Сокол и цветок

Перед самым отъездом Фолкон отправился на поиски Джезмин и, к великому раздражению, отыскал ее в саду, занятую беседой с Уиллом Маршаллом, оруженосцем короля, почти ее ровесником.

– Я надеялась, ты будешь слишком занят, чтобы попрощаться со мной, – безжалостно бросила она.

– Иди помоги королю, он вот-вот отправится в путь, – подчеркнуто холодно велел молодому человеку де Берг.

– Нет, Уилл, – вскрикнула Джезмин, – останься, иначе он опять набросится на меня как дикий зверь!

Де Берг шагнул к Уиллу и, весело подмигнув, приказал нарочито резко:

– Исчезни, Маршалл, для того, что я хочу с ней сделать, свидетели не нужны.

Уилл широко улыбнулся и пошел к тому месту, где уже ожидал конюх с лошадьми. Джезмин, взглянув на де Берга, отметила, что его лицо зажило и выглядит почти как обычно.

– Если хочешь знать, грубое животное, у меня синяков больше, чем у тебя!

– Я не собираюсь причинять тебе боль, Джезмин, но предупреждаю, что, если и впредь будешь продолжать проводить время в обществе мужчин, получишь заслуженную трепку.

Сверкнув глазами, Джезмин величественно ответила:

– Я пришла в сад подышать свежим воздухом. Будьте добры, сэр, оставить меня в покое.

Фолкон не смог устоять и, сжав ее талию, поднял в воздух. Девушке ничего не оставалось, как схватиться за его широкие плечи, и в этот момент он поцеловал ее, долгим, трепетно-нежным поцелуем. Джезмин встревожил стук собственного, бешено трепыхавшегося сердца, и, пытаясь спастись от неведомого доселе непонятного волнения, она внезапно вонзила острые зубки в нижнюю губу Фолкона. Тот, с видом недоверчивого удивления, поставил девушку на землю.

– О, прости, Фолкон, я забылась, – невинно пробормотала она, не подозревая, что в этот момент, больше всего походит на ядовитую змею.

Кровь Фолкона вскипела от гнева и вожделения – весьма опасного сочетания эмоций. Он толкнул Джезмин в высокую траву, упал на нее. Одна рука, скользнув под юбки, гладила обнаженные бедра, пальцы отыскали крохотный бутон, скрытый в мелких белокурых завитках. Девушка отчаянно пыталась сжать ноги, чтобы избежать дерзких ласк, зная, что довела его до состояния полубезумия.

Молодой Уилл Маршалл ошеломленно замер, увидев резвящуюся в траве парочку. Он и подумать не мог, что де Берг станет прощаться с невестой подобным образом. Значит, и вправду не шутил, когда, подмигнув, сказал, что ему не нужны свидетели. И хотя Уилл был смущен до последней степени, пришлось дать знать о своем присутствии и прервать любовные игры.

– Милорд де Берг, – окликнул он, – король приказал вам явиться.

Охнув, Джезмин попыталась высвободиться, но Фолкон пригвоздил ее к земле обеими руками и холодно-прозрачным взглядом зеленых глаз. Наконец он сказал:

– Когда я вернусь, закончу все, что начал, обещаю.– И ушел не оглядываясь.

Позже, к вечеру, выяснилось, что Мэри Энн Фитцуолтер пропала. Джезмин пыталась не смеяться, когда мужчины организовали поисковую партию и отправились вдоль берегов реки Трент и на опушку леса, пытаясь найти хоть какие-то следы похищения. Наконец отец Мэри Энн, видимо поняв, куда девалась дочь, попытался замять дело и притушить суматоху. Когда обнаружили, что ее юная кузина Матильда тоже исчезла, все решили, что девушки, должно быть, отправились домой, либо в Маласет, либо в Данмоу.

Эстелла в жизни не испытывала подобного облегчения, как при виде маячивших на горизонте высоких башен замка Понтефракт. Де Берг велел одному из людей ехать рядом с ней, помогать садиться в седло и спешиваться. Она была благодарна за помощь: было на кого опереться, и кроме того, оруженосец проводил старуху на женскую половину и нес за ней коробки и тюки. Эстелла приказала принести ужин в комнату – не было сил высиживать три часа за столом вместе с королем и хозяином замка. Осенняя ночь была прохладной, так что надев теплую ночную сорочку, она легла и почти мгновенно заснула.

Казалось, прошло всего несколько минут, когда мальчик-паж потряс ее за плечо.

– Госпожа Уинвуд, пожалуйста, проснитесь, король вас требует.

– Пропади он пропадом, – огрызнулась она, не обращая внимания на перепуганного такой дерзостью пажа.– Должно быть, уже полночь, какого дьявола ему нужно в такой час?!

– Не знаю, мадам. Мне было приказано спать за порогом королевской опочивальни. Вдруг король вышел, разбудил меня пинком и велел побыстрее привести вас.

– Наверное, очередной припадок, – пробормокиы себе под нос Эстелла, – и, клянусь Богом, если ло не так, постараюсь довести его до приступа! – Вынув кувшинчик с настойкой ландыша, старуха велела:– Показывай дорогу, а потом можешь идти спать. Ночью ребенок должен быть в постели, а не валяться у чужих дверей.

Дверь опочивальни короля оказалась закрытой, и Эстелла легонько постучала. Створка чуть приоткрылась.

– Ты одна? – спросил Джон.

– Конечно! Кто еще будет бродить по замку в столь неподходящее время? – отрезала она.

Отворив дверь чуть пошире, Джон приказал:

– Входи, да побыстрее! Эстелла пригляделась к королю и заметила, что, хотя припадок не начался, король был смертельно бледен и чем-то до крайности возбужден. Определенно, в человеке, позволявшем себе носить корону с ночным одеянием, было нечто неестественное.

Он нервно дернул большим пальцем в сторону огромной кровати.

– Что-то случилось с ней... сделай так, чтобы она пришла в себя.

Эстелла никого не увидела и, подойдя ближе, отвернула покрывало.

– Матерь Божья, – потрясенно вскрикнула она, крестясь, что делала крайне редко.

На простынях лежало мертвенно-белое обнаженное тельце двенадцатилетней Матильды Фитцуолтер. Каким резким контрастом служили разметавшиеся вокруг маленького личика блестящие огненно-рыжие волосы, словно служившие недобрым предзнаменованием того, что сейчас предстояло увидеть Эстелле. Откинув покрывало, она заметила кровавую лужу, расплывшуюся на постели. Багровые капли стекали с ног ребенка, между бедер была втиснута подушка, видимо, кто-то тщетно пытался остановить кровотечение.

Джон в отчаянии ломал руки.

– Дай ей что-нибудь, помоги подняться. Горящие яростные глаза старухи впились в перепуганные гляделки Джона.

– Я совершаю чудеса, но не могу воскрешать мертвых!

– Она жива, старуха, жива, говорю тебе!

– Она мертва. Ты убил ее!

Это был крайне опасный для Эстеллы момент. Один неверный шаг, одно лишнее слово, и игра со смертью может закончиться поражением Эстеллы. Она поспешно сказала себе, что в любом споре один властвует, другой подчиняется. Разница в страхе, а Джон определенно боится.

– Нужно избавиться от нее, – объявил Джон, явно давая понять, что теперь и Эстелла замешана в преступлении.– Что нам с ней делать?

– Тебе лучше не знать. Предоставь все мне, – постаралась выиграть время Эстелла, уже решив, что не позволит скрыть тело бедняжки.

Она пошлет его домой, чтобы там девочку похоронили, как подобает. Сначала старуха хотела позвать на помощь де Берга, но тут же передумала – не стоит впутывать его в эту грязь. Кроме того, он, как порядочный человек, наверняка возмутится и может лишиться головы.

Эстелла обмыла труп, чтобы на нем не осталось следов крови, потом собрала простыни и наволочку, чтобы сжечь.

– Не открывай никому, пока не вернусь, бросила она королю.

Тот мрачно кивнул, нервно теребя корону. Эстелла поспешила через холл в комнату Уилла Mapшалла и разбудила его.

– Немедленно найди деревянный ящик и принеси в опочивальню короля, – приказала она молодому человеку.

Уилл недоуменно нахмурился.

– Большой?

– Такой, чтобы в нем могло поместиться тело ребенка, – тихо пояснила она, – Отвезешь его в Данмоу, семье Фитцуолтеров.

Уилл закрыл глаза.

– Милосердная Мария и Иисусе, – пробормотал он.– Я собираюсь рассказать отцу о том, что он сделал. И больше не вернусь, Эстелла.

Старуха кивнула.

– Уильям Маршалл – единственный, кто может призвать его к ответу. Когда видишь замученного ребенка, сердце взывает к справедливости.