Куколка

– У меня нет денег.

– Разберемся.

Этот мужик тоже был породист, как и тот. Только вместо строгой деловитости первого здесь бросалась в глаза широта не знавшей ни в чем отказа натуры. Разгуляево.

После морозного воздуха запах перегара резко ударил в нос. В салоне было жарко, как в сауне, герметичный кузов не позволял вездесущему холоду пробраться внутрь.

Радио не вещало. Водитель выжал газ, “кабан”, крутанув колесами, выкатил на центр проспекта.

– Куда едем? – Парень скосил глаза на Женьку.

– Домой. :

– К маме?

– К маме.

– А чего кислая? Тоска, что ль?

– Да нет, нормально.

– Кислая, кислая… У меня вот тоже тоска. Раз – тоска, два – тоска, посредине гвоздик. Все осточертело, веришь?

Женька кивнула.

Машина прошла на красный. Мерзнущий гаишник даже не пошевельнулся.

– Ссыт , – прокомментировал парень и провел ладонью по шершавому “ежику” на голове. Затем выдохнул на Женьку аромат коктейля “Даблминт и джусиф-рут со спиртом”.

– Звать как?

– Женей.

– А я вот Витька-Витек. Ты расслабься, я не самоубийца, катаюсь хорошо. Нравится тачка?

– Ничего.

– Ничего… Смотри сейчас.

Парень выжал педаль газа. Машину бросило вперед. Редкие вечерние машины как будто замерли на правой полосе. Женька вжалась в кресло. Зря она села к этому сумасшедшему.

– Не боись, если что, сдохнем на месте.

– Успокойтесь, я верю, что машина хорошая. Витька сбросил газ.

– Может, вмазать хочешь? Да расслабься ты, не обижу. Давай вмажем, а? Женька робко кивнула.

– Не понял, будешь, нет?

Женька вдруг осознала, что ради этого момента она и колесит по городу, тратя деньги, а когда “клиент” сам собой нарисовался, явно растерялась. Поэтому она еще раз утвердительно кивнула, но уже с большим оттенком уверенности:

– Да буду, буду. Только где? Здесь, прямо в тачке?

– Какой базар! Где скажешь, там и вмажем. Хоть в приемной мэра. Чего взять?

– Все равно. Лучше водки. У меня аллергия от остального.

– Базара ноль. А ты ничего. Не боишься одна-то по ночам?

– Ну, еще не ночь…

Парень, перебив ее, начал рассказывать пошлые старые анекдоты и сам же над ними ржать. Женька тоже смеялась, хотя слышала эти шутки еще в детдоме. Она уже поняла, что этот Витек из той части населения, которая может позволить себе все, что угодно, и вследствие этого не терпит каких-либо возражений. Сказал “смешно” – смейся, сказал “пить” – пей, сказал “в койку” – ложись. Без базара.

У одинокого ларька он притормозил:

– Погоди, сейчас возьмем…

Дверь осталась незапертой. Качающийся из стороны в сторону Витька, перешагнув сугроб у обочины, добрел до торговой точки. Молодой продавец в очках приоткрыл стеклянное окошечко, ожидая заказ.

– Дай чего-нибудь, – грубо потребовал Витька, – чтоб не сдохнуть. “Черная смерть” не подвальная? И на зуб. Во – конфеты. И фисташки.

Продавец снял с витрины “Вишню в шоколаде”, пакетик с орехами, извлек из коробки бутылку водки и поставил перед собой в ожидании денег.

– Давай сюда, четырехглазый, чего вылупился.

– Пятьдесят пять тысяч с вас.

Женька через открытую дверь слышала разговор – До ларька было метров пять. Она сама часто попадала в ситуации, когда подвыпивший покупатель начинал борзеть и забирал с прилавка товар, не заплатив. Охраны не имелось, хозяин – жмот, поэтому ущерб возмещался из Женькиного тощего кошелька. Как недостача. Поди докажи, что козел покупатель не заплатил.

Витька прогремел на монгольско-русском языке несколько фраз. С выражением. Затем уже чисто русским ударом локтя разбил витрину, оттолкнул продавца и забрал свои “покупки”. Продавец жалобно заверещал:

– Чего ты, в натуре, крутой, да?

– В натуре у лягушки член зеленый. – Зажав под мышкой конфеты и держа в руке, как гранату, “Черную смерть”, Витька вернулся к машине.

"Кабан” рванул с места. Витька, будто ничего не случилось, опять принялся за “бородатые” анекдоты. Уловив Женькин испуг, он нагло стукнул ей по колену:

– Расслабься, подруга, скоро будем.

Через десять минут “мерседес” причалил к огромному точечному дому, уходящему своими этажами в черное небо.

– Прибыли, вылазь.

Женька толкнула тяжелую дверь и вышла из машины. Хозяин пиликнул “сигналкой”. На восьмом этаже, повозившись с замком, Витька открыл металлическую дверь одной из квартир и махнул головой.

– Заходь. Вот ведь, бля, замок. Как я на стакане, так открываться не хочет. Чувствует, что ли, блин?

Хозяин с порога ринулся в туалет, указав Женьке вход в комнату. Женька сняла полушубок и прошла внутрь.

Было время, когда квартира несла на себе печать мастерства хорошего дизайнера. Даже цвет мебели соответствовал колеру дорогих обоев. Но сейчас, ввиду обычного бардака-беспорядка, все утратило первоначальный лоск. Под ногами захрустели, защелкали скорлупки от фисташек, в изобилии разбросанные по давно не метенному ковру. При малейшем движении воздуха с тяжелых портьер взлетала и щекотала ноздри пыль. Надеемся, крысок нет? Нет, нет, это пустые бутылочки. Облик жилища вполне соответствовал облику хозяина. Каков поп… Зачем подметать коврик? Купим новый. Пыль на мебели? Сменим мебель, фиг ли…

Женька опустилась в такое же пыльное кресло. Впрочем, Бог с ними, с пылью и скорлупками. Мы сюда не с этим, в смысле не с уборкой заглянули. Убрать, конечно, можем, если что. Заодно.

В соседней комнатке, должно быть, спальня. Спаленка. Значит, все, что нажито непосильным трудом, присутствует здесь, в бардаке. Женька пробежала взглядом по мебельной стенке, заметила двухкассетник, кубик-телевизор, видик, рядок кассет. Остальные более-менее ценные вещи стенка скрывала за многочисленными дверцами. И наверняка скрывала деньги. Ребятки, разъезжающие на “кабанах”, всегда имеют скромные сбережения “на черный день”. Главное – их найти.

Хозяин объявился на пороге, оценил Женькину внешность довольным похрюкиванием и исчез на кухне.

Женька потрогала воротник платья. Две ампулы с клофелином, вставленные в небольшие прорези на подкладке, несли боевое дежурство. Достаточно надавить на кончик воротника, и они выпадут в подставленную ладошку. Фокус должен проделываться непринужденно, незаметно и, главное, быстро. Это непросто, Ольга специально тренировалась, упражняя пальцы.

Интересно, кто этот Витька? К коммерции явно не склонен – интеллект так и прет, “блин” через слово.

Для быка слишком хорошо упакован: “мере”, отдельная хата, хотя повадки явно бычьи. Ларечника опустил на пузырь и конфеты, словно сигарету выкурил. Так, между прочим. Бабок наверняка во всех карманах понапихано, а все равно быкует.

Витька вернулся в комнату уже без своего длинного черного пальто, скинул такой же черный просторный пиджак, поставил на столик водку, конфеты, две хрустальные рюмочки, бросил фисташки. Затем опустился в кресло, расстегнул пуговичку-цепочку на рубашке и блаженно вытянул ноги, благоухающие ароматом промокших туфель. Он был крепко сложен, это чувствовалось и без приталенной, подчеркивающей достоинства фигуры фирменной рубахи.

– Давай за знакомство.

Витька свернул пробку и наполнил рюмки. Затем быстро, не чокаясь, опрокинул свою в рот, с хрустом откинув голову.

– Дерьмо полное. Неохота возвращаться, а то я б ему устроил, говнюку. Вот ведь…

Легкая трель не дала развить мысль о недоброкачественном товаре водочных королей.

Протянув руку к брошенному на диван пиджаку и по ходу щелкнув орешек, Витька извлек из внутреннего кармана телефонную трубку.

– Да. Спикер? Слышно херово, базарь громче. Чего в шесть не зарулил?.. Ладно, херня там все, не бери в башку, плюнь. Подгребешь? Давай позже, через часок. Я тут занят сейчас. Да не пой ты, я говорю, перебазарим после. Там чисто сработано, без промашки, можешь отдыхать спокойно… Короче, через часок подгребай, занят я…

Витька нажал отбой и поставил трубку перед собой на столик.

– Везде достанут. Надоели все, веришь? Женька кивнула на трубку.