Соблазненная

Тони взяла с серебряного подноса бокал вина, подумав, что может кое-чему научиться, наблюдая за игроками. Джорджиана тотчас позвала ее к себе.

— Тони, побанкуй у нас в фараоне. Шерри сильно набрался.

Подстегнутая выпитым вином, Тони уверенно села за покрытый сукном стол напротив принца и его конюшего и стала следить, как из коробки берут карту за картой. Она заметила, что за игрой почти не следят, подумав, что недаром герцогиня Девонширская постоянно проигрывает.

Поглядывая на Джорджиану, принц Уэльский раздумывал, не попросить ли ее помочь ему завязать интрижку с Марией Фитцгерберт. Они с Джорджианой были самыми близкими друзьями и доверяли друг другу личные тайны. Она знала о нем такое, чего не знала ни одна живая душа.

Когда он впервые положил на нее глаз, то влюбился по уши. Это было крошечное создание с самым прелестным личиком в Англии. Она напоминала ему котенка. Когда они познакомились, он переживал неприятности. Все его любовницы были из театра, и самая последняя связь с Людоедкой Робинсон кончилась катастрофой. Он был наивный юный дурачок, посылал ей цветистые письма с уверениями в вечной преданности, полные ссылок на их интимные связи. Когда их связь подошла к концу, Людоедка пригрозила опубликовать письма, и он был вынужден заплатить кучу денег, чтобы получить их назад. Самое худшее, что его преданность шла от самого сердца. Он не скрывал своих чувств, и маленькая хищница сполна воспользовалась этим.

Встретив Джорджиану, он поклялся навеки покончить с актрисами и решил, что следующей любовницей будет светская дама. Он обхаживал Джорджиану, уделяя ей безраздельное внимание, и от души льстил ей, пока не покорил ее. Их свидания закончились полной катастрофой. Он помнил все до малейших мучительных деталей.

Они были необычайно взаимно нежны, ласково прикасались, целовались и называли друг друга уменьшительными именами.

— Киска, все твои платья сделаны с таким вкусом, что у меня захватывает дух, когда подумаю, что же под ними.

— Мой огромный песик, какой же ты шалунишка. Ты, конечно, не хочешь, чтобы я разделась?

— Конечно же, нет, киска. Я это сделаю сам. Иди на колени к папочке.

Джорджиана не заставила себя ждать. У нее захватило дух от радости, что сам наследный принц удостаивает ее чести познать его мужское достоинство. Он вспоминал, как расстегивал все крошечные пуговки и хитрые застежки, а она, сидя у него на коленях, мешала ему, осыпая лицо быстрыми дразнящими поцелуями. Спрятанный в атласных штанах его королевский скипетр чуть не лопался от напряжения, оттого что она извивалась у него на коленях.

Когда он добрался до нижних юбок, она начала шаловливо раздевать его. Он не был обделен природой и весьма гордился этим. Ему не терпелось похвастаться перед киской. Однако ее радостное хихиканье прекратилось, когда он встал перед ней, выставив свою версту. У Джорджианы сразу пропала страсть к своему большому песику, и он вспоминал, каких трудов стоило ему вернуть ее игривое настроение.

Казалось, прошли часы, прежде чем ему удалось одну за другой снять с нее последние прелестные нижние одежки. Теперь настала его очередь охладить свой пыл. Сняв с нее украшенный оборками корсет, он вместе с ним снял ее восхитительные очертания. Соблазнительная фигурка киски целиком зависела от ватных подкладок.

Она стояла перед ним плоскогрудая, узкобедрая, плоскозадая. У нее была фигурка десятилетнего ребенка. В мгновение ока семь дюймов вздыбленного королевского мужского достоинства съежились до дюйма. Они с хмурым видом, но отважно забрались под одеяло, намереваясь, несмотря на такие различия, спасти, что можно. Никакие поцелуи, объятия, трения и поглаживания не убедили огромного пса сделаться твердым. Испробовали все трюки, о которых только слыхали, чтобы он поднялся и выглянул из своего мятого капюшона, но все их труды были напрасными. Они были в отчаянии. Оба были готовы разрыдаться. И тут прелестная Джорджиана спасла положение.

— Милый Джорджи, давай будем друзьями, но не любовниками! Мы сможем доверять друг другу тайны, делиться мечтами и сокровенными мыслями, которые никогда не осмелились бы поведать ни одной душе. Такая дружба — самое замечательнее чувство на свете!

