Продюсер

— Чего тебе?

— Так собрались все уже. Ждут вас. Минут двадцать почти…

— Иду, иду. Давай двигай! Сейчас догоню.

Агушин схватил кое-какие бумаги со стола и поспешил в конец коридора к кабинету начальника следственного комитета. Ввиду отсутствия удобной совещательной комнаты или переговорной именно свой кабинет начальник предоставил для проведения служебных совещаний по особо важным и громким делам. Убийство самого известного в стране продюсера Иосифа Шлица, естественно, к ним относилось. Сам же начальник следственного комитета с утра сидел «на ковре» у Генерального прокурора. И судя по затянувшемуся ожиданию аудиенции, его судьба тоже была предрешена личным вмешательством Президента. Слишком уж громким было убийство Иосифа Шлица, и слишком уж много к сему дню набралось нераскрытых дел в новом следственном ведомстве.

Прикинув возможные перспективы, Геннадий Дмитриевич Агушин вдруг осознал, что лично ему погибший продюсер оставил в наследство счастливый лотерейный билет. И если к вечеру начальник не вернется, то Агушин становится непосредственным претендентом на место руководителя следственного комитета. Не зря же Президент давал советы, как тщательнее расследовать это странное убийство, персонально ему. Агушин почесал затылок и улыбнулся — настроение улучшалось с каждым мгновением. Оставалось совсем немного — раскрыть убийство.

Пистолет

Просторный кабинет начальника следственного комитета заполнился гудящими сотрудниками. Все ждали руководителя следственной группы Агушина. За ним посылали уже трижды, и наконец он появился. Долговязая фигура вынырнула из полумрака коридора и примостилась во главе переговорного стола прямо напротив пустующего кресла хозяина кабинета. Агушин сиял, и многие его подчиненные стали подозрительно переглядываться между собой и даже многозначительно подмигивать.

— Так! — хлопнул об стол папкой с надписью «Дело №» Агушин. — Я пригласил вас сюда, господа… — начал он известной фразой гоголевского монолога, но тут же осекся и прервал сам себя: — Короче, дело ясное, что дело темное.

Сотрудники загудели:

— Вот новость!

— Ага, прояснил.

— Что делать-то?

— Какие версии?

— Так. Спокойнее! — Агушин поднял руку и многозначительно обвел взглядом недовольных сотрудников. — Я не буду объяснять сложности задачи, не буду вас стращать, не буду ничего обещать. Скажу только одно… — Он снова сделал театральную паузу. Поднял левую руку…

Кто-то тяжело вздохнул. Агушин славился своим артистизмом, отчего, видимо, и получил не только прозвище Артист, но и дело убитого продюсера Шлица. Но в столь трудный момент паузы вызывали у коллег раздражение.

— Итак, скажу лишь одно… Только что мне звонил… — снова пауза и уже три вздоха: — Мне звонил сам Президент страны!

В комнате повисла тишина. Слышно было лишь, как в углу тикают огромные напольные часы, подаренные, судя по бронзовой табличке, какими-то благодарными бизнесменами хозяину кабинета за какие-то «бескорыстные усилия по восстановлению справедливости». Агушин насладился вниманием и тихо закончил свой монолог:

— Да, друзья. Именно Президент звонил мне лично и советовался. Он верит в наши силы и готов нам помогать. Мы не должны его подвести.

— Кто бы спорил! — не удержался другой «важняк» — Рональд Рональдович Моджис.

Несмотря на молодость и прибалтийские корни, Моджис уже несколько раз выполнял ответственные поручения высшего руководства по расследованию не менее значимых дел. Порою даже с политическим подтекстом. Однако ни разу не встречался и не говорил ни с одним из бывших, а тем более новым Президентом.

«Ревнует», — подумал Агушин и специально для крикнувшего повторил:

— Мы не можем подвести нашего Президента. Я лично выполняю теперь его поручение. Давайте не забывать, для чего мы собрались здесь.

— Давайте, давайте, Геннадий Дмитриевич. А то уже битый час ждем! — снова подначил Моджис.

Агушин сделал вид, что не услышал сарказма, и требовательно оглядел подчиненных.

