Нажать крючок

Алексей не поворачивался. Он продолжал стоять спиной к нацеленному на него пистолету и смотрел на труп Датчанина.

Потомок белогвардейца и дочери промышленника, известный Интерполу авантюрист и яркая звезда на новозаветинском криминальном небосклоне, Пашка Датчанин лежал на спине, разметав по сторонам руки, на полу возле своей кровати. Выражение его застывшего лица было беззащитным. На нём были нелепые белые трусы с ширинкой, украшенные изображениями чувственных женских губ. Под голову была подложена свёрнутая подушка, так что страшный, от края до края, разрез поперёк шеи полностью раскрылся. Алексей видел, что потребовался всего один удар, нанесённый умелой рукой.

— Ну, привет, — отозвался Алексей спокойным голосом, поворачиваясь к Марголину.

Тот стоял, расставив ноги и склонив голову набок, держа в правой руке у живота излюбленную «беретту».

— Я знал, что ты сюда придёшь. — Марголин усмехнулся. — Не люблю ждать, но сегодня это было недолго. Минут десять, как мы с ним закончили. Самое приятное ожидание в моей жизни.

— Я вижу.

Наконец посадку на парижский рейс объявили. Людмила Алексеевна Серова вошла в самолёт одной из первых и задержалась, пока устраивалась в своём кресле перегородившая проход полная женщина с огромным количеством свёртков и пакетов. Следом за Серовой терпеливо ждал худощавый молодой человек в отглаженном костюме и с плащом на правой руке. Когда проход освободился, Людмила Алексеевна устроилась на своём кресле возле иллюминатора. Чемодан её был сдан в багаж, а с собой она взяла сумочку из тонкой чёрной кожи, элегантную и, конечно же, безумно дорогую. Как и все подарки, которые дарил ей Андрей. В сумочке лежало всё необходимое для перелёта и начала новой жизни.

Молодой человек оказался её соседом. Устроившись в кресле, он посмотрел на неё изучающим взглядом, и лицо его помягчело. Это было приятно — Людмила Алексеевна чувствовала, что сосед, которому было не больше двадцати пяти, хочет завязать знакомство, и десятилетняя разница в возрасте его не останавливает. Она продолжала безразлично смотреть в иллюминатор и думала, что отказываться, пожалуй, не стоит. Как только самолёт взлетит, ничто уже не будет связывать её с тем, что было здесь. Здесь она отдала все долги.

С Андреем она познакомилась шестнадцать лет назад, когда училась в педагогическом институте и не то чтобы горела желанием, но была готова отдать жизнь обучению младшеклассников. Другой дороги она не видела, как и Андрей, в те годы помышлявший до самой пенсии трудиться инженером на заводе. Первое время было тяжело. Убогая коммуналка, стирка по выходным, очереди в кинотеатры, где изредка демонстрировались щедро купированные приличные фильмы. Удивительно, даже в те годы Андрей умудрялся дарить ей вещи, достать, которые в провинциальном городишке было нелегко. К моменту перестройки он выдвинулся по комсомольской линии, и его время пришло. В бурные годы второй половины восьмидесятых он работал по двадцать часов в сутки, падал и вставал, бил и бывал бит, подставлял других и бывал подставлен сам, но ориентира не терял, поскольку оказалось, что был подготовлен к таким переменам и к такой жизни лучше других. В начале девяностых он мог позволить себе сбавить темп и обратить внимание на семью. Он уже был одним из богатейших людей города, к его мнению, прислушивались высокопоставленные чиновники и солидные предприниматели, его дружбой дорожили серьёзные люди. Он мог влиять на жизнь других, но не мог уже исправить свою. С ребёнком у них ничего не получалось, и это был удар который он перенёс хуже, чем жена. Наверное, поэтому он и полез в большую политику.

В последние годы она чувствовала, что это становятся опасным. Она пыталась его предупредить, но он давно перестал советоваться с женой и, грустно улыбнувшись, качал головой.

Постоянное чувство страха стало её неотвязным спутником в последние двенадцать месяцев. Она знала, что трагедия приближается, но остановить её не могла. Муж от неё отдалился. Казалось, он тоже понимал, что его ждёт. Он катился с горы по доставшейся ему колее, надеясь, что навыков и опыта хватит, чтобы справиться с установленным внизу трамплином и благополучно приземлиться.

Самолёт вырулил на взлётную полосу, постоял, ожидая разрешающей команды и начал разбег.

— Я вижу.

Они помолчали.

— Я повернусь?

— Конечно!

Держа руки отведёнными от тела, Алексей повернулся и взглянул на врага. Если хочешь убить человека, лучше не вступать с ним в долгие переговоры, а стрелять сразу.

— Знаешь, кого ты завалил?

Ответ ничего не менял, и Алексей пожал плечами:

— Нет. Думал, что тебя.

— Я нашёл его через профсоюз актёров. Удивительное сходство, не правда ли?

— И хороший грим.

— Нет, грима там самая малость. Он действительно здорово на меня похож. Пришлось, правда, подучить его ходить и двигаться как надо. Когда-то он был ведущим актёром в драматическом театре. А потом спился. Случайными заработками перебивался.

— Печально. Надеюсь, ты ему хорошо заплатил?

— Все относительно. У него не осталось ни семьи, ни родственников. Позавчера вечером я дал ему оторваться на полную катушку. Думаю, что, умирая, он был мне благодарен.

— Он умер сразу.

— Нет, ты не прав. Такие мгновения растягиваются.

— И что ты ему объяснял? — Вопрос прозвучал так, будто это прежде всего интересовало сейчас Алексея.

— Он особо и не расспрашивал. Я сказал, что хочу обмануть жену, и это его устроило. Хотя мне кажется, что в глубине души он чувствовал правду. Было в его глазах что-то такое.

Алексей расслабился. Он оценил расстояние, прикинул свои возможности. Бесполезно.

— Верно. — Марголин слегка улыбнулся. — Не успеешь. Про последнее желание не спрашиваю, глупо. Или всё-таки оно есть?

— Чтоб ты сдох.

— Понимаю. Но пойти навстречу не могу.

— Тогда стреляй. Зачем тянуть время? Помощи не ждать неоткуда, если только… Что с охранником?

— С кем?

— С охранником, который дежурит внизу.

— А-а, ничего страшного. Мы с ним договорились

— Да?

— Нет, правда. Договорились, и ничего больше.

— Тогда мне ждать совсем нечего, — сказал Алексей. — Стреляй, а? Надеюсь, управишься с одного раза.

— А тебе не интересно знать, как я до тебя добрался?

— Нет. Зачем?

— Я бы всё-таки поинтересовался.

— А я не любопытен.

— Было много совпадений. Я не сразу в этом разобрался. А когда понял, сам удивился. Думаешь, тебе заказали меня?

— Конечно, нет. Того актёра.

— Ошибаешься, старина. — Марголин выдержал паузу и торжествующе улыбнулся. — Нет, старина. Ты получил заказ на самого себя.

Серебристое крыло лайнера рассекало ватные облака. Далёкая земля внизу казалась удивительно правильной. Ровные нити дорог, серая лента реки, маленькие прямоугольники домов и большие квадраты полей.

Наверное, никогда в жизни она уже не полетит в обратном направлении.

В последний месяц Андрей предпринял отчаянный шаг спасти положение. Тучи над его головой сгустились до такой степени, что на это обращали внимание даже неискушённые старые знакомые. Они оставили городскую квартиру и под усиленной охраной переместились в пригород, где у них был дом, который Андрей считал относительно безопасным. Вообще он любил повторять, что физическая защита роли не играет и, если твёрдо решили тебя убрать, обязательно уберут.

— Знаешь, сколько народа охраняло президента Кеннеди? — как-то раз мрачно спросил он. — И все были профессионалами высочайшего класса, не то что эти…

Небрежный жест по направлению к открытому окну однозначно показывал его отношение к слоняющимся по парку телохранителям.

— Защищают не люди, а власть, связи, обстоятельства.

Наличие охраны вынуждало противную сторону искать высококлассного исполнителя, а тому требовалось время, чтобы подготовиться. Андрей успел встретиться с нужными людьми, убедить одних, заплатить другим, припугнуть третьих. Сложный узел конфликта стал распутываться, требовалось совсем немного. Этим «немного» оказалась встреча в Москве. Столичные люди, представители власти и частного бизнеса, имеющие крепкие завязки на провинциальный Новозаветинск, были готовы его выслушать. Тучи над головой стали расходиться, и робко сверкнул солнечный лучик надежды.