Желанная

Брайенна повела плечами, и пеньюар скользнул на пол бархатным ручейком. Шелковая ночная сорочка льнула к изящным изгибам тела, подчеркивая выпуклости и впадины. Кристиан протянул к ней нетерпеливые руки, И Брайенна прижалась к его груди молча, беспрекословно, обняв его за шею, припав своим упругим телом к его твердому и мускулистому. Она отдавалась так нежно, женственно, так покорно, что безумное дикое торжество пронизало Кристиана: он смог, сумел, добился того, что ее желание превратилось в такой неотвязный острый голод. Брайенна приоткрыла нежные губы навстречу его требовательному языку, и, когда Кристиан, отстранился, из горла девушки вырвался тихий крик сожаления о внезапной потере.

— Ложись в постель, — приказал Кристиан, и Брайенна повиновалась мгновенно, без возражений, протягивая к нему руки. Но теперь упрямство и своенравие взяло верх — Кристиан не хотел этого слепого послушания. Она должна прийти к нему добровольно, сама, не по его велению.

Кристиан собрал всю безмерную силу воли и осторожно потянул ее за руку, заставляя подняться. Потом накинул на Брайенну пеньюар, завязал его до подбородка и открыв дверь, слегка подтолкнул девушку.

— Возвращайся к себе, Брайенна.

Али неожиданно почувствовал, как его трясут за плечо:

— Мне нужен опиум, — услыхал он измученный голос. Али, не говоря ни слова, открыл сундучок с лекарствами и вынул кисет с наркотиком, хорошо понимая, что дело не в физической боли. Душа и сердце принца Драккара невыносимо страдали.

С рассветом пришло осознание того, что он не может дни и ночи испытывать свою власть над Браненной, поэтому придется сосредоточиться на Роберте. Нужно добиться, чтобы он был целыми днями занят подготовкой рыцарей принца Лайонела к грядущей кампании. Тогда вечерами он сможет лишь едва добираться до постели, если, конечно, Кристиан позволит ему идти спать.

Глава 22

Джоан Кент не умела долго тревожиться. Когда случалась какая-то неприятность и солнце омрачали черные тучи, она решительно старалась отбросить мрачные мысли и думать о чем-нибудь приятном.

Услышав от Брайенны о свершившейся вчера помолвке, Джоан забеспокоилась, не зная, что делать, если король велит и ей подписать брачный контракт с Уильямом де Монтекьютом, и немедленно послала записку на Фиш-стрит, а потом забыла и думать о надвигающейся беде. Пусть ее золотой принц обо всем позаботится.

Вынув маленькую шкатулку с любовными письмами Эдуарда, она села на устланный подушками подоконник, чтобы провести несколько часов в грезах о любимом. Но, прочитав послания, она вскочила и побежала к Глинис.

— Одно письмо Эдуарда пропало!

— Вы уверены, миледи?

— Да, мое самое любимое. Помню, я получила его после того, как король объявил о моей помолвке. Эдуард написал тогда: «Я в жизни никогда еще не был в таком гневе! Ты моя вечная драгоценная любовь и навсегда ею останешься…»

— Но, по-моему, вы положили его под подушку перед сном, не так ли?

— О, да! Боже, а утром мы отправились в Бедфорд! Должно быть, служанки выбросили его!

— Искренне надеюсь, что это так, — нахмурилась Глинис. — Не дай Господь, если оно попало в чужие руки!

Глинис прекрасно знала, что при дворе никому нельзя доверять, и меньше всего служанкам.

— Вам лучше предупредить принца, что одно из его писем пропало.

— Глинис, ты вечно беспокоишься по пустякам, — упрекнула Джоан.

«А у тебя ветер в голове», — мрачно подумала камеристка.

Когда в комнате начали сгущаться вечерние тени, Джоан приятно удивилась, увидев на пороге комнаты брата, графа Кента.

— Надевай плащ, дорогая. Я отвезу тебя на Фиш-стрит.

— Восхитительно! Глинис, беги в покои Брайенны, спроси, не согласится ли она сопровождать меня?

— Нет, — предупредил Эдмунд. — Ты должна ехать одна, Джоан. Дело срочное и секретное. Поэтому я и приехал за тобой.

Джоан быстро собрала драгоценные письма и положила их в филигранную шкатулку.

— Не забудьте рассказать о пропавшем письме, — напомнила Глинис.

— Пропавшем? — переспросил Эдмунд.

— Эдуард написал мне несколько писем, — объяснила Джоан.