— Первичные материалы собраны. Нужно их быстро проанализировать и предложить версии. Предлагаю всем высказываться по порядку. Пожалуйста, начнем с вас, Рональд Рональдович! — Следователь улыбнулся и тут же взял ручку и лист бумаги.

Он всегда записывал предложения своих коллег, чтобы на досуге еще и еще раз разобрать и изучить. И порой он выуживал из прозвучавших на очередном совещании выступлений весьма толковые версии. Высказанные вскользь, они часто не замечались, как не замечают игроки в популярной программе «Что? Где? Когда?» прозвучавших верных направлений мысли и даже готовых ответов. Причем сам Агушин выдвигать рабочие версии не умел вовсе, но вот собрать все услышанное, переработать и выдать в качестве своего плана расследования у него получалось изумительно. Так он поступал и сейчас, а тем временем следователь Моджис встал и уверенно начал доклад:

— Очевидно, что версии самоубийства и несчастного случая при обращении с оружием отпадают. Так?

— Так! — согласились все присутствующие.

— Дальше. Судя по роду деятельности, Шлиц имел немалое влияние на весь шоу-бизнес. Так?

— Так! Так! — эхом откликнулись коллеги.

Агушин покривился. Эта привычка Моджиса все время требовать подтверждения его безукоризненным выкладкам всегда его раздражала.

— Основная версия, на мой взгляд, заказное убийство на почве бизнеса. Надо смотреть, с кем он вел дела и с кем поссорился в последнее время.

— Вы предлагаете перелопатить весь отечественный бомонд? — подначил Агушин.

Моджис на мгновение опешил, и было видно — завелся.

— А хоть бы и так! Вон Починок всех их в свое время тряс как грушу и заставлял платить налоги. Так что они теперь наученные. Будут давать показания как миленькие.

— Ну-ну. Вот вам и поручим провести допросы Пугачевой, Кобзона и Ротару, — съязвил Агушин.

— Нет проблем! — зло огрызнулся Моджис и сел.

— Хорошо, — постучал пальцами по столу Агушин, — думаю, что начнем с документов. У Шлица дома и в офисе изъяты все документы по проектам. Предлагаю в соответствии с планом следственных действий работать по всем обозначенным направлениям. Вся информация от оперативников и по конкретным следственным мероприятиям сходится ко мне. Меня назначили руководителем группы, мне и отдуваться. В том числе и перед Президентом.

Агушин вздохнул, многозначительно поднял указательный палец… И в тот же миг в дверь с силой ударили с другой стороны. Все повернулись. Дверь с грохотом распахнулась, и на пороге возник следователь-стажер, которого Агушин отправил осматривать окрестности дома и все мусорные баки. Стажер запыхался, а увидев сразу так много начальников, — ему в его должности все они были командирами, — смутился. И лишь увидев вопросительно глядящего Агушина, ободрился и кивнул:

— Здрасьте! Геннадий Дмитриевич, я к вам.

— Чего ты врываешься как угорелый? — Агушин понимал, что стажер прибежал с какой-то важной вестью, и все-таки рассердился: — Ну! Говори же! Чего молчишь?!

— Ой. Извините! Так это, я же нашел! Нашел! — Он замахал руками и каким-то предметом, упакованным в грязный полиэтиленовый пакет.

— Что ты там нашел? Горе ты мое! А ну, тащи сюда!

Пакет был настолько грязным, что содержимое разглядеть было практически невозможно. Стажер подбежал к Агушину и выложил добычу на стол. Тот аккуратно двумя пальцами поднял его и, сморщившись, посмотрел на визитера:

— Что это? Почему вонь такая?

Пакет был не только запачкан изнутри и снаружи, но и буквально смердел. Аромат тухлой селедки, гнилой картошки и крысиных отходов заставил всех присутствующих схватиться за носовые платки и просто носы, у кого платков не оказалось. По кабинету пронеслось дружное «ффффууууу».

— Ты что? Это что там? Крыса дохлая, что ли? — Агушин брезгливо отдернул руки, но стажер отчаянно замотал головой:

— Не-е-ет! Вы что?! Это же… это же… — Он тщетно силился развязать затянувшийся узел целлофанового пакета.