Тьма

Бишоп с трудом выдерживал неподвижный взгляд незрячих глаз Кьюлека. Эти глаза его слегка нервировали. Он взглянул на девушку, и она ободряюще улыбнулась.

— Другой причиной нашего сближения явился интерес к оккультизму.

— Прижляк, ученый, интересовался оккультизмом?

— Как я уже сказал, мистер Бишоп, это был весьма необычный человек. Несколько лет мы были друзьями, хотя, пожалуй, лучше называть нас просто знакомыми, а затем наши пути разошлись, поскольку наши представления о некоторых вещах во многом не совпадали. Прожив какое-то время в Англии, я женился на матери Джессики, ныне покойной, и в конце концов уехал в Соединенные Штаты, где примкнул к Философскому научному обществу, которое возглавлял Мэнли Палмер Холл. О Прижляке я довольно долго ничего не слышал. Пока не вернулся десять лет назад в Англию. Он нанес мне визит вместе с господином по имени Киркхоуп и предложил вступить в их организацию. Боюсь, что я не только не одобрил направления их изысканий, но и дал понять, что не испытываю к ним никакой симпатии.

— Вы сказали, что его спутника звали Киркхоуп. Не Доминик ли Киркхоуп?

Кьюлек кивнул:

— Да, мистер Бишоп. Это тот самый человек, который использовал «Бичвуд» для своих оккультных опытов.

— Вы знали, что в этот дом я отправился косвенным образом из-за господина Киркхоупа?

— Я об этом догадывался. Вас наняли его родственники?

— Нет, это было предпринято исключительно по просьбе агентов по продаже недвижимости. По-видимому, Киркхоупы очень давно владели «Бичвудом», но никогда им не пользовались. Наряду с прочей недвижимостью они сдавали в аренду и этот дом.

Примерно в 30-х годах там начала происходить какая-то чертовщина — агентам было строго наказано ничего не разглашать, — и в ней был замешан Доминик Киркхоуп. Дело приняло настолько серьезный оборот, что Киркхоупы, то есть родители Доминика, заставили этих нанимателей съехать. Время от времени в доме появлялись новые жильцы, но никто не задерживался надолго — все жаловались на то, что там происходит что-то неладное. Естественно, что постепенно «Бичвуд» приобрел репутацию «дома с привидениями» и стал пустовать. Из-за того что с ним было связано имя Доминика Киркхоупа, он в конце концов превратился для всей семьи в какое-то пугало, порочащее их добрую репутацию. Долгое время дом стоял заброшенным, пока ровно год назад Киркхоупы не решили избавиться от него навсегда. Он был модернизирован, приведен в порядок и приобрел вполне респектабельный вид. Но продать его все же не удавалось. Слухи о какой-то странной «атмосфере», царящей там, не прекращались. И, думаю, что к решению пригласить парапсихолога их подтолкнуло крайнее отчаяние. Вот почему я и оказался в «Бичвуде».

Кьюлек и его дочь молчали, ожидая, что Бишоп продолжит свой рассказ. И вдруг оба почувствовали, что он к этому не расположен.

— Простите, — сказал Кьюлек, — я понимаю, что эти воспоминания неприятны...

— Неприятны? Господи, видели бы вы, что они сотворили друг с другом в этом доме! Изуверство...

— Вероятно, нам не следовало просить мистера Бишопа вспоминать это страшное событие, отец, — тихо сказала Джессика.

— Мы должны. Это очень важно. — Жесткость в голосе старика удивила Бишопа. — Простите, мистер Бишоп, но мне крайне необходимо знать, что вы там обнаружили.

— Мертвые тела, вот и все, что я там обнаружил! Растерзанные, искромсанные, расчлененные. То, что все они сделали, не поддается описанию!

— Да, но что там было еще? Что вы чувствовали?

— Меня зверски мутило. А вы что подумали, черт возьми?

— Нет, я имел в виду не ваше состояние. Что вы чувствовали в доме? Было ли там что-нибудь еще, мистер Бишоп?

Бишоп уже открыл было рот, чтобы что-то добавить, но внезапно как-то обмяк и тяжело откинулся на спинку кресла. Джессика вскочила и подбежала к нему; не понимая, что произошло, старик удивленно подался вперед.

