Отступник

Барон поднялся, кресло под ним заскрипело. Он подошел к изголовью кровати, его сухая, жилистая рука опустилась мне на плечо.

– Все хорошо, Тулл. Мы справились с поставленной задачей. Ты сделал все как надо.

– Погодите, барон. – Произнес я, смотря в лицо старца.

Он поднес к губам указательный палец.

– Тихо!

– Нет, не тихо! Я еще не выжил из ума, чтобы забыть подобное. Плод воображения? Гипноз? – Я замахал головой. – А как же девочка? Малышка Кэт? Разве маленькую девочку не похитил работорговец?

– Что? Да как же ты не поймешь, что это всего лишь внушение! Я вижу, что наши специалисты были правы. Теперь ты должен смириться с этим, понять! Специалисты не раз использовали гипноз для проработки легенд наших агентов. Такую историю и кулаками из башки не выбьешь! – Ответил Годявир.

– Ты лжешь, старик! – Взорвался я, во вспыхивающем гневе вскакивая с кровати. Мои глаза налились лютой ненавистью, а на скулах заиграли желваки. – Намеренно лжешь, потому что тебе нужен я – умелый убийца. И если тебе сейчас не удастся схватить меня в свои корявые лапы, то потом будет трудно! Кто тебе позволил плюнуть мне в душу? Кто дал тебе право не помочь несчастному ребенку? Она там, на Мосту, ее… – я орал, брызги слюны летели в сторону. Старик молчал, лишь иногда моргая. Я продолжил:

– Я никогда не полечу в ваш проклятый Вертикальный город! Поэтому ты всячески пытаешься запудрить мне мозги! Хочешь сделать из меня сумасшедшего! Ради чего? Все, что угодно, лишь бы я уверовал в то, что рехнулся. Не дождешься, барон!

Годявир оставался спокоен, хотя заметно побледнел. Он, шаркая подошвами, подошел к двери, и, высунувшись в нее, позвал Зару.

– А девочка Кэт – реальна. Как и ее мать Айва. И они – моя лучшая и единственная семья!

Сильно разболелась голова, я обхватил ее руками и упал на кровать. Дирижабль затрясло. В комнату вбежала Зара, в руках она держала цилиндрический предмет с огромной иглой на конце. Я не слушал, о чем они говорят. Да оно мне и не надо. Я знал одно: теперь Кэт обречена! Я не смог вернуть ее обратно домой! Хотя все-таки, возможно, когда-нибудь я смогу отыскать ее. Я постараюсь!

Пустошь сурово воздает нам по заслугам, потому что здесь нет невинных овечек. Все мы тут серые волки, жаждущие крови. Видимо, мне всегда суждено быть палачом, убийцей, жрецом-карателем, но теперь сама Пустошь карает меня. Я оказался на скамье подсудимых. И у Пустоши есть за что с меня спрашивать.

Больно кольнуло в плече. Я прикрыл глаза, чувствуя, как тепло разливается по всему телу. Как гулко стучит сердце и его стук отдается в ушах: бум, бум, бум! Стягивающий голову обруч расслабился, боль улетучилась.

Где-то на краю восприятия послышался звонкий смех. Это смеется Кэт! Я не смогу спутать ее смеха. Сквозь пелену игры красок различались два силуэта. Айва и Кэт. Они стояли рядом, крепко державшись за руки. Кэт продолжала смеяться. Айва подняла руку и помахала мне. Я был уверен, что они счастливы…