Любовное перемирие

— Я признаю, что мне следовало самому все рассказать тебе, — спокойно, насколько возможно, сказал он.

— Да, следовало. Из простого уважения ко мне, ты должен был сделать это хотя бы вчера.

— Ты права. Я вел себя вчера глупо. — Джеймс подумал, не вручить ли ей сейчас тот подарок, который он привез ей из Франции, но заколебался. В таком гневе она могла запросто швырнуть ему подарок в лицо.

— Рейчел, — нежно произнес он.

— Если ты готовишься сделать вид, будто ничего не произошло…

— Нет, не собираюсь. — Он взял ее за плечи, Рейчел не сопротивлялась, но не позволила ему привлечь себя ближе. Джеймс решил, что заслужил наказание и надо только выждать какое-то время. — Ты не хочешь спросить меня, как я слетал сегодня во Францию?

— Нет.

— Ладно. Тогда я сам расскажу тебе, что на обратном пути из Тулузы я побывал в Париже и навестил своего старого друга.

— Как мило с твоей стороны! А старый друг случайно не бывшая любовница? Одна из твоих многочисленных пассий в разных концах света.

— Господи! — воскликнул Джеймс и уронил руки. — Рейчел, я пытаюсь рассказать тебе нечто важное для тебя. Я знаю, что моя новость тебя обрадует, потому что хочу, чтобы ты была счастлива.

Скажи, что ты меня любишь, мысленно произнесла Рейчел, если хочешь осчастливить меня. И тогда я забуду все, что наговорила мне Стелла сегодня. Мне просто необходимо услышать, что никого в жизни ты не любил так, как меня!

10

— Рейчел, родная, — произнес Джеймс, глядя ей прямо в глаза, в глубине которых Рейчел прочитала волнение и неуверенность. — Я приготовил для тебя новость. Думаю, она тебя порадует. — Он полез в карман.

Сердце Рейчел готово было разорваться от счастья. Всю жизнь она полагала, что предложение руки и сердца, обручальные кольца — все эти формальности не для нее. А сейчас готова была в обморок грохнуться от волнения, уверенная, что Джеймс полез в карман за маленькой коробочкой, которая внезапно стала для нее символом чего-то самого важного в жизни.

Что это? Джеймс протягивает ей листок бумаги. Рейчел машинально взяла его, увидела какие-то имена и телефоны.

— Не понимаю, что это? — растерянно пробормотала она и посмотрела на Джеймса.

Джеймс улыбался с довольным видом, словно вручил ей невесть какое сокровище.

— Имена и телефоны самых лучших в мире специалистов по пластическим операциям. Если кто и может сделать твое лицо вновь безукоризненным, то наверняка один из них. — Вид у него был такой счастливый, словно эта бумажка разом решала все их проблемы.

— Ты хочешь сказать, что с помощью хирургов я вновь стану супермоделью Леди Совершенство?

Он кивнул, продолжая улыбаться. Рейчел медленно порвала бумажный листок на мелкие клочки, потом швырнула ему под ноги, после чего вышла из гостиной. Джеймс звал ее, просил вернуться. Услышав ее быстрые шаги на лестнице, он побежал за ней и попытался удержать, не понимая, что же произошло. Рейчел пришлось применить всю силу, чтобы вырваться из его рук.

Она твердо решила уйти навсегда из его жизни. Она больше не хотела его видеть, он разбил ей сердце, дав понять, что ему нужна не она, а Леди Совершенство. Права оказалась Стелла, которой Джеймс принес ее в жертву как агнца. А как искусно изображал он из себя мученика! Благодетеля! Он, видите ли, привез ей из Парижа листок бумаги с телефонами хирургов. Наверное, ждал от нее слов благодарности. Бесчувственный, бессердечный, тупой сукин сын! Зачем было так долго убеждать ее, что ему она нужна такой, какая она есть? Господи, а ведь она ему поверила!

Сколько лжи, сколько лжи! — в отчаянии повторяла про себя Рейчел, сидя в такси, увозившем ее к вокзалу. Сдерживаемые рыдания сотрясали ее изнутри. Очевидно, ей суждено всю жизнь влюбляться в лживых мужчин. Что ж, она справится и с этим! Отныне она никому не позволит обращаться с собою, как с вещью!

С вокзала Рейчел сделала два звонка. Прежде всего, матери, чтобы сообщить о своем приезде. Второй в журнал «Путеводная звезда» с просьбой передать Стелле Добни, что больше она не выйдет на работу. Девушка, взявшая трубку в редакции, засмеялась.