— Что с вами? — Озабоченно глядя на Бишопа, Джессика тронула его за плечо.

Он посмотрел на девушку ничего не выражающим взглядом. Это продолжалось несколько секунд, но постепенно он пришел в себя.

— Простите. Я пытался мысленно вернуться в тот день, но мое сознание, кажется, просто не срабатывает. Я не могу даже вспомнить, как я оттуда выбрался.

— Вас нашли во дворе за домом, — напомнил Кьюлек. — Вы лежали без чувств около своей машины. Местные жители вызвали полицию, но когда полицейские прибыли, вы были не в состоянии говорить и не сводили взгляда с «Бичвуда». Так записано в протоколе. Сначала они подумали, что вы тоже в этом замешаны, но ваши показания подтвердили агенты по недвижимости. Неужели вы совсем ничего не помните?

— Единственное, что я знаю, — это то, что еле унес оттуда ноги. — Бишоп с силой надавил пальцами на глазницы, будто хотел выжать из них воспоминание. — На протяжении последних месяцев я много раз пытался восстановить в памяти эти события, но у меня ничего не получалось; одни изуродованные трупы, и ничего более. Не помню даже, как я оттуда выбрался. — Он глубоко вздохнул, и его лицо приобрело более спокойное выражение. Кьюлек был разочарован.

— Теперь-то вы можете сказать, почему вас так все это интересует? — спросил Бишоп. — Если не считать того, что в этом деле замешан Прижляк, не понимаю, почему оно вас так занимает.

— Не уверен, что смогу точно это сформулировать. — Кьюлек встал и удивил Бишопа тем, что подошел к окну и начал смотреть на улицу, будто мог там что-нибудь разглядеть. Затем повернул голову к гостю и улыбнулся. — Вам, вероятно, кажется, что для слепого я веду себя довольно своеобразно. Видите ли, прямоугольник окна светится. Это единственное, что различают мои глаза. Боюсь, он притягивает меня не меньше, чем пламя притягивает мошкару.

— Отец, мы действительно обязаны дать какое-то объяснение, — напомнила Джессика.

— Да, конечно. Но что я, в сущности, могу поведать нашему другу? Разделит ли он мои опасения? Поймет или только посмеется?

— Я бы предпочел, чтобы выбор остался за мной, — твердо ответил Бишоп.

— Отлично. — Кьюлек повернулся и стал лицом к Бишопу. — Я упомянул о том, что Прижляк хотел, чтобы я вступил в его организацию, но я не был согласен с направлением его исследований. Я даже пытался отговорить его и Киркхоупа от продолжения их сомнительных опытов. Зная о моей убежденности в существовании особой духовной связи между отдельным человеком и коллективным сознанием, они решили, что я захочу принять участие в их весьма специфической работе.

— Но чем же они занимались? Во что верили?

— В зло, мистер Бишоп. Они верили в зло как в самостоятельную силу — силу, единственным источником которой является человек.

Глава 4

Оба полицейских почти одновременно почувствовали какую-то странную напряженность. Ночное дежурство обещало быть легким; скучным, но все-таки легким. В эту ночь главной их обязанностью было следить за улицей, докладывая обо всем, что покажется подозрительным, и время от времени давать знать местным жителям о своем присутствии, курсируя вдоль по улице на патрульной «панде». Так прошло уже два часа — два часа скуки. Но в один миг что-то неуловимо изменилось, и у них начали сдавать нервы.

— Все это чертовски глупо, — произнес наконец тот, который был покрупнее.

— Ты о чем? — спросил его напарник.

— Торчать тут всю ночь ради удовольствия этих людишек.

— Подозреваю, что они маленько обеспокоены, Лез.

— Обеспокоены? Четыре убийства и сгоревший дотла особняк с двумя трупами — и все это за одну ночь? Да пройдет лет сто, прежде чем на этой улице произойдет что-нибудь еще, приятель. Они свое получили.

— И все же не стоит их винить. Я хочу сказать, это же не улица Коронации, верно?

Лез с омерзением выглянул в окно.

— Нет, будь я проклят.

— Надо бы сделать еще один рейд. А пока давай покурим.

Они закурили, прикрывая ладонями ярко вспыхнувшее пламя спички. Лез немного опустил стекло, выкинул спичку и оставил щель, чтобы выходил дым.