Талисман

– У короля особый талант разделять и властвовать, а подкуп и взяточничество – основной способ, которым он пользуется для достижения своей цели, – заявил Роберт. – Я знаю, что говорю… меня он тоже довольно часто подкупал.

Джейн решила отвлечь мужчин от неприятной темы и принесла Линкольна Роберта в зал. Она дала сыну немного сладкого крема, и присутствующие искренне порадовались его аппетиту.

– Ему нужна более существенная пища, чем крем, – решил Линкс и протянул сыну горбушку хлеба.

Малыш начал с аппетитом уминать эту горбушку, осыпая себя хлебными крошками, и мужчины рассмеялись.

Джейн заметила, что в течение всего вечера Джори была непривычно задумчива, а под ее чудесными глазами легли темные тени. Сердце сжалось от боли за любимую подругу, и она перевела взгляд на мужа, который был так похож на сестру. Линкс окреп и теперь излучал здоровье и физическую силу, и Джейн горячо благодарила Бога за то, что здоровье ее мужа полностью восстановилось.

Потом она любящими глазами смотрела, как Линкс, посадив ребенка себе на плечи, галопом взбежал по лестнице, а Линкольн Роберт, вцепившись крохотными пальчиками в его волосы, визжал от восторга. «Джори, как всегда, права, – решила Джейн. – Нужно оставить все страхи при себе и всячески внушать Линксу, что он всемогущ».

Несколько часов спустя в высокой башне замка Дамфрис, где жили женщины, Роберт вытянулся наконец во весь рост на кровати, а Джори легла поперек его мускулистого тела.

– Этой ночью ты была яростной, как тигрица, моя милая. Чем вызвана такая страсть?

– Ты ответишь на призыв взяться за оружие?

– Так это страх потерять меня сделал тебя такой ненасытной?

– Да! – сказала она, укусив его в плечо.

– Нет. Я буду охранять Галлуэй, Аннандейл и Ланарк, иначе головорезы Уоллеса разорят все низины Шотландии. Меня, похоже, не призовут на войну.

– Я говорю не о том, что потеряю тебя на войне.

– Как еще ты можешь потерять меня? – недоуменно спросил Роберт, накручивая на палец прядь ее светлых волос.

– Ты не хуже меня знаешь, что наше расставание неизбежно.

Он приподнял ее подбородок и заставил посмотреть себе в глаза.

– Ты никогда не задумывалась о будущем, всегда довольствуясь настоящим. Что случилось?

– Роберт, я знаю, как ты можешь получить корону! – пылко сказала Джори. – Если граф Ольстер поддержит тебя…

– Милая, де Бург владеет половиной Ирландии, и там он – король. Разве я могу предложить ему то, чего у него еще нет?

– Ты можешь обручиться с его дочерью и сделать ее своей королевой, – прошептала она. – Не многие из отцов смогут отказаться от такого.

– Но Элизабет еще ребенок!

– Если бы ты перестал смотреть только на меня, любовь моя, то давно заметил бы, что Элизабет совсем не дитя и что она сходит по тебе с ума.

– Хватит! – сказал Роберт и закрыл ей рот долгим и страстным поцелуем.

– Обещай мне, что ты подумаешь об этом.

– Джори, сердце мое, ты слишком хорошо знаешь меня и должна понимать, что я буду думать о другом.

В другой башне Джейн, которая для храбрости опрокинула в себя два кубка вина, пребывала в игривом настроении и смеялась по всякому поводу и без него.

– Что-то ты слишком веселая сегодня, а я уж боялся слез из-за того, что мне снова надо воевать.

– Тише! Я ни капельки за тебя не боюсь! – Она толкнула Линкса на кровать и провела руками по его обнаженным ногам. – Твои мускулы словно из железа. Боже, я слабею от желания!

– Ты слишком долго общалась с Джори, – поддразнил ее Линкс, – и превращаешься в маленькую эгоистичную распутницу, которая только и думает об удовольствиях.

Джейн села на корточки и уставилась на него круглыми, слегка осоловевшими глазами.

– Ты не прав, Линкс, – возмутилась она, – ты увидишь… Джори может быть абсолютно бескорыстной. Она такая благородная, и я обожаю ее! – Непрошеная слеза скатилась по щеке Джейн.

– А я обожаю тебя! – воскликнул Линкс, поняв, что ее смех и веселье – всего лишь бравада. – Я знаю, как нужно поступить, чтобы избавить тебя от этих глупых слез.

– Как?

– Заняться любовью.

Вино подействовало, и Джейн захихикала:

– Я вспомнила нашу первую ночь, сразу же после обручения. Я была такая наивная и неопытная, а ты такой вежливый и скованный…

– Даю честное слово, я не был так уж скован, – усмехнулся Линкс и положил ее руку на свою плоть, с которой пальцы Джейн творили чудеса.

Они еще долго занимались любовью, и Линкс де Уорен искусно осушил слезы жены.

Эдуард Плантагенет собрал в Эдинбурге военный совет, на котором военачальники обсуждали дальнейшую стратегию. Королю, как и наместнику, было за шестьдесят, и годы брали свое.

– Численность противника не столь важна, главное – имеющееся у него оружие. Хорошо ли они вооружены? – спросил король.

– Когда я воевал с шотландцами в последний раз, они представляли собой толпу безоружных дикарей, – заявил Бигод.

– С тех пор им удалось приобрести немало оружия, большая часть из которого наше, – сухо сказал Джон де Уорен.

– Каким это образом? – спросил Эдуард.

– Сир, они кружат над полем битвы словно вороны, забирая оружие и доспехи погибших, и кроме того, Уоллес часто нападает на наши обозы.

– Чьи обозы? – спросил Эдуард и осмотрел присутствующих пронзительными голубыми глазами в поисках провинившихся.

Вид у Перси был глуповатый – ведь он потерял три обоза.

– Сир, их основное оружие – шестифунтовое копье, которое является смертельным для нашей кавалерии. – Линкс де Уорен считал, что король возлагал слишком много надежд на кавалерию, игнорируя другие возможности. Но сам Линкс командовал большим отрядом тяжелой кавалерии и опасался, что, если выскажет свои предложения, его сочтут трусом. Тем не менее он продолжил: – Сир, полагаю, что против шотландцев мои валлийские стрелки намного эффективнее. В этом случае потери не столь велики, потому что они воюют, не входя в соприкосновение с врагом. Стрелы, выпущенные из большого лука, летят в три раза быстрее, чем стрелы из арбалета, и это оружие гораздо эффективнее, когда солдаты противника защищены войлочными кольчугами. Но король отличался упрямством:

– Я всегда полагался на мою кавалерию!

– Во Франции – да, но не в Шотландии, где на много миль простираются болота и топи, в которых безнадежно вязнет тяжелая кавалерия.

– Хорошо, мы поставим несколько отрядов валлийцев в передних рядах перед кавалерией, – решил король.

– Нет, сир, – возразил Линкс де Уорен, зная, что король готов пожертвовать и собственной армией, если это приведет к уничтожению шотландцев. – Валлийцы должны занять фланги.

Эдуард пристально посмотрел на него.

– Ходили слухи, что тебя убили в бою, – изрек он.

– Это явное преувеличение, сир.

– Читали ли вы донесения Брюса, в которых он сообщает, что весь север страны разграблен, ваше величество? – вмешался Джон де Уорен.

– Будем надеяться, что это тоже преувеличение. Я приказал доставить провиант из Карлайла, поэтому не вижу препятствий для наступления.

Получив донесение от графа Ангуса, из которого стало известно, что мятежники разбили лагерь вблизи Фалкирка, Эдуард Плантагенет дал приказ к наступлению.

Вскоре король и его военачальники убедились в правдивости донесений Брюса. На много миль вокруг англичане не видели ничего, кроме разоренных полей и сожженных городов. Скоро закончился фураж для лошадей. Англичане разбили лагерь уже в темноте и, завернувшись в теплые одеяла, искали хотя бы небольшой клочок сухой земли для отдыха. Эдуард Плантагенет поступил так же. Он был слишком горд, чтобы потребовать себе отдельную палатку, когда его военачальники спят на земле.

Однако произошло несчастье. Боевой конь Эдуарда наступил на короля и сломал ему несколько ребер. В лагере возникла паника, а некоторые даже предложили прервать кампанию и вернуться в Эдинбург.

Но упрямый король ответил отказом. Врачи перевязали его, после чего он надел доспехи и сел на лошадь. Джон де Уорен ехал рядом, чтобы подстраховать его. Король отдал приказ до рассвета свернуть лагерь, и армия медленно двинулась вперед.