Страница 9 из 9
— Аркаша, да что творится?
— Я тебе потом расскажу, — торопливо бросил он, распахивая дверцу. — Нам тут нужно…
И с превеликим облегчением захлопнул дверцу за собой — не в состоянии был что-то объяснять… да и что тут объяснишь?!
У возка нетерпеливо притопывал Самолетов.
— Нуте-с? — жадно спросил он.
— Два десятка золотых, как корова языком слизнула, — тихо ответил поручик, чувствуя, что помаленьку сатанеет от непонимания происходящего. — Ассигнации в целости… (он вспомнил, что деньги и в самом деле выглядели целехонькими, неведомая сила, издырявившая кошель, им не причинила ни малейшего вреда — еще одна добавляющая недоумения деталь). А вот сережки золотые целы, и кулон, и перстень… Зато наших обручальных колец не видно… Может, ночью слетели с пальцев… Поискать надо…
— Сомневаюсь, что найдутся, — хмыкнул Самолетов.
— Полагаете?
— Есть такое подозрение, — ответил Самолетов загадочно. — Пойдемте-ка, Аркадий Петрович, я вам еще одно диво дивное покажу…
Не дожидаясь согласия, отвернулся и размашистыми шагами направился к своему возку, обойдя ряд кибиток с другой стороны, определенно чтобы не проходить мимо сгрудившихся на том же месте сокомпанейцев по путешествию, — там, правда, уже стояла тишина, должно быть, Панкрашин выдохся совершенно…
Поручик следовал за ним, старательно принуждая себя не думать о произошедшем, — потому что произошедшее в голову не укладывалось и хотелось проснуться, но он и так бодрствовал…
Распахнув дверцу, Самолетов нырнул туда головой вперед, скрывшись до пояса, по-рачьи попятился, держа в руках небольшую резную шкатулку. Поднял крышку:
— Полюбопытствуйте… Мне, знаете ли, в Петербурге предстоит с разными людьми встречаться, вот и решил прихватить все свои, пышно выражаясь, регалии. Иногда для скромного купчишки крайне полезно бывает нужное впечатление произвести, орденами сверкнуть — дескать, и мы не какие-то там, кое-чего добились… Гляньте.
Поручик присмотрелся. Справа на темно-синем бархате лежал персидский орден Льва и Солнца: пятиконечная звезда верхним лучом вниз, державшаяся на диковинной подвеске, а та, в свою очередь — на треугольной зеленой ленте. В середине, несомненно, французский Почетный легион: пятиконечный крест белой эмали, обрамленный зеленым венком, и подвеска в виде такого же венка — вот только в середине креста, где полагалось находиться золотому медальону, на коем в виде символа Франции изображена женская головка с древнегреческой прической, красовалась дыра, сквозь которую виднелся синий бархат. А слева лежало что-то абсолютно непонятное: красные пластиночки в форме своеобразной трапеции, казавшиеся хрупкими, как крылья бабочки, белый эмалевый кружок с фигуркой, чья голова увенчана нимбом…
И тут он окончательно понял. Воскликнул:
— Позвольте, ведь это! Это орден…
— Вот именно, — сказал Самолетов. — Точнее говоря, все, что осталось от ордена Святыя Анны третьей степени после полного исчезновения золота, до малейшей порошиночки… Понимаете теперь сие зрелище? Персы, басурмане этакие, серебришком обходятся, вот оно и сохранилось в сущей неприкосновенности. Французы, вопреки иному мнению, народец ничуть не легкомысленный, скупердяи изрядные. Влепили золотого всего лишь кругляшок посередине да легкую позолоту… каковая, сами видите, опять-таки пропала начисто с кругляшком вместе. А вот Анна Святая, упокой, Господи, ее чистую душеньку, пострадала непоправимо. Я ведь орден самолично у петербургского ювелира заказывал. Люблю в обиходе золотишком пользоваться, грешен… И, поразмыслив, выбрал не отечественную золотую пробу, а австро-венгерскую, девятисотую — ну, чуть ли не в два раза благороднее такое золотишко… Оно и улетучилось… Напрочь.
— Дорогонько, должно быть, встала вся эта благодать? — со значением спросил поручик, иронически усмехаясь.
Тут же пожалел о сказанном, ну да слово — не воробей…
Глядя на него пытливо, без малейшего раздражения, Самолетов захлопнул шкатулку, усмехнулся:
— Как вам и сказать… Пожалуй что для такого, кто живет исключительно на офицерское жалованье, оно может показаться и головокружительной финансовой суммой. А на купеческий взгляд — не столь уж и обременительно, ибо моральная, если можно так выразиться, выгода любые траты окупает. Знаете, что самое во всей этой истории забавное? Персюк обошелся вовсе уж дешево — басурмане в торговле толк знают, но вот орденишками торговать начали совсем недавно, не вошли еще во вкус и сноровки не приобрели… Анна, конечно же, встала в копеечку. Но вот французик обошелся едва ли не вдвое против нее. Да уж, вот именно… Либералы наши прекраснодушные свято полагают — мне доводилось беседовать, — что благородная Европа, в противоположность Российской империи, честна и непорочна, аки слезинка младенца. Наивные… Немецкий чиновник, верно, на благодарность соглашается крайне редко, сие у них не в обычае, как и у австро-венгерцев, — правда, в означенных державах взяток хоть и не берут почти, казнокрадствовать порой не стесняются. А вот французы… С большим знанием дела заверяю: против ихнего чиновничка наш родной резкий на руку чиновник порою выглядит то ли младенцем, то ли и вовсе сущим ангелом Господним… Я во всех трех означенных державах пообтерся, так что мнение взял не с потолка… Ну что же… Вы, конечно, меня вправе осуждать, как потомственный дворянин и военный, у вас там все совершенно иначе обставлено, кресты на груди порхают исключительно за благородное геройство на поле брани. Хотя… Ходят такие россказни, что и у вашего брата порою регалии получают не за одну лишь отвагу бранную. Вон, посмотрите на Позина: на своем веку чуть ли не все кампании державы нашей прошел — а на груди одни медальки звякают, крестами обойден… Одним словом, мы люди, чего уж там, не благородные, у нас свои привычки…
— Да полноте, — сказал поручик, чувствуя себя крайне неловко. — Я и не собирался высказывать вам осуждение.
— Я понимаю, — кивнул Самолетов с той же улыбочкой, прямо-таки пронзая его хитрым купеческим взглядом. — Вы, дражайший Аркадий Петрович, всего-то навсего чем-нибудь отвлечься пытаетесь, чтобы не думать над этими странностями, очень уж они поразительные и неправильные… Верно?
— Верно, — сказал поручик потупясь. — Такого и случиться-то не должно. Такого не бывает...
— Ан бывает… Куда денешься от сего сурового факта? Мы с вами не видения от водки испытываем и не девятый сон видим. В самой доподлинной реальности пребываем. Бывает, значит…
— Но как же так? — поручик поднял глаза. — Монеты у меня пропали, кольцы обручальные… пожалуй, не вижу смысла их искать по возку, нужно признать, что и они пропали…
— Да уж наверняка.
— Но золото-то Лизино при ней! Кулон на цепочке, перстенек, серьги… Все цело.
— А вы у кого покупали? Или мастеру заказывали?
— Делал мне все это Моисей Маркович Блюм. Что на Купеческой, дом двадцать один.
— Знаком, — кивнул Самолетов. — Не мошенник наш Моисей Маркович, хоть и в синагогу ходит, хоть и имеет потаенные амуры с некоей дамою, но чтобы продавать за золото неблагородную фальшивку — такого за ним отроду не знали. Так что это у вас настоящее золото.
— Почему же и оно не пропало?
— Ну, Аркадий Петрович… Что я вам — премудрый царь Соломон из Ветхого Завета? Я-то откуда знаю? Меня, наоборот, в Горном учили, что ни один металл самопроизвольно в воздухе не растворяется… Вы ж мне объяснить не сможете, почему и со мной приключилась сущая фантасмагория… Монет золотых у меня в кошельке было всего ничего, с полдюжины — в этом я обычной своей любви к золотишку изменяю, золотые только кошелек оттягивают, ассигнации удобнее. Так вот, монеты, как вы понимаете, пропали. Крест нательный с шеи пропал вместе с цепочкой, а ведь там золота было не особенно и много… Шар мой золотой фунтовый тоже улетучился в неизвестность… а вот портсигар весом в добрых полтора фунта как лежал в кармане, так там и остался в совершеннейшей неприкосновенности. А меж тем и он — никакая не фальшивка, а полновесное золото. Говорю так уверенно, потому что в свое время не глянулся мне что-то тот ювелир, и я готовый портсигар отдал на скрупулезное испытание в нашу пробирную палатку. Заверили честным словом — настоящее золото, обозначенной на нем пробе соответствует. Такие вот пироги… — он помолчал и спросил деловито: — Аркадий Петрович, вы в нечистую силу верите?
Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.