Страница 33 из 34
— Три недели, — ответил он на ее предложение закончить книгу за десять дней. — Да, я сам ее доставлю, даю слово. Я знаю, что уже говорил это раньше, но на этот раз сдержу обещание. Дай мне только еще пару дней, чтобы привести в порядок голову.
— А по-моему, она в порядке, — послышался мягкий голос за его спиной, и Мартин обернулся так резко, что сбросил со стола телефонный аппарат.
Он с трудом верил своим глазам: в дверях стояла Элла. Голос в трубке что-то кричал.
— Что? О, прости, я уронил телефон.
Мартин больше не слушал издателя. Он не отрываясь смотрел на неожиданную гостью. Господи, как прекрасна стоящая перед ним женщина! В своем, казалось бы, простом наряде, она изысканна и хороша. Так к лицу эта зеленая туника без рукавов, так подчеркивают ее стройность белые узкие брюки. А волосы! Всего-то взяла и стянула их сзади белой резинкой, а эффект удивительный.
— Черт возьми, Элтхауз, ты меня слышишь? — орала трубка.
Нет, он не слышал ничего. С трудом оторвав глаза от Эллы, Мартин попытался наскоро завершить разговор с заокеанским абонентом. Почему она приехала и что ей сказал отец? Вот вопросы, которые интересовали его, и в эту минуту не было ничего важнее ответов на них.
— Послушай, я должен идти, — сказал Мартин в трубку, не спуская глаз с Эллы. — Здесь, понимаешь, кое-что произошло, и я не могу сейчас разговаривать, я тебе перезвоню. Извини, дорогая, но в жизни есть вещи поважнее, чем паршивая рукопись.
Он заметил, как изменилось выражение лица Эллы при слове «дорогая» и, положив трубку, пояснил:
— Моя издательница. Буквально преследует меня, потому что я ничего не написал за последнее время. — Мартин пожал плечами. — Так много всего случилось за эти недели.
— Например, сотрясение мозга? — спросила Элла, и он разозлился на отца за болтливость.
— Оно оказалось не очень серьезным. Думаю, мой череп слишком твердый, чтобы его пробить.
— Все травмы головы серьезны, — возразила она натянуто и потом, нервно поежившись, прибавила: — Сочувствую… Я не знала, что Том Дуглас так ко мне относится. Я не давала ему никакого повода… Я не такая, как Сара, что бы ты там ни думал.
Мартин вдруг вспомнил, что не брился сегодня, и его подбородок зарос щетиной. Ему не хотелось вести разговор в столовой, но его комната слишком напоминала бы о том злополучном дне, соединившем и разлучившем их…
— Ладно, с этим покончено, — сказал Мартин после непродолжительной паузы. — Том вернулся на телевидение.
Не стоит откладывать на потом главный вопрос, который его волновал:
— Почему ты здесь? Как решилась?
— Я приехала сказать… что не получала твоих писем. Твой отец сообщил мне, что ты писал мне. А я об этом даже ничего не знала.
Мартин выругался и уставился на нее непонимающим взглядом.
— Но Бранеры знали, где ты живешь? Они мне и дали твой адрес.
— Они знали, — сказала Элла и облизнула губы кончиком языка.
Как же тосковал он о ней, сотни раз вспоминая эту милую ее ужимку! Как хотел припасть к ее губам!
— У Селмы есть мой адрес, и она написала, что твой отец хочет связаться со мной. Но… — Элла покраснела, — я думала, что он будет говорить со мной о… прошедшем, и не хотела снова проходить через это.
Мартин с недоверием взглянул на нее.
— Постой-ка, давай разберемся. Ты не получала моих писем, но получила сообщение моего отца?
— Да.
— Так что же случилось? — Он нахмурился. — Если Бранер замешан в этом, я…
— Нет, он не виноват. — Девушка помедлила. — По крайней мере, мы с твоим отцом так не думаем. Мистер Элтхауз считает, что ты отдал письма Тому, а тот, видимо, их не захотел отправить.
Мартин выругался.
— Значит, до тех пор, пока мой отец не пришел к тебе вчера…
— …позавчера.
— Неважно. До тех пор ты полагала, что я все еще верю сказанному Сарой?
Она кивнула.
— Господи! — воскликнул он. — А я сижу здесь и думаю, что ты все еще ненавидишь меня.
Элла пожала плечами.
