Сокол и цветок

– Джезмин, немедленно брось его и уходи оттуда! – При мысли о том, какой опасности подвергла себя Джезмин, его охватило бешенство.– Я же велел тебе оставаться у костра. Не для того я отдаю приказы, чтобы им не подчинялись!

А в этот момент мать детеныша притаилась на ветке дерева, готовясь к прыжку, и как только Фолкон подошел ближе, трехсотфунтовая убийца рванулась вперед, расставив передние лапы, из которых грозно торчали десять черных, смертельно опасных крючков. Острые белые клыки впились в плечо де Берга. Враги покатились по земле; Фолкон отчаянно пытался уберечь от хищника горло. В мгновение ока огромная кошка оказалась на спине, а человек вонзил в ее брюхо клинок по самую рукоять и рванул его вверх, к глотке. Иного выбора, кроме как прикончить зверя, не оставалось.

Джезмин, с побелевшими губами, в ужасе взирала на побоище.

– Неужели тебе обязательно нужно убивать все живое? – вскрикнула она.

– Черт побери, женщина, именно ты стала причиной ее гибели! – В глубине души Джезмин признала правдивость его слов. Фолкон вырвал котенка из ее рук и приказал:– Немедленно иди к костру!

– Что ты хочешь сделать? – панически завопила Джезмин.

– То, что должен. Детеныш родился слишком поздно, уже зима, и без матери он умрет с голоду. Гораздо человечнее убить его сразу.

– Нет! – вскрикнула она.– Позволь, я возьму его и выращу. Пожалуйста, Фолкон, разреши!

– Он вырастет таким же большим, как мать. Убийцей, – наставительно, словно ребенку, объяснил де Берг.

– Я отпущу его на волю, как только суровая зима кончится. Фолкон, прошу, отдай его мне.

Она была настолько безрассудна в своих просьбах, что раздражение Фолкона еще усилилось, особенно потому что приходилось отвечать отказом на ее мольбы.

– Я назову ее Шанна, – тихо добавила Джезмин. Терпение мужа, и без того подвергшееся суровому испытанию, наконец лопнуло.

– Мы бежим, спасая свои головы, а ты тащишь за собой чертов зверинец! Воробей в клетке, еж в седельной сумке... возьму да и скормлю Фезера Прику, а Прика Шанне!

В этот момент Джезмин поняла, что победила, знала это наверняка, так же точно, как Ева, обольстившая Адама. Она подошла совсем близко. Он был настолько высок, что приходилось откидывать голову, чтобы взглянуть на него. Она положила крошечные ручки на грудь Фолкона и прошептала:

– Ты ничего не подарил мне к свадьбе, Фолкон. Пусть Шанна станет выкупом за невесту.

Де Берг не смог устоять. Он легко командовал сотнями людей, подчинявшимися любому его приказу, но как ни старался, не сумел укротить одну-единственную женщину, да еще такую маленькую. Она снова взглянула на труп дикой кошки, и по прекрасному лицу покатились слезы.

– Не плачь. Все кончено, и слезами горю не поможешь. Возьмем котенка с собой.

Когда Джезмин ушла, Фолкон разделся до пояса и промыл рану в ледяной воде. Хорошо, что кольчуга выдержала натиск клыков зверя, а кровь на холоде скоро свернется.

Джезмин исподтишка скормила новому любимцу свой ужин, пока Фолкон не смотрел в ее сторону, и, сняв одну из нижних юбок, завернула в нее котенка и уложила в корзинку, притороченную к вьючной лошади.

На следующий день Фолкон встревожился, обнаружив, что Джезмин уснула в седле. Он снова посадил жену перед собой, но согреть ее или помешать то и дело впадать в тяжелую дремоту, не удалось. Он подгонял коня, сознавая, как необходимо еще до заката добраться до Маунтин-Эш. Видно было, что силы Джезмин на исходе, – лицо побелело как снег, и Фолкон то и дело дотрагивался до ее лба, чтобы проверить, нет ли у нее лихорадки.

Когда наконец измученные путешественники въехали во внутренний двор Маунтин-Эш, все обитатели замка вышли встречать их. Фолкон был поражен, увидев, что здесь собрались все его рыцари до единого, включая нескольких валлийцев, которых он не видел с тех пор, как в последний раз посетил свои владения. Двое из них тотчас выступили вперед, готовые освободить хозяина от его ноши. Гаузр и Тэм были братьями – здоровенные увальни, от которых вечно приходилось ожидать какого-нибудь озорства.