— И одно пропало? Кровь Христова, Джоан! Иногда ты ведешь себя, будто тебе не семнадцать, а села лет! Захвати с собой эти чертовы письма!

Принц уже ожидал в доме Эдмунда, и, хотя нежно приветствовал Джоан, заметно было, что мысли его чем-то омрачены.

— Нельзя терять ни минуты. Леди Бедфорд официально помолвлена, и следующая очередь — твоя. Мой отец уже говорил с Эдмундом о помолвке с де Монтекьютом, но твой брат сообщил, что ты уже помолвлена с сэром Джоном Холландом.

Джоан, широко раскрыв глаза, взглянула в лицо возлюбленного.

— Король разгневан, чтобы не сказать больше. Он пожелал увидеть подписанный контракт.

Принц Эдуард развернул потрескавшийся пергамент.

— Холланд уже поставил подпись, дело только за твоей.

Джоан взяла перо. Почерк у Холланда был твердым и размашистым. Увидев это, она неожиданно вздрогнула. Рука невольно замерла, и Джоан, умоляюще глядя на любимого, прошептала:

— Я не хочу выходить за Холланда!

— Любимая, об этом не может быть и речи. Я просто решил тянуть время! Как только Эдмунд предъявит контракт, помолвка с Монтекьютом станет невозможной, несмотря на просьбы графини Солсбери. И, когда положение будет безвыходным, отец, скорее всего, отправит посланцев в Авиньон, к Папе, и решение вопроса займет долгие годы.

Джоан благодарно улыбнулась.

— Ты великолепен, — выдохнула она и поставила свою подпись.

Эдуард взял песочницу, посыпал роспись песком, чтобы скорее просохли чернила, и отдал контракт графу Кенту.

Обняв Джоан сильной рукой за талию, Эдуард направился в сад, ведущий к его дому.

Эдмунд взял оставленную сестрой шкатулку.

— Не забудь, обязательно скажи его высочеству о письме! — укоризненно напомнил он.

Джоан выхватила у брата бесценные письма и спрятала под плащ.

Следующие четыре часа были самыми счастливыми в их жизни. Эдуард и Джоан играли, смеялись и любили, не думая о том, что приготовила для них судьба. Они пили из одной чаши, пьянея не от вина, а от близости. Протрезвели любовники уже далеко за полночь.

— Сколько осталось до твоего отъезда? — прошептала Джоан, прижимаясь к нему.

Его губы коснулись нежного лба.

— Скорее всего, неделя, не больше. Джоан жалобно всхлипнула.

— Эдуард, я этого не вынесу.

Принц поцеловал возлюбленную, осторожно провел ладонью по шелковистой спине, чтобы успокоить ее.

— Тише, любимая. Я иду на войну, чтобы заслужить рыцарские шпоры.

Джоан улыбнулась дрожащими губами, памятуя, что мужчины ненавидят слезы.

Эдуард соскользнул с постели, бросил Джоан свой халат и нагнулся над камином, чтобы зажечь огонь. Черный бархатный халат с вышитым свирепым валлийским драконом окутал ее с головы до ног. Пришлось дважды обернуть его вокруг себя, прежде чем Джоан смогла встать и подойти возлюбленному.

— Я буду читать твои письма каждую ночь, — пообещала она.

Эдуард, обняв Джоан за плечи, привлек ее к себе.

— Боюсь, не стоит этого делать, любимая. Ради твоей и моей безопасности мы должны их уничтожить.

— Нет! — вскрикнула она. — Я не могу расстаться с ними!

Эдуард посадил ее к себе на колени.

— Мы прочтем их вместе последний раз, а потом предадим огню.

Кончиками пальцев Эдуард стер соленые капли с ее щек и впился губами в ее губы, покоряя ее, подчиняя своей воле. С бесконечной грустью Джоан прочла вслух письма любимого голосом, хриплым от непролитых слез. Каждое послание она целовала на прощание, а потом Эдуард предавал его огню. Оба зачарованно, словно выполняя мистический ритуал, наблюдали, как страницы вспыхивают, чернеют и обращаются в пепел. Джоан начала последнее письмо:

— Я целую твои губы, я целую твое сердце, но мечтаю скользить губами по твоему телу… -

Эдуард отнял у Джоан письмо и бросил в огонь, прежде чем она успела его дочитать, и, опрокинув ее на ковер, сорвал халат, скрывающий прелестное тело, чтобы исполнить высказанное в записке желание.