Новый директор

— Прочитайте, пожалуйста! — попросил секретарь обкома.

— А может быть, просто раздать и, как говорится, прокомментировать каждую заповедь?.. Мария Васильевна, раздайте, пожалуйста.

Секретарь школы открыла папку, достала стопку бумаги с напечатанным текстом и начала раздавать присутствующим. Те, кто получил листочки, начали сразу их читать:

«1. Помнить, что цель школы: воспитание в человеке коммуниста. Средства воспитания: ученье, труд, общественная деятельность.

2. Личный пример педагогов, единство требований и действий — фундамент воспитательного процесса.

3. Воспитывая в коллективе, через коллектив и для коллектива, применять педагогику параллельного действия.

4. Помнить всегда, что работать ради работы нельзя. Работать можно только для удовлетворения потребностей человека.

5. Готовя детей для будущего, не забывать, что они уже живут. Будущее рождается в настоящем.

6. Не подменять и не подавлять самостоятельности детей. Не командовать, а руководить. Не управлять, а направлять. Не приказывать, а советовать. Не поучать, а доказывать.

7. Не опускаться до сюсюкающего примитива, но подниматься до глубокой простоты.

8. Никогда не лгать детям.

9. Как можно больше требований к детям, но и как можно больше уважения к ним.

10. Не цепляться за устаревшие формы и методы, но сохранять полезные традиции. Дорожить честью школы.

11. Всегда помнить, что воспитывают не слова, «не усладительные речи и правила», а действия».

— Неужели это всё? — вдруг воскликнула молодая учительница младших классов.

— Вся педагогика на одной страничке! — проговорил мужской голос.

Константин Семенович молчал. Он видел, что некоторые пожилые учительницы, советуясь между собой, пальцем показывают на какие-то пункты в конце странички. И сам невольно посмотрел на листок: «Неужели восьмая? Или десятая?». Он ждал минуты три. Наконец, видя, что все прочитали, постучал карандашом по графину.

— Товарищи! Может быть, я что-нибудь упустил? Подскажите. Это очень важно. Мне кажется, что в конечном итоге заповеди — их пока одиннадцать — станут основой основ, законом педагогов, фундаментом, на котором будет зиждиться вся воспитательная работа нашей школы.

— Разрешите, Константин Семенович? — подняла, как ученица, руку Агния Сергеевна.

— Пожалуйста.

— А не следует ли еще написать: «Прежде чем требовать, надо научить».

— Спасибо. Но разве это не само собой разумеется?

— Да. Пожалуй.

И снова по залу побежал шепот и шелест листочков. Но слова никто не брал. С минуту переждав, Константин Семенович вновь постучал карандашом по графину.

— По-видимому, нужно какое-то время, — проговорил он. — Возможно, в прениях будут дополнения… А сейчас… Если у кого-нибудь возникли вопросы, я готов ответить.

— Разрешите мне! — подняв руку, сказала инспектор гороно — Анастасия Федоровна и, не дожидаясь ответа, спросила: — Значит, вы отвергаете официально принятый термин учебно-воспитательной работы?

— Да. Термин неверно определяет цель школы, неверно ориентирует педагогов. Кстати, я не знаю, кем и когда он был принят.

— В официальных документах везде стоит… — начала было инспектор, но ее остановил секретарь обкома:

— При чем тут официальные документы? У вас есть возражения по существу?

— Нет… по существу возражений нет.

Учителя не знали, кто этот высокий мужчина, а потому и были крайне удивлены замешательством Анастасии Федоровны. Они привыкли, что инспектора обычно ведут себя на педсоветах школ совсем иначе.

Константин Семенович с благодарностью взглянул на Хмурого. Еще не зная, какую роль сыграет в дальнейшем секретарь, он уже не жалел, что инженер привез его на педсовет.

— Можно мне? — попросила слова молодая учительница английского языка.

— Пожалуйста.

— В четвертом пункте сказано, что работать ради работы нельзя. Я не совсем понимаю, имеет ли отношение эта заповедь к преподаванию? К труду — да, а к учению?

По залу прошел гул от легкого смеха. Учительница оглянулась по сторонам, не понимая причины смеха.

— А что? Разве я сказала глупость? — с удивлением спросила она.

Смех усилился. Константин Семенович постучал карандашом.

— Нет. Ничего глупого вы не сказали, — с улыбкой ответил он. — Наивно — да! Но это ничего. Важно не таиться, говорить всё, что думаешь. Ученье — это, конечно, работа, а значит, можно сказать, что учиться ради ученья нельзя. Создать у детей потребность учиться — это один из самых трудных, но основных вопросов, над которым придется поломать голову… Но об этом будет говорить Ирина Дементьевна. Скажу только, что правильное и удачное сочетание всех средств воспитания: ученья, труда и общественной деятельности — приведет нас к цели… Товарищи, послезавтра первое сентября. В этом году мы начинаем работу, как все школы, но это не значит, что так будет всегда. Нет. Возможно, что на будущий год мы начнем в другой день, в зависимости от уборки урожая. Не исключено, что учебную работу мы будем продолжать и летом, на лоне природы. Особенно таких предметов, как биология, физика, химия. Система кабинетов позволит нам организовать школу продленного дня. Это обяжет всех нас работать творчески, а значит, и думать. Почему я так призываю вас думать? Да потому, повторяю, ничего у нас не получится, если не развернем всех своих способностей, если отнесемся к делу формально…

Ленинград

1955–1961 гг.