– Миледи едва жива. Мне нужна женщина, чтобы ухаживать за ней, пока она не оправится, – пояснил Фолкон.

Братья переглянулись и хором объявили:

– Большая Мег!

Фолкон положил Джезмин на руки Гауэру, но, спешившись, сразу же снова подхватил жену.

– Приведите ее. Я пока отнесу Джезмин в башню, в ту спальню, что над моей.

Не было смысла объяснять, что это самое безопасное место в замке, и в случае нападения враг должен сначала прикончить Фолкона, чтобы добраться до его жены.

Мужчины едва не передрались между собой за честь нести вещи Джезмин. Она сонно улыбнулась Тэму, и тот навеки потерял сердце. Гауэр нагнулся над очагом, чтобы раздуть огонь, и, лукаво сверкнув глазами, многозначительно подмигнул хозяину.

– Неделька в постели, и будет как новенькая! Локоть Тэма немедленно вонзился ему под ребро.

– По-моему, здесь не место для неприличных шуток! Неужели не можешь придержать язык в присутствии леди?

– Иисусе, поглядите-ка, кто учит меня манерам! – сквозь хохот едва выговорил Гауэр: по части непристойностей Тэму не было равных во всем Уэльсе.

– А уж тебе нельзя доверить даже свиней учить вежливости! – не остался в долгу брат, награждая Гауэра таким тычком, что тот вылетел из комнаты и едва не сшиб Большую Мег, как раз ступившую на порог. Та пригрозила надрать уши братьям и, по-видимому, не шутила, поскольку выглядела так, словно может свалить с ног лошадь.

– Неотесанные дикари, глупые невежды, полукровки несчастные, – выругалась она, припомнив происхождение братьев: их отец был англичанином, а мать – валлийкой.

Бросив всего лишь один взгляд на маленькую бледную девочку, неподвижно лежавшую в объятиях Фолкона, Мег немедленно воспылала к ней материнскими чувствами.

– Вон, поросята, – скомандовала она.– Это относится и к вам, милорд, прошу прощения. Она не сможет делить с вами постель ночку-другую, пока не наберется достаточно сил, чтобы вступить в поединок со слишком пылким мужем.

Глаза великанши сияли радостью битвы, словно вызывая мужчин осмелиться пойти наперекор ее приказу. Все трое попятились, выказывая притворный страх, но Фолкон не смог скрыть ухмылки.

– У тебя теперь будет много питомцев, Мег. Она притащила с собой птицу, 'ежа и дикую кошку, и честно предупреждаю, что, как только сумеет отоспаться и поесть, ни в чем не уступит ни тебе, ни этой парочке здоровенных кабанов, которых ты по ошибке приняла за поросят.

Жервез тем временем уже успел привести в порядок комнату Фолкона. Походный сундук и доспехи были тщательно отполированы и сияли как зеркало, и Фолкон не спросил, как людям удалось вернуться в Уэльс со всеми вещами и вооружением.

– Я сам приехал дня два назад, – сказал Жервез.– Прошел через перевалы еще до начала снегопада, но по тому, что успел увидеть, должен заключить, что новый кастелян не такой уж лентяй. Он запас достаточно корма для скота, хватит на всю зиму, да и мужчины удачно поохотились.

Фолкон швырнул оруженосцу плащ и дублет.

– Неплохо бы отыскать чистую одежду.– Он снял кольчугу, и Жервез заметил кровь на рубашке, но по опыту зная, что хозяин не любит расспросов, промолчал – сам расскажет, если захочет. Фолкон коротко объяснил все, что произошло после отъезда из Глочестера, приказал выставить на стенах круглосуточные дозоры и потянулся, расправляя усталые мышцы.

– Господи, кажется, мог бы вола сейчас съесть, со всей упряжью!

– Вертелы на кухне вращаются с двойной скоростью. Вот, выпей пока эля для поддержки.

Фолкон осушил рог с элем и вытер рот рукой.

– Интересно, в этих местах делают хоть какой-то мед?

– Пойду обыщу винные погреба, – пообещал Жервез.

Через несколько минут за спиной Фолкона открылась дверь. Подумав, что Жервез вернулся слишком скоро, он обернулся, но увидел вошедшую без стука Морганну. Она принесла горячей воды и чистую одежду.

– Не припомню, чтобы я посылал за тобой, – резко бросил де Берг, прищурив бесстрастные глаза.