— Всем, у кого есть хоть одна извилина в голове, следует уволиться отсюда, — сказала она. — Но вам еще предстоит получить расчет.

— Сохраните у себя, пожалуйста, мой чек. Я улетаю в Нью-Йорк, а когда вернусь, зайду к вам или позвоню. Как вас зовут?

— Минни Паркер.

— Спасибо вам, Минни. Желаю хорошо провести уикенд.

— Спасибо, Рейчел. Вам того же.

Рейчел перевела дыхание и попыталась собраться с мыслями. Никто не знает, куда она собралась на самом деле. Минни Паркер скажет Стелле, что она улетела в Нью-Йорк. Джеймсу наверняка станет это известно. Не найдя ее в огромном городе, он постепенно утратит к ней всякий интерес. Да, пожалуй, с двумя последними женщинами ему не повезло, обе от него сбежали. Ничего, он скоро забудет ее, как Стеллу и всех предыдущих. Наплевать, подумала Рейчел, я тоже постараюсь его забыть. Теперь надо было продумать, о чем рассказать матери, а о чем промолчать. Ее появление без вещей могло вызвать подозрение. Объяснение будет простеньким, она прямо с работы и так торопилась, так торопилась, что даже ночную рубашку не прихватила с собой. Главное, не вдаваться в детали, не драматизировать и обойтись без слез.

В поезде Рейчел продумала свой план до мелочей. Он казался ей превосходным до того момента, когда Фелиция Лэнсберри встретила ее на террасе со словами: «Рейчел, девочка моя дорогая».

— Мамочка! — только и смогла произнести Рейчел, после чего разрыдалась на плече матери.

Неделю спустя Фелиция и ее муж Брюс, склонив друг к другу головы, словно заговорщики, шептались в своей спальне.

— Ума не приложу, что с ней делать, — сказала Фелиция. — Она всегда была образцом собранности, всегда в ровном настроении. А теперь она не выходит из гостевой комнаты, словно видеть нас никого не хочет. Даже Перри не смог от нее ничего добиться.

— Может, это следствие того несчастного случая на дороге? — предположил Брюс. — Эти шрамы на лице…

— Думаю, дело не в шрамах. В ее жизни, мне кажется, произошло что-то более серьезное. В ней чувствуется душевный надрыв.

— Не понимаю, — ответил Оливер.

— В первый день приезда она назвала мужское имя, сообщив, что это якобы репортер, который назойливо преследует ее. Попросила меня ответить, если он будет звонить, что я не имею представления, где сейчас она находится. Как тебе это нравится?

— Ее можно понять. Эти паразиты не пощадят даже родную мать ради сенсации.

— В том-то и дело, что ничего не понятно. Видел бы ты ее печальный взгляд, когда она произносила его имя. Брюс, этот мужчина, чует мое сердце, никакой не репортер. Рейчел не хочет с ним встречаться, я в этом уверена, по другой причине.

— Думаешь, этот мужчина посмел обидеть Рейчел? — Брюс задумался, недобро прищурив глаза. Хотя он был отцом трех взрослых дочерей, но всегда отдавал предпочтение Рейчел. — Скажи мне, как его зовут. Я разыщу этого негодяя, чего бы мне это ни стоило, и хорошенько проучу его.

Фелиция улыбнулась. Все двадцать лет Брюс неизменно поражал ее своим благородством. Ей повезло в жизни встретить двух замечательных людей, которые стали ее мужьями. Отчего же так не везет Рейчел? Красивая, умная, и вот на тебе!

— Я в этом не сомневаюсь, — мягко сказала Фелиция мужу. — Но не думаю, что наше вмешательство поможет Рейчел.

— Но что же делать?

— Не знаю. — Фелиция вздохнула. — У Рейчел всегда был независимый характер. С раннего детства. Если я видела, что у нее расстроенный вид, и спрашивала, что случилось, она никогда не признавалась. Со всеми трудностями предпочитала справляться самостоятельно.

— Да, она всегда была упрямой девочкой.

— Очень.

— И гордой, как герцогиня. Тебе она никого не напоминает? — тихонько засмеялся Брюс, глядя на жену с нежностью.

Фелиция тоже засмеялась. Она знала, что за глаза многие так называют ее, обращаясь к ней с подчеркнутым уважением, даже собственные дети.