, она смогла снять с себя весь свой защитный наряд. Сэйдж скинула с себя платье, сбросила накладные бедра и груди из чулок и, чувствуя благостную прохладу, стала развешивать свою одежду на вешалках, распихивать по ящикам интимные детали своего туалета, расхаживая по комнате в одном нижнем белье. Покончив с этим делом, Сэйдж заглянула в кувшин и обнаружила, что он доверху наполнен водой. Спустя еще двадцать минут она, вволю наплескавшись в воде, смыла с лица и тела грязь и пот двухдневной поездки и, переодевшись во все чистое, вновь после долгих часов своего маскарада почувствовала себя человеком. Приняв таким образом ванну, Сэйдж достала гребень и принялась расчесываться до тех пор, пока волосы не стали опять блестеть, как густой шелк каштанового цвета, Ей захотелось заплести косу, оставив несколько локонов ниспадающими на плечи. Может быть, это была и не самая хорошая прическа, но было так приятно чувствовать, как ветер развевает волосы и обдувает шею после того, как они столько времени были под черной грубой косынкой.