Иона

— Но запрет наркотика не сделает ли его еще более заманчивым?

Элли застонала:

— Опять этот «запретный плод»!

— Тем не менее, это правда.

— Конечно, правда. Но, может быть, простой контроль с нашей стороны недостаточен. Слушай, а если закон вдруг скажет: пожалуйста, насилуйте, — думаешь, новизна скоро исчезнет? Господи, Келсо, ты же полицейский и знаешь, как тонок барьер между цивилизацией и скотством!

— Мы говорим только о курении травки.

— Но это заведет дальше.

— Это ты ведешь дальше.

— Но нельзя серому пятну размазаться за края.

Келсо поднял руки:

— Ладно, сдаюсь — с оговорками. Я только хочу отметить, с какими преступниками закон мне предписывает бороться.

Девушка, казалось, успокоилась.

— Извини, я не хотела читать тебе лекцию. Просто я видела, что творят наркотики.

Голос Келсо смягчился:

— Я тоже, Элли.

— С кем-нибудь, кого ты знал, кто был тебе близок?

— Нет, пожалуй, нет.

— А я, когда училась в университете, жила в одной комнате с девушкой. Мы дружили. Она была просто блеск, из тех сводящих с ума людей, которым ничего не надо вдалбливать. Если ей что-нибудь рассказывали или она читала что-нибудь, это впитывалось в ум, готовый использовать полученные знания моментально, как только понадобится. Она была младше меня — действительно, вундеркинд. Ее отец держал бакалейную лавку в Саттоне и очень гордился своей девочкой. Я приезжала к ним на выходные, и он не переставал говорить о своей Джинни, о том, как гордится ее успехами. Каждый раз, когда она выходила из комнаты, он улыбался до ушей и рассказывал, какая она чудо. И она действительно была чудо, он не хвастал попусту. И вот в конце семестра нам предстояли экзамены. Я беспокоилась, а Джинни только смеялась. Мы пошли на одну из вечеринок перед каникулами — это я убедила ее пойти, ей все эти йеху казались глуповатыми. Они курили травку, кто-то употреблял кокаин, «одалживая» у своих богатых родителей, другие принимали какие-то «колеса». И много пили. Один идиот пришел с «колесами» и никому не сказал, что это. Многие-то знали, но не мы с Джинни, мы были наивны в этих вещах. И он убедил Джинни попробовать. Я ее отговаривала, но она, видимо, считала, что не должна спасовать. А это оказалось ЛСД. И одна вшивая таблетка убила ее. Всего одна.

Элли смотрела не на Келсо, а назад, на реку, откуда они пришли.

— Действие таблетки вызвало у нее такой ужас, что она зашлась в истерике. И умерла от асфиксии — ей парализовало дыхание.

Келсо было нечего сказать. Ему показалось, что Элли плачет, но когда она обернулась, в ее глазах была только злость.

— Тебе, наверное, приходилось читать отчеты о злоупотреблении наркотиками. Ты должен знать вред, который они причиняют, особенно молодым. Как же ты можешь быть таким благодушным!

— Я не благодушен, Элли. Но я скорее счел бы преступником врача, чем дурачков, которым не хватает соображения ограничиться курением травки дома. Ирония в том, что эти курящие студенты собираются стать адвокатами, прокурорами, а некоторые судьями. И вот тогда законы изменятся.

— Может быть, ты и прав. Надеюсь, что нет, но может быть.

— И из-за той подруги ты пошла в таможенную службу?

— Нет, тогда я не имела с таможней ничего общего. А после окончания университета это показалось интересной работой, но в сыске я стала участвовать позже. Они там наблюдают за своими работниками, у кого способность к сыску. И, наверное, у меня нашли. Чем больше я узнавала, как порочна и отвратительна контрабанда — не только наркотиков — тем больше мне хотелось внести свой вклад в то, чтобы раздавить ее. Конечно, это никогда не получится, но по крайней мере мы хоть как-то контролируем ситуацию. И от вас не получаем большой помощи.

Келсо улыбнулся. Соперничество между таможенной и налоговой службой с одной стороны и полицией с другой было печально известно и часто служило источником неприятностей в обеих организациях. Он слышал немало историй о таможенных служащих, арестованных полицией, и о полицейских тайных агентах, выслеженных таможенной службой.

— Может быть, в данном случае мы наладим действительное сотрудничество? — сказала Элли и удивилась, увидев, как улыбка Келсо погасла.

— Пошли, что ли?

Он встал, и она тоже поднялась на ноги.

Они шли молча, и Элли обидела его внезапная отчужденность. Не считает ли он ее просто балластом, обузой? Или он верит в свою репутацию? Что ж, ладно, пусть будет так, как он хочет.

Девушка рассмеялась, когда Келсо, поскользнувшись, покатился с насыпи в мягкую жижу внизу.

~~

Уже далеко за полдень Элли почувствовала, что взмокла. И дело было не в погоде, поскольку дул прохладный ветерок, а в утомительном пути, которым Келсо вел ее. И еще она проголодалась.

— Эй, — окликнула она. — Ты когда-нибудь ешь?

Они шли узкой тропинкой через пустыри, выходившие к городу. Келсо обернулся, и девушка заметила его удивление.

— Извини, — сказал он, когда она приблизилась. — Я забыл о еде.

— И желудок не напомнил?

— Устала?

— Мой дух силен.

Келсо усмехнулся.

— Теперь будет легче. Скоро вернемся. Я приготовлю что-нибудь, пока ты примешь душ.

— О, нет! Если отсутствие пищи тебя не волнует, мне даже не хочется думать, на что похожа твоя стряпня. Сама приготовлю.

— Другой бы спорил...

Они продолжили путь. Теперь Элли не отставала, зная, что цель близка.

— Насчет реки ты прав, — сказала она чуть погодя. — Это естественно.

— Да, но никаких признаков движения там не видно. Сколько лодок ты заметила сегодня на реке? Две, три?

— Много пришвартовано в другом месте.

— Хотя на самом деле в море выходят немногие. В основном они ходят по протоке.

— Может быть, мы зайдем куда-нибудь, где найдем их владельцев? Никогда не знаешь, у кого может быть связь с преступниками.

— Стоит попробовать. Я наведу справки через Лоувстофт. Они могут узнать.

— А не лучше обратиться к местному бобби?

— Нет, он даже не знает обо мне.

Они перешли пешеходный мостик. Внизу тихо тек неглубокий ручеек, берега заросли травой. Тропинка шла через пустырь к примыкающим к домам огородам.

Келсо кивнул на домишки из красного кирпича:

— Вон там живут Присы.

— Не совсем тот сорт людей, на кого обратишь внимание.

На другом участке поле окружала прорытая канава, и мостик через нее выходил на бегущую вокруг огородов тропинку. Они направились по ней.

— Женщина прыгнула туда, — сказал Келсо, указывая на воду.

— Ей повезло, что тут не глубоко.

— И все же пришлось потрудиться, чтобы ее вытащить. Видимо, она пыталась лечь на дно. Хотела утонуть.

Элли содрогнулась.

— Нужно найти этих ублюдков, Джим. Они причина одной смерти, они легко вызовут и другую.

— Если это одни и те же. Случай с пилотом и с этой семьей могут быть не связаны между собой.

— Да, но, похоже, у тебя то же чувство, что и у меня. Еще вчера я не была уверена — я и теперь не до конца уверена, — но откуда-то я знаю, что связь есть. Назови это опытом или женской интуицией, но я чувствую, что ЛСД из одного источника.

Келсо ничего не сказал, но он разделял ее инстинктивное чувство и полагал, что его можно объяснить. Любое необычное явление было совершенно несвойственно этой местности; два необычных происшествия сходной природы — и поневоле придешь к заключению, что между ними существует связь. И все же этой связи может не быть. Элли придвинулась к нему и взяла под руку. Он удивленно взглянул на нее, и она кивнула в сторону старика, работающего на огороде. Огородник проводил их взглядом.

— Мы считаемся влюбленной парой, помнишь? — шепнула Элли.

Они пробрались между домами прямо в город, и Келсо повел девушку к стоянке на окраине.

— Слушай, я спущусь к пристани посмотреть, не пришел ли дрифтер Тревика. Почему бы тебе не вернуться в трейлер принять душ, а потом заодно и приготовить поесть? — Он протянул ей ключ.