— Как я могу тебя ненавидеть! — Голос звучал мягко. — Наша с тобой связь возникла потому, что я сама этого захотела. Твой отец сказал, что ты беспокоишься обо мне. Значит ли это, что ты простил мне мое происхождение?
— Мне нечего прощать, — ответил он, все еще с трудом веря, что она действительно находится здесь, рядом с ним. — Ты же не виновата в грехах своей матери! Кроме того, ты самое лучшее из того, что составляло и составляет мою жизнь.
— Это правда?
— Конечно. Возможно, поэтому я и предположил самое худшее. Просто не верил в возможность продолжительного счастья. То, что Сара рассказала о брате и твоем отце, могло быть достаточной причиной… для того, чтобы ты… ну, ты понимаешь…
— О, Мартин!
— Знаю, знаю. Но я еще никогда не испытывал ничего подобного и попался. Я и Сара… Ну, предположим, у нее есть причина мне вредить. — Он поморщился. — Я одно из ее разочарований.
— Твой отец рассказал мне все. Он беспокоится о тебе, — сказала Элла.
Глаза Мартина сузились.
— Ты когда-нибудь сможешь простить меня за все, что я сделал? Как я мог позволить тебе уехать! Я же должен верить тебе, и никому больше. Ты совсем не такая, как Сара. Просто не могу себе простить, что отпустил тебя.
— Это уже не имеет значения.
— Нет, имеет, — возразил он и шагнул к Элле.
Мартин провел тыльной стороной ладони по ее щеке.
— Ты ведь останешься? Позволишь мне искупить свою вину? Никогда не думал, что буду благодарен Бранерам, но сейчас я готов сказать им спасибо за то, что они уволили тебя.
— Ты не должен чувствовать себя ответственным за это.
— Легко сказать!
— Пойми… — начала Элла, проводя рукой по своей щеке, как будто хотела смахнуть следы прикосновения его пальцев. — … Я приехала сюда не для того, чтобы просить о помощи. У меня есть немного денег, и я учусь на секретаря…
Мартин опустил глаза.
— Но я думал…
— Что ты думал? — спросила она резко. — Что как только твой отец связался со мной, я увидела возможность получить пожизненное содержание? — Элла перевела дыхание. — Я не такая! Мне не нужны твои деньги. Я знаю, что деньги делают с людьми, и меня это не слишком вдохновляет.
Мартин подошел к ней ближе.
— А как насчет меня? Что, если ты мне нужна? Или это не считается?
— Нет, я тебе не нужна. Тебе никто не нужен. Вокруг полно красивых женщин, готовых сделать Для тебя все, что угодно. Я оказалась просто… развлечением, глупой девственницей… но это не значит, что ты должен обеспечивать меня пожизненно.
Он вздохнул.
— А что, если я этого хочу? Что, если я рад твоему приезду? Я думал, что ты разделяешь мои чувства. Мой отец много наговорил тебе, разве он не сказал, что я без ума от тебя? Не говорил, что я люблю тебя? — продолжал он, обнимая ее и заглядывая в серые глаза, полные нежности. — Так знай, что это правда. Именно поэтому я вел себя как последний дурак. Я боялся…
— Боялся?.. — прошептала Элла. Мартин приподнял ее лицо и поцеловал.
— Да, боялся… Боялся, что совершу ошибку, боялся, что ты ничего ко мне не чувствуешь.
Элла посмотрела ему в глаза.
— Но ты же знал…
— Что я знал? — спросил тот, целуя ее шею, губы. — Что был твоим первым мужчиной? Что я овладел невинной девушкой?
— Не надо, — перебила Элла, рукой прикрывая ему рот. — Я хотел тебя так же сильно, как ты меня.
— А сейчас?
— Сейчас? — переспросила она.
— Что ты чувствуешь сейчас? Ну-ка, разреши мои сомнения.
— О, Мартин, — выдохнула Элла, и он почувствовал прикосновение ее прохладных ладоней. — Если ты хочешь, то… я… здесь.
— Надолго?
Она покраснела.
— Что ты имеешь в виду?
Мартин провел указательным пальцем по ее губам.
— Я спрашиваю — на неделю, на месяц, на всю жизнь?
— До тех пор, пока я нужна тебе.
— Вот как! — удивился он и запустил руки в ее волосы. — Итак, мисс… Корд? Дакос? Или как вас там? Вы только что подписали себе приговор о пожизненном заключении.