Долг чести

Там было жаркое, наполовину обугленное, точно головешка, с другого боку полусырое. Жаркое украшала пожухлая веточка петрушки. Как будто Мэри пыталась скрыть огрехи, прежде чем блюдо покинет пределы ее кухни.

За столом воцарилось молчание.

Положив крышку сбоку от блюда, Дугал решил проверить, что еще им принесли. В глубокой миске обнаружилось нечто зеленоватое, плавающее в маслянистой жидкости. В центре огромного блюда с отбитым краем покоился толстый ломоть свинины. Еще на столе стояла несъедобного вида репа, залитая водой, а также корзинка непропеченного хлеба.

Репа — это удачная находка, подумала София. Никто не любит репу.

Дугал взял кривой разделочный нож.

— Ну, моя дорогая? Какое мясо вы предпочтете? Горелое или сырое?

София вздохнула:

— Кухня в таком плачевном состоянии, что хорошей еды не приготовить. Не представляю, как Мэри удается стряпать хоть что-то.

Она взяла стоящую рядом с ней миску и протянула Дугалу:

— Может, репы?

— Конечно, я съем несколько штучек. — Он взял миску из рук Софии. — Как и вы.

— О, не думаю, что…

Щедрая порция репы шлепнулась ей на тарелку. Она пыталась возразить, но Дугал положил репы и себе — целую гору. Потом зловещим тоном заметил:

— Люблю репу!

София поежилась.

Невероятно! Ему удалось вложить в такое короткое и простое предложение некий скрытый смысл, и оно прозвучало как непристойность!

Дугал Маклейн — мастер словесности.

— Печально слышать — это я про кухню. Придется ею заняться. Полагаю, утром вы покажете мне дом?

Ее сердце екнуло.

— Конечно. Мы можем заняться осмотром дома сразу после завтрака.

Да, покажет она ему! Дождаться бы утра. Дугал снова взял в руки нож и спросил, указывая на жаркое:

— Так вам горелое? Или сырое?

— Благодарю вас. Лучше горелое.

— Превосходный выбор. Как раз к репе.

Подмигнув Софии, он с таким радостным оживлением принялся раскладывать по тарелкам угощение, что девушка невольно залюбовалась им, глядя из-под ресниц.

Притворяется? Наверняка такая ужасная еда ему в новинку. Однако с каким аппетитом он ест! Можно подумать, умирает с голоду.

А вдруг дело именно в этом? Сказал же он, что проголодался с дороги. К тому же они долго не могли сесть за стол из-за Рыжего. Так, пожалуй, любую бурду съешь.

Обед шел своим чередом. Дугал расспрашивал Софию о доме, об угодьях. Она отвечала с пренебрежительным смешком. Иногда, впрочем, приводила точные цифры — чтобы сделать рассказ убедительнее. Наконец гость положил вилку.

— Вы сыты? Да вы, кажется, и кусочка не съели!

— Я наелась хлеба с маслом, когда Мэри приносила поднос для Рыжего, — солгала она. — Боюсь, перебила аппетит. Но вы тоже съели не много.

— Я наелся супу. Куда ж еще.

Дугал встал и подошел к ней.

— Позвольте, — сказал он, отодвигая ее стул. Его руки коснулись ее плеч. Она замерла, гадая, чувствует ли он то же самое? Взглянула на Дугала — он стоял рядом. Слишком близко!

Дугал нагнулся к ее уху:

— Дорогая София. Понимаю, вам нужно посидеть возле батюшки. Однако, прежде чем вы уйдете, не выпьете ли со мной по стаканчику хереса? — Он провел пальцем по ее щеке. — Ваше присутствие сделает эту ужасную библиотеку почти уютной.

Вот и возможность проверить, сумеет ли он обуздать свои порывы. А также закинуть удочку насчет партии-другой в карты. Ну же, София! На кону главный приз. Кто смел, тот и съел. Она улыбнулась:

— Было бы чудесно угоститься хересом. Как раз то, что нужно.

Его губы были в нескольких дюймах; София заглянула ему в глаза. Темно-зеленые, с серыми проблесками. Загадочная тень густых ресниц. А как красиво очерчен рот! Просто дух захватывает. Софии захотелось податься чуть-чуть вперед, чтобы коснуться губами его губ.

Она не дышала. Всего-то и надо, что…

Хлопнула дверь, и София вздрогнула. В столовую ворвалась Мэри, за ней по пятам топал Энгус. Виновато развел руками:

— Мэри подумала, раз вы закончили обедать…

— Мэри совершенно права. Мы с лордом Маклейном выпьем хереса в библиотеке. — София с видом заговорщика взглянула на Энгуса: — Надеюсь, камин разожгли?

Дворецкий просиял:

— Да, мисс, надо думать, огонь уже разгорелся на славу!

Разгорелся, как же!

Энгус подмигнул. София едва удержалась, чтобы не подмигнуть в ответ. Нужно соблюдать осторожность! Дугал не сводит с нее глаз. Не заподозрил бы подвоха.

София была рада, когда наконец он повел ее в библиотеку. Ее пальчики покоились на сгибе руки Дугала. Сквозь тонкую ткань фрака она чувствовала силу его руки. Вот это мускулы! София была заинтригована. Неужели все денди на самом деле могучие мужчины? Она смотрела на его руку словно завороженная.

А Дугал любовался золотистой головкой Софии. Кажется, ни разу в жизни он так не забавлялся. У него не было полной уверенности, что он раскусил игру Макфарлина и его соблазнительной дочки. Чего они добиваются, умоляя задержаться подольше и стараясь сделать пребывание в их доме невыносимым? Черт возьми, он не уедет, пока не выведет их на чистую воду.

Его взгляд спустился ниже, к шее, затем к восхитительной груди, вздымающейся в пене кремовых кружев. Тот, кто шил это платье бронзового цвета, несомненно, знал толк в соблазне. Кое-что показать, кое-что скрыть. Все в меру, настолько, чтобы свести с ума. Так и хочется сорвать с нее это чертово платье.

Вот и библиотека. Пламя в камине только-только разгоралось, в комнате царил холод. Мебель, драпировки — все тонуло в густом сумраке. Гнетущая обстановка. Однако стоило Софии переступить через порог, и готово — огненные блики на бронзовом платье, сверкающие искры бриллиантов на шее и в ушах осветили и согрели комнату жарче любого огня.

— Камин не растопили как следует. — София бросила на гостя лукавый взгляд из-под ресниц. — Может быть, вы…

Дугал неохотно выпустил ее руку и поклонился.

— Разумеется.

Он подошел к камину, не в силах стряхнуть наваждение. Когда она находилась рядом, между ними словно проскакивали искры. И напряжение росло с каждой минутой. Он загорелся в предвкушении. Как он это любил — атака, ложный выпад, ответный удар! Цель противников — возможно, будущих любовников — воспламенить чувства друг друга. Вот чего он хотел от Софии Макфарлин. Он уедет не раньше, чем эта красотка окажется в его постели.

Удивительно, огонь в камине едва горел, но дым уже вовсю наполнял комнату. Маклейн взял ржавую кочергу и поворошил угли. Полетели искры, слабый огонь не вспыхнул ярким пламенем, а превратился в чахлый огонек. Зато повалил густой черный дым.

София ахнула:

— Господи! Совсем забыла про трубу. Видите ли, все трубы в доме ужасно дымят.

— Да, — согласился он. — Словно кто-то набил их кирпичами.

Она испуганно взглянула на него, лоб прорезала морщинка. Дугал невозмутимо добавил:

— Но я думаю, это потому, что трубы очень старые и ветхие. Мой брат живет в замке двенадцатого века. Все трубы там дымят. — Он с видимым удовольствием втянул в легкие задымленный воздух. — Этот аромат древесного дыма напоминает мне о доме.

София нахмурилась. Дугал подошел к столику, на котором он раньше заметил графин и стаканы.

— Налить вам хереса? Если, конечно, он не повредит вашему желудку.

— Выпью с удовольствием.

— Отлично.

Дугал наполнил два стакана и подошел к Софии. Когда она брала из его рук стакан, их пальцы соприкоснулись. Дугал смотрел, как осторожно, едва-едва она пригубила золотистую жидкость и тут же выплюнула обратно. Она не стала пить херес, как и не смогла есть суп. Дугал сделал глоток. Кислятина, но ему приходилось пробовать и похуже.

— Надеюсь, ваш батюшка не очень страдает.

— Папа все еще спит. Как же так вышло, что он не смотрел себе под ноги, спускаясь с лестницы? Он ведь знал про сломанную ступеньку, потому что именно он… — София осеклась, затем спокойно продолжила: — Знает все гнилые половицы и ступеньки в доме. Да и спускаться по лестнице бегом не было никакой нужды.