Дай ей Бог здоровья. Она была самым близким его сердцу существом. Он без раздумий доверялся ей.

— Джорджи, милая, я хочу, чтобы ты добавила к списку своих гостей имя Марии Фитцгерберт и дала знать хозяйкам лондонских салонов, что, если миссис Фитцгерберт не будет приглашена, я у них не стану бывать.

Он прекрасно знал, что ни один бал не представлял никакого интереса в его отсутствие. Удостоиться пренебрежения принца Уэльского было равносильно светскому самоубийству.

Краем глаза Тони увидела Адама Сэвиджа, входящего в карточный зал в сопровождении леди Сефтон. Он сохранял учтивость, но Тони видела, что ему до смерти надоела эта женщина. Сэвидж терпеливо ждал, пока она поговорит с хозяйкой и принцем Уэльским.

Не особенно церемонясь, Георг начал:

— Изабелла, в данный момент я очень на тебя сердит. Почему ты сегодня не взяла с собой это очаровательное создание, миссис Фитцгерберт?

Она удивленно подняла брови:

— Мария была в трауре, Ваше высочество, к тому же она очень застенчива. — Почувствовав, куда дует ветер, леди Сефтон соответственно направила паруса. — Между прочим, на следующей неделе я устраиваю в честь Марии музыкальный вечер. Для нас будет большой честью, если вы, Ваше высочество, удостоите его своим посещением.

— Сочту за честь, дорогая леди.

Тони почувствовала на себе взгляд холодных голубых глаз Сэвиджа. Залпом допив вино, она очертя голову ринулась представлять присутствующих.

— Ваше высочество, позвольте представить моего опекуна Адама Сэвиджа. Мистер Сэвидж, принц Уэльский.

— Присоединяйтесь к нам играть в фараон, дорогой приятель. Тони говорит, что вы только что с Цейлона.

— Предпочитаю баккара.

Невероятно! Сэвидж запросто отклонил приглашение принца.

Джорджиана склонила набок свою прелестную головку.

— Какая я плохая хозяйка, мистер Сэвидж. Разумеется, мы будем играть в любую игру, которая придет вам на ум. — В реплику был явно заложен двойной смысл.

Адам ответил, глядя сверху вниз в ее красивое личико:

— Мне бы очень хотелось с вами сыграть, но у вас уже три партнера.

Тони помрачнела. Хотя она как следует набралась, до нее дошел подтекст разговора.

— Занимайте мое место, Адам. Я столько уз… узнаю, просто наблюдая за вами. Между прочим, нас на той неделе приглашают на скачки. У Его высочества чисто-бровные… чистокровные… словом, лошади, которых он, возможно, готов продать.

Сэвидж бросил на нее непонятный взгляд. То ли презирает, то ли восхищается. Она пожала плечами. В данный момент ей было на все плевать. Он сел за стол, а она встала позади него.

Как только выпадал король, Его высочество ворчал:

«Проклятый король!» Эту нарту вполне открыто называли «чокнутый». Поймав насмешливо-вопросительный взгляд Сэвиджа, принц Георг объяснил:

— Отец совсем тронулся. Поэтому для меня готовят законопроект о регентстве. Я должен бы быть регентом уже много лет, потому что он давно уже сошел с ума. И вот я спрашиваю вас… он, видите ли, обнародовал официальное объявление «о поощрении Благочестия и Добродетели и предупреждении и наказании Порока, Богохульства и Безнравственности».

Губы Сэвиджа тронула улыбка:

— Без этого стало бы скучно жить.

Сквозь шум в ушах до Тони доносились голоса сидевших за столом — такие далекие, будто доносились из соседней комнаты. Она слышала звон бокалов, шуршание нарт, звяканье монет, но смех и голоса таяли вдали. Она старалась уловить суть разговора. Речь шла о фехтовании и боксе, о том, чтобы провести завтра несколько раундов в зале «Джентльмен Джим».

Тони наклонила стул, удерживая его на двух ножнах. Черт возьми, она всем им покажет. Бокс — это должно быть интересно!

Она смутно помнила возвращение на Керзон-стрит, но его молчание говорило ей, что наконец-то она произвела на него впечатление. Хорошее или плохое — неважно. Карета остановилась, Тони громко икнула, так что задрожали бархатные сиденья. Карабкаясь по ступеням к двери, она ощущала твердую руку, поддерживающую ее под локоть.