Шериф для мертвецов

Киреев не раз пытался дать определение чувствам, охватывавшим его всякий раз при входе в Плерому. И пришел, в конце концов, к выводу, что больше всего это похоже на ощущения человека, к которому после долгих лет одиночества пришла взаимная любовь…

Именно там, в скрытой от глаз обывателей, пронизанной призрачным волшебным электричеством вселенной всеобъемлющей любви, предстояло свершиться последнему акту драмы под названием "Ян и Егор, или дуэль некромантов".

"Все слишком далеко зашло, — думал Киреев, прислонившись щекой к прохладному тонированному стеклу. — Подумать только: еду на битву, но до сих пор не знаю, как поступить с врагом".

Егор по-прежнему надеялся, что проблему удастся решить бескровно.

Но, прислушиваясь к голосу рассудка, понимал — он и сам практически не верит в это.

Если бы Ян в последний момент вдруг пошел на попятную и сдался Ковену, дальнейшая его участь была несколько мягче. В этом случае Грушницкого не станут уничтожать. Скорее всего, он получит пожизненный срок и будет отправлен в Германию, в мрачную темницу Иммертраум.

Вот только едва ли честолюбивый некромант так легко откажется от своих намерений. Его придется разубеждать. Силой, а не словами, к которым Ян, вероятнее всего, останется глух. И Егор Киреев вовсе не собирался играть со своим другом-противником в поддавки. Если придется драться, то драка будет жестокой и беспощадной.

"Ты сам поставил меня в такие условия, Ян, — подумал Мастер Грегориус. — Можно сказать, в угол загнал. А загнанные звери — они-то как раз и есть самые опасные".

Начав размышлять о допущенных Яном просчетах, Егор пришел к выводу, что для столь умного и коварного злодея, каким казался ему Грушницкий на протяжении всего этого адского дня, их было на удивление много.

Первое.

Домовые.

Грушницкий, уж верно, презирал "хозяюшек" настолько, что и вовсе не помнил об их существовании, когда атаковал Егора на кухне. А если и помнил — даже в мыслях не допускал, что домовой способен предпринять серьезные действия, дабы выручить попавшего в беду хозяина дома.

Конечно, освободила-то Егора Олеся, о существовании которой Ян не подозревал. Но ведь, не будь Дормидонта, Киреев мог и не докричаться до нее, погруженной в бронзовый сон.

И после седовласый некромант спокойно обсуждал с чернокнижником Ивлевым свои планы в присутствии Прокла. Даже не думая о том, что домовой может поделиться с кем-нибудь тем, что слышал. Будучи целиком уверенным, что "хозяюшко" — его безответный прислужник, собственность, раб. "Глупец, начать стоило хотя бы с того, что Прокл старше тебя раз в десять!".

Второе.

Ян не предусмотрел того, что Егор может обратиться за помощью к кому-то, кроме людей. И не стал включать этот пункт в текст проклятия. Получается, он даже не предполагал, что такое может произойти? Полностью игнорировал громаднейшую систему взаимоотношений между Темными Сущностями? Или не допускал мысли о том, что черти, демоны, вампиры и прочие нелюди согласятся помочь предотвратить трагедию человеческого города? Егор усмехнулся даже: "Как вообще можно было рассчитывать на такое?".

И третье.

Разделив свою ауру на четыре части, что были потом распределены между двумя сомнамбулами, Платоном Ивлевым и Проклом, Ян совершил, пожалуй, самый серьезный промах. Этот поступок сделал его слабее. Грушницкий больше не мог обратиться за советом к ветру, дереву, птице или зверю. До тех пор, пока к нему не вернется хотя бы одна часть энергетического ореола, Ян не сможет даже почувствовать присутствия поблизости другого мага. "На этом можно сыграть, и очень здорово, — подумал Егор. — Главное — обнаружить Грушницкого раньше, чем он начнет ритуал. Тут уж и гаджет не нужен. Мы совсем близко, хватит и моих собственных способностей".

Но почему, во имя всего проклятого, дело обстоит именно так? Неужели Ян действительно считает, что Силы Тьмы — маги, вампиры, демоны, оборотни и прочие — горячо поддержат его идею ввергнуть Ростов в пучину кровавого хаоса? Как бы кто из них ни относился к людям, подобная заваруха — это же фактически демаскировка всего Тайного мира! Кому это нужно, если даже самого гнусного тролля-людоеда гораздо больше устраивает текущее положение дел?

"Они приложили слишком много времени и сил, убеждая мир в том, что их не существует. И им вовсе не улыбается вновь оказаться в свете софитов на открытой для всеобщего обозрения арене. Грушницкий, глупец, да тебя свои же и разорвали бы в клочья за твой загон! Так что, я тебе, можно сказать, жизнь сейчас спасаю. Если, конечно, мне самому не придется тебя убить".

В нагрудном кармане загудел мобильник. Первые три звонка шли на беззвучном режиме. "Наверное, это София", — подумал Егор, доставая аппарат. В следующий миг из динамиков телефона полилась мелодия, и некромант понял, что ошибся. Такой звонок — припев из песни "Paradigma" немецкой группы Das Ich — был установлен в его сотовом для вызовов из городского штаба Ковена! "Ну надо же, какая удача!", — пронеслось в голове у Егора. Он мигом придумал, как заручиться поддержкой Высших, избежав при этом активации проклятия.

— Алло?

— Здравствуй, Егор. Это Дженнар Лагваль.

— Приветствую, князь. Да пребудет с вами Тьма.

— И тебе того же. Кажется, я слышу шум мотора. Ты куда-тто едешь? Где ты, Егор?

— Вы правы, князь, я сейчас в пути. Направляюсь в Змиевскую балку.

Трехсекундная пауза.

— Но… зачем?

— Мне нужно туда. Простите, князь, но я не могу сказать большего.

— Не юли, Грегориус! — Лагваль, похоже, начал выходить из себя. — В городе творится что-то скверное. И это связано с твоим ремеслом. Может быть, объяснишь мне, откуда в центре Ростова взялась некросомнамбула?

— Что? — делано удивился Киреев. — Сомнамбула? Я впервые слышу об этом. Позвоните Яну Грушницкому. Быть может, он в курсе…

Бабах!

Некромант выронил телефон.

— Несвятые негодники! — воскликнул за рулем черт.

Меньше, чем в километре от цели, черный джип с пошловатым названием сбил вышедшего на проезжую часть человека.

Жертва столкновения перелетела через автомобиль и шлепнулась на дорогу сзади.

Киреев, развернувшись, с ужасом наблюдал сквозь заднее стекло, как тело, разбрызгивая темные капли, катится по асфальту.

— Черт бы побрал это все! — Горри ударил по тормозам. Машина завизжала, завиляла и остановилась.

— Назад! — скомандовал Егор, пытаясь нащупать на полу джипа свой телефон. Это удалось довольно быстро. Звонок Лагваля оказался сброшен, но Киреев очень надеялся, что князь сумеет сделать нужные выводы из уже прозвучавших слов. На улицах Ростова появилась нежить, а главный городской некромант едет к месту массового захоронения, не желая раскрыть причин… Это ли не повод задуматься?

Черт сдал назад и подъехал к распростертому на асфальте человеку. Некромант выскочил из машины и замер над телом. В следующую секунду к нему присоединился Горри.

— Блин, да как же это? — растерянно пробормотал черт. — Откуда он тут взялся? Пьяный, что ли?

— Меньше надо пиво с уголовниками пить, — Егор, несмотря на остроту ситуации, в которую они попали, нашел в себе силы сострить.

— При чем тут пиво?! — взорвался Горри. — Да с моим метаболизмом даже бутылка водки в одно лицо ни черта не значит! Как он там? Живой?

Некромант простер ладони над пострадавшим, сканируя ауру.

— Нет, — сказал он через полторы секунды, повернувшись к рогатому водителю. — Этот человек мертв.

— Вот же ж гадство-то, а! — Горри с размаху хлопнул себя ладонями по коленям. — Что же делать-то теперь, а?

— Да не переживай ты так, — Егор достал магический жезл. — Он давно умер. Мой отец еще не родился, а этот мужчина уже кормил червей.

— Это как? — черт осовело вытаращился на некроманта. — Слушай, да ты же меня разыгрываешь!

— Нет, — покачал головой Егор, направляя жезл на лежащего у его ног человека. — Это зомби. Мы опоздали. Грушницкий уже начал воскрешение…