Сокол и цветок

Фолкон де Берг стоял в одиночестве на крепостном валу, не в силах отвести взгляда от захватывающей красоты этой земли: розовых рассветов и сиреневых закатов, изумрудных ковров лугов. Он еще раз посмотрел на скалистый берег, и шорох прибоя звучал в его ушах, словно музыка. Почему он ощущал себя единым целым с этой землей, чувствовал, что наконец вернулся домой? Коннот – именно то место, которое необходимо получить и сохранить навеки, будто предназначенную лишь для тебя женщину, такую, как Джезмин.

Фолкон поднял глаза на бесконечные зеленые холмы и лощины. Здесь должны пастись бесчисленные стада овец и неторопливо жующих молочных коров. Он позаботится об этом. Можно неделю путешествовать по этим местам и не выйти за пределы владений де Бергов. Коннот... Он сделает его своим миром или умрет!

Фолкон благополучно доставил Джезмин с близнецами и домочадцами в замок и велел страже круглые сутки нести караул на стенах. Ирландцам он дал свободу в обмен на клятву верности. Пусть они считают, что пользуются его доверием, на самом же деле он был настороже. Нельзя забывать, что племена в любую минуту могут восстать и попытаться убить всех, кто спит сейчас под крышей замка.

Галуэй был довольно большим портом, хотя и очень бедным. Маленькие рыбачьи лодчонки еще приставали к берегу, но торговые суда, принадлежащие семейству О'Мэйли из соседней Коннемары, давно уж не заходили сюда, потому что жители Галуэя слишком обнищали, чтобы покупать или менять товары. От былого благосостояния города остались лишь мощеные улицы, по обеим сторонам которых выстроились аккуратные домики и таверны, правда, по большей части давно уже разорившиеся.

По улицам теперь беспрепятственно ходили люди де Берга, наслаждаясь вновь обретенной властью, хмельные от чувства обладания новой покоренной землей. Жители Галуэя поразились, узнав, что обитатели замка не собираются отбирать у них улов и сено, а за все предлагают плату. Супружеская пара, у которой имелось мельничное колесо, начала молоть пшеницу и ячмень, чтобы снабдить замок мукой. Лен, не собиравшийся годами, теперь мочили, пряли и ткали полотно для знатных дам – новой владелицы замка и ее бабушки. Фолкон ежедневно посылал людей на охоту в окрестных рощах и лесах в изобилии водилась дичь и олени. Ирландские крестьяне обычно ловили только зайцев и кроликов, ставя силки, – более крупная добыча была недоступна за неимением оружия.

Кони откормились на сладком зеленом клевере, и Фолкон понял, что дольше задерживаться нельзя – нужно спешить через Роскоммон к Бойлю, где укрылся Уильям с остатками разбитой армии. Фолкон сам отобрал двадцать лучших людей, которых намеревался оставить в Галуэе, – он не желал никаких сюрпризов по возвращении. Потом отвел в сторону Тэма, чтобы поговорить наедине.

– Охраняй Джезмин, пока меня не будет. Если не вернусь или не пришлю весточки в течение месяца, отвези ее назад, под защиту Сейлсбери.

– Готов побиться об заклад, двух недель не пройдет, как ты объявишься! – ухмыльнулся Тэм.

Но лицо Фолкона оставалось мрачным и серьезным.

– Надеюсь, что на выбранных мной людей можно положиться. Джезмин на все способна и сумеет обвести тебя вокруг пальца, чтобы добиться своего. Хочу, чтобы ты стал ее тенью. Не отходи от нее ни на шаг, – предупредил он.

Кроме того, перед разлукой Фолкон успел предостеречь и жену:

– Не вздумай пытаться одурачить Тэма. Мои люди жизни не пожалеют ради твоего спасения.

Настала пора спешить на помощь Уильяму; чтобы пробиться к Бойлю, де Бергу было необходимо взять с собой по меньшей мере половину своих людей. Остальные, под началом Монтгомери, поднимутся вверх по реке Шеннон и доберутся до Бойля по воде. Хотя путь по земле был короче, но гораздо опаснее. Если Фолкон не проберется к монастырю первым, значит, что-то случилось, и Монтгомери было приказано в этом случае взять Уильяма и его людей на борт и отплыть обратно в Галуэй, где они оказались бы в относительной безопасности.

Солдаты и рыцари де Берга, в полном вооружении, на боевых конях, прошли по стране словно вихрь, почти не встречая сопротивления. Единственный кровавый бой пришлось выдержать в чаще леса, когда до монастыря оставалось всего с полмили. Но увидев, что силы неравны, нападающие скрылись на лодках, переплыв через залив Тара.

Монтгомери тоже путешествовал без приключений до того места, где река Шеннон сужалась у Эт-лона, где ее воды впадали в озеро Ри. Там войско встретили рыцари Джона де Курси, но сам Курси, узнав, что это люди де Берга плывут на судах короля Джона, нехотя согласился пропустить их.

Когда две сотни вооруженных до зубов солдат под предводительством де Берга ворвались во внутренний двор монастыря Бойль, их приветствовал человек, как две капли воды похожий на Фолкона, только сильно постаревшего. Уильям де Берг, высокий, прекрасно сложенный, обладающий величественной грацией льва, со сверкающими изумрудно-зелеными глазами, с нескрываемой радостью приветствовал племянника. Единственным признаком болезни была его неестественная бледность. Справа от Уильяма стоял Мэрфи. Фолкон, усмехнувшись про себя, подумал, что одного взгляда на капитана достаточно, чтобы любой не знающий его перепугался до смерти. Уильям познакомил племянника с Кровбергом, самозваным королем, который не понравился Фол-кону с первого взгляда. Хотя лицо Кровберга ничего не выражало, было очевидно, что их неприязнь взаимна. У Кровберга и Уильяма оставалось всего около сотни солдат, и Фолкон сразу же определил, что они смогли бы прорваться, если бы хватило решимости и силы у предводителя.

– Как вы добрались? Потери большие? Сильное сопротивление? – спрашивал Уильям.

– Слишком много вопросов, – тихо засмеялся Фолкон.– Мы приплыли в Галуэй и взяли замок. Я привел половину войска по земле, другая плывет по Шеннону. Сражений почти не было.

При этих словах неприязнь Кровберга обратилась в ненависть. Пренебрежение опасностью казалось ему выражением презрения к ним со стороны молодого де Берга. Юный глупец совсем не понимает, что такое осторожность. Беспечен почти до наглости!

– Советую опасаться своих врагов, особенно в новой стране. Никогда не знаешь, кто кем обернется, – бросил он.

Но де Берг знал: выказать страх перед своими людьми – значит потерять их уважение и доверие. Неудивительно, что Кровберг с дядей сидят здесь, словно пойманные крысы. Он пожал плечами и ответил Кровбергу:

– Осторожность необходима, когда обдумываешь планы завоеваний. Как только цель ясна, успех или неудача зависят от решимости и силы рук.

Как жаждал Уильям де Берг стать снова молодым, как тот, кто взирал на него с необузданной силой и бесстрашием. Племянник предложил свой меч и помощь без всяких условий, и в эту минуту Уильям искренне полюбил его.

Может потому, что ирландцы засиделись в Бойле, или из-за вековой вражды между кельтами и англо-норманнами, но люди Кровберга и де Берга не ладили между собой, и дело постоянно доходило до драк. Уильям де Берг и Мэрфи поставили Фолкона командовать армией, но это вовсе не подходило Кровбергу, чьи солдаты отличались крайним своеволием и распущенностью.

Монахи монастыря Бойль варили ирландский самогон, называемый потин, крепче которого Фолкон никогда в жизни не пробовал. Он предупредил Жервеза, чтобы все пили поменьше – предстоит еще дождаться кораблей Монтгомери. Фолкон по многолетней привычке поднялся рано и с отвращением наблюдал за окружающим. Ирландцы и даже некоторые из его людей валялись в глубоком похмелье. Во дворе воняло нечистотами, стояли лужи рвоты.

Де Берг приблизился к пьяным, ударил солдата носком сапога под ребра. Убедившись, что привлек внимание всех, включая Кровберга и его капитана, он сунул большие пальцы за пояс и намеренно-пренебрежительно бросил:

Вижу, здесь одни пьянчуги!

– Пьем, а когда напьемся, валимся и спим, – огрызнулся капитан Кровберга.– Никто от этого не помер.

В глазах Фолкона мелькнули веселые искорки. Оглядев Кровберга и его капитана, он вежливо